🖤 Бакурадзе — тишайший из тихих режиссеров, который отмалчивался до того, как это стало тактикой остальных, спустя 10 лет возвращается сразу с двумя фильмами — не знаем, за что мы такое заслужили. Наверное, нарушен какой-то баланс в природе — всюду неспокойно, русские уехали в Тбилиси, оттуда выталкивающая сила принесла нам эхо Тифлиса. Бакурадзе снял
«СНЕГ В МОЕМ ДВОРЕ» и
«ЛЕРМОНТОВА».
🖤 Бакурадзе провернул трюк, быть может, не самый сложный с режиссерской точки зрения, но все равно титанический с точки зрения человека — превратил в кино свою переписку с другом из детства, которого не видел кучу лет. То есть та самая ситуация, когда френд из родного города пишет тебе в фейсбуке
«Привет! А помнишь?» — и на этом все обычно заканчивается. Бакурадзе попробовал выудить из этого жизнь — попросил френда из окошечка фейсбука за скромную денюжку описывать свою затворническую жизнь из окошечка родного Тбилиси и тем самым уловить отзвук (в фильме очень много окон во всех смыслах). Дальше больше — Бакурадзе уговорил друга Левана сыграть самого себя в фильме по мотивам этих записок, а сам Бакурадзе, в свою очередь, сыграл пародию на себя. То, что вышло — это уже кино. И отдельный проем в нем — оператор
Алишер Хамидходжаев, который сам по себе и окно, и рама, и кадр.
🖤 Бакурадзе в качестве режиссера всегда интересовала дистанция между реальностью и ее интерпретацией. Ведь автор — всегда интерпретатор происходящего, где-то в этом разрыве зиждется кино. Неслучайно в своем новом фильме Бакурадзе снова возвращается к теме воровства, как в дебютном «ШУЛЬТЕСЕ». Интерпретация — это тоже своего рода кража чего-то у реальности, но, в то же время, появление новой реальности. Бакур уже пробовал интерпретировать себя и реального балканского деятеля в «БРАТЕ ДЭЯНЕ». Впереди у него еще более сложный вызов — интерпретировать Лермонтова, то есть вновь найти человека в блоках текста. Так, чтобы мы, вслед за режиссером, нащупали реальность, как в «СНЕГЕ» мы явственно почувствовали запах квартиры и потертых штанов главного героя.
🖤 в фильме «СНЕГ В МОЕМ ДВОРЕ» есть основополагающий образ — две собаки, которых зовут Большая Джесси и Маленькая Джесси. Одна собака интерпретирует другую, точно также как Бакурадзе интерпретирует Левана. Прошлое интерпретирует настоящее, а настоящее интерпретирует будущее. Именно поэтому в фильме как будто бы нет начала и конца. Вся жизнь с самого рождения — наша интерпретация угасания, которую по-животному понимает маленькая Джесси в финале, а наши зрительские чаяния внезапно уменьшаются до размера маленького котенка, которого подбирает Бакурадзе.
«РУССКОЕ КИНО В ТОПЕ» 
