Обострилась война за политическое наследство Владимира Жиринрвского. Его сына, Олега Эйдельштейна,не пустили на выставку в память отца. На самом деле скандал устроил он сам, мог бы и приглашение взять, а не лезть напролом, но тем не менее. В топы партии пророчат тихую-скромную дочь Вольфовича Анастасию Боцан-Харченкои ее мужа буйного алкаша, хоть она в политике ни ухом, ни рылом. Ее-то на выставку позвали почетным гостем. Леониду Слуцкому нужна витрина, картинка, демонстрируюшая династическую, а вместе с ней и идейную преемственность в ЛДПР. Сам Слуцкий, при этом, уже задумал прыгнуть из протухшей ГосДумы повыше, в МИД или Правительство. Несмотря на плохие отношения с рядом демиургов в АП.
Но ситуация в ЛДПР это цветочки по сравнению с тем, что начнется в КПРФ, когда помрет Геннадий Зюганов. Здоровье главкоммунисиа вызывает у товарищей большие опасения. Страх вызывает то, что заниматься партстроительством после его ухода начнет непосредственно АП, наплевав на внутренние договоренности кумачовой братии. Ведра помоев компромата на всех зажиточных пролетарских принцев-наследников готовы и булькают на огне.
Обострилась война за политическое наследство Владимира Жиринрвского. Его сына, Олега Эйдельштейна,не пустили на выставку в память отца. На самом деле скандал устроил он сам, мог бы и приглашение взять, а не лезть напролом, но тем не менее. В топы партии пророчат тихую-скромную дочь Вольфовича Анастасию Боцан-Харченкои ее мужа буйного алкаша, хоть она в политике ни ухом, ни рылом. Ее-то на выставку позвали почетным гостем. Леониду Слуцкому нужна витрина, картинка, демонстрируюшая династическую, а вместе с ней и идейную преемственность в ЛДПР. Сам Слуцкий, при этом, уже задумал прыгнуть из протухшей ГосДумы повыше, в МИД или Правительство. Несмотря на плохие отношения с рядом демиургов в АП.
Но ситуация в ЛДПР это цветочки по сравнению с тем, что начнется в КПРФ, когда помрет Геннадий Зюганов. Здоровье главкоммунисиа вызывает у товарищей большие опасения. Страх вызывает то, что заниматься партстроительством после его ухода начнет непосредственно АП, наплевав на внутренние договоренности кумачовой братии. Ведра помоев компромата на всех зажиточных пролетарских принцев-наследников готовы и булькают на огне.
BY REDACTED P6 (КОТËЛ #6)
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care. One thing that Telegram now offers to all users is the ability to “disappear” messages or set remote deletion deadlines. That enables users to have much more control over how long people can access what you’re sending them. Given that Russian law enforcement officials are reportedly (via Insider) stopping people in the street and demanding to read their text messages, this could be vital to protect individuals from reprisals. Oh no. There’s a certain degree of myth-making around what exactly went on, so take everything that follows lightly. Telegram was originally launched as a side project by the Durov brothers, with Nikolai handling the coding and Pavel as CEO, while both were at VK. But Kliuchnikov, the Ukranian now in France, said he will use Signal or WhatsApp for sensitive conversations, but questions around privacy on Telegram do not give him pause when it comes to sharing information about the war. READ MORE
from in
