У Лимонова плоть — слово. А надо, чтобы слово было плотью. Этому вроде бы учил Мандельштам.
"Записные книжки. Соло на IBM"
👉🏻 Зона Довлатова
"Записные книжки. Соло на IBM"
👉🏻 Зона Довлатова
Тут вмешивался Лемкус:
— Вы просто не знаете американской жизни. Тут есть проверенные и вполне законные способы обогащения. Что может быть проще? Вы идете по фешенебельной Мэдисон-авеню. Навстречу вам собака, элементарный доберман. Вы говорите: "Ах, какая миленькая собачка! " И быстрым движением щелкаете ее по носу. Доберман хватает вас за ногу. Вы теряете сознание. Констатируете нервный шок. Звоните хорошему адвокату. Подаете в суд на хозяина добермана. Требуете компенсации морального и физического ущерба. Хозяин-миллионер выписывает чек на двадцать тысяч...
Мы возражали:
— А если окажется, что собака принадлежит какому-нибудь бродяге? Мало ли на Бродвее черных инвалидов с доберманами?
— Я же говорю не о Бродвее. Я говорю о фешенебельной Мэдисон. Там живут одни миллионеры.
— Там живет художник Попазян, — говорил Скафарь, — он нищий.
— Разве у Попазяна есть собака?
— У Попазяна нет даже тараканов...
"Ремесло"
👉🏻 Зона Довлатова
— Вы просто не знаете американской жизни. Тут есть проверенные и вполне законные способы обогащения. Что может быть проще? Вы идете по фешенебельной Мэдисон-авеню. Навстречу вам собака, элементарный доберман. Вы говорите: "Ах, какая миленькая собачка! " И быстрым движением щелкаете ее по носу. Доберман хватает вас за ногу. Вы теряете сознание. Констатируете нервный шок. Звоните хорошему адвокату. Подаете в суд на хозяина добермана. Требуете компенсации морального и физического ущерба. Хозяин-миллионер выписывает чек на двадцать тысяч...
Мы возражали:
— А если окажется, что собака принадлежит какому-нибудь бродяге? Мало ли на Бродвее черных инвалидов с доберманами?
— Я же говорю не о Бродвее. Я говорю о фешенебельной Мэдисон. Там живут одни миллионеры.
— Там живет художник Попазян, — говорил Скафарь, — он нищий.
— Разве у Попазяна есть собака?
— У Попазяна нет даже тараканов...
"Ремесло"
👉🏻 Зона Довлатова
Якобсон был веселым человеком. Однако не слишком добрым. Об этом говорит история с Набоковым.
Набоков добивался профессорского места в Гарварде. Все члены ученого совета были — за. Один Якобсон был — против. Но он был председателем совета. Его слово было решающим.
Наконец коллеги сказали:
— Мы должны пригласить Набокова. Ведь он большой писатель.
— Ну и что? — удивился Якобсон. — Слон тоже большое животное. Мы же не предлагаем ему возглавить кафедру зоологии!
"Записные книжки. Соло на IBM"
👉🏻 Зона Довлатова
Набоков добивался профессорского места в Гарварде. Все члены ученого совета были — за. Один Якобсон был — против. Но он был председателем совета. Его слово было решающим.
Наконец коллеги сказали:
— Мы должны пригласить Набокова. Ведь он большой писатель.
— Ну и что? — удивился Якобсон. — Слон тоже большое животное. Мы же не предлагаем ему возглавить кафедру зоологии!
"Записные книжки. Соло на IBM"
👉🏻 Зона Довлатова
В армии у нас было такое печальное развлечение. Собирались бывшие ленинградцы и начинали вспоминать... дома. По улице Ракова, скажем. Один за другим. Какого цвета, сколько этажей?.. Что там было внизу — закусочная, ателье проката?..
Заканчивалось это дело мрачной попойкой, слезами, бессонницей...
"Марш одиноких"
👉🏻 Зона Довлатова
Заканчивалось это дело мрачной попойкой, слезами, бессонницей...
"Марш одиноких"
👉🏻 Зона Довлатова
Парамонов говорил о музыковеде Штейне:
— Вот, смотри. Гениальность, казалось бы, такая яркая вещь, а распознается не сразу. Убожество же из человека так и прет.
"Записные книжки. Соло на IBM"
👉🏻 Зона Довлатова
— Вот, смотри. Гениальность, казалось бы, такая яркая вещь, а распознается не сразу. Убожество же из человека так и прет.
"Записные книжки. Соло на IBM"
👉🏻 Зона Довлатова
Наконец, моего отца выгнали с работы.
— Ну и хорошо, — сказал я, — поедем вместе.
— Куда?
— Куда угодно. В капиталистические джунгли.
— И что там делать?
— Ничего. Стареть...
Мой отец почти рассердился. Еще бы — покинуть сцену в третьем акте! За три минуты до аплодисментов!..
Что я мог сказать ему? Что мы — не сцена, а партер? Что наступил антракт? Что он может тянуться до святого пришествия?..
"Наши"
👉🏻 Зона Довлатова
— Ну и хорошо, — сказал я, — поедем вместе.
— Куда?
— Куда угодно. В капиталистические джунгли.
— И что там делать?
— Ничего. Стареть...
Мой отец почти рассердился. Еще бы — покинуть сцену в третьем акте! За три минуты до аплодисментов!..
Что я мог сказать ему? Что мы — не сцена, а партер? Что наступил антракт? Что он может тянуться до святого пришествия?..
"Наши"
👉🏻 Зона Довлатова
Да, американцы сдержаннее нас.
В душу не лезут. Здесь это не принято.
Если разводятся с женой, идут к юристу. (А не к Толику — водку жрать.)
О болезнях рассказывают врачу.
Сновидения излагают психоаналитику.
Идейного противника стараются убедить. А не бегут жаловаться в первый отдел...
Да и так ли уж они практичны?
Часть моих рукописей вывез из Ленинграда американец Данкер. Кстати, интеллигентный негр. Совершенно бескорыстно. Более того, с риском для карьеры. Поскольку работает в американо-советской торговле.
Издал мою книгу американец Проффер. И тоже — совершенно бескорыстно. Более того, претерпевая убытки на многих русских изданиях.
Переводят мои сочинения две американки. И обе работают бесплатно. В сомнительном расчете на грядущие барыши.
В одном мой друг прав. Последней рубашкой здесь со мной не делились. И слава Богу! Зачем мне последняя рубашка? У меня своих хватает.
"Марш одиноких"
👉🏻 Зона Довлатова
В душу не лезут. Здесь это не принято.
Если разводятся с женой, идут к юристу. (А не к Толику — водку жрать.)
О болезнях рассказывают врачу.
Сновидения излагают психоаналитику.
Идейного противника стараются убедить. А не бегут жаловаться в первый отдел...
Да и так ли уж они практичны?
Часть моих рукописей вывез из Ленинграда американец Данкер. Кстати, интеллигентный негр. Совершенно бескорыстно. Более того, с риском для карьеры. Поскольку работает в американо-советской торговле.
Издал мою книгу американец Проффер. И тоже — совершенно бескорыстно. Более того, претерпевая убытки на многих русских изданиях.
Переводят мои сочинения две американки. И обе работают бесплатно. В сомнительном расчете на грядущие барыши.
В одном мой друг прав. Последней рубашкой здесь со мной не делились. И слава Богу! Зачем мне последняя рубашка? У меня своих хватает.
"Марш одиноких"
👉🏻 Зона Довлатова
Вообразите провинциальный город. Воронеж, Тулу, Сестрорецк...
Утро в продовольственном магазине. На витрине — мелкий частик, завтрак туриста... Одиноко желтеет прямоугольник голландского сыра.
Возле кассы очередь. Лица — неприветливы и суровы. Неожиданно кто-то вполголоса декламирует:
— В ВОРОНЕЖ ГДЕ-ТО БОГ ПОСЛАЛ КУСОЧЕК СЫРА...
"Марш одиноких"
👉🏻 Зона Довлатова
Утро в продовольственном магазине. На витрине — мелкий частик, завтрак туриста... Одиноко желтеет прямоугольник голландского сыра.
Возле кассы очередь. Лица — неприветливы и суровы. Неожиданно кто-то вполголоса декламирует:
— В ВОРОНЕЖ ГДЕ-ТО БОГ ПОСЛАЛ КУСОЧЕК СЫРА...
"Марш одиноких"
👉🏻 Зона Довлатова
Комплекс неполноценности — огромная сила. Вот только неясно — разрушительная или созидательная…
Молодой Шикльгрубер увлекался рисованием. Причем творил в сентиментальном духе. С особым рвением изображал цветы.
Значительного таланта не обнаружил.
Обиделся. Надулся. И постепенно стал Адольфом Гитлером…
Случалось такое и на русской почве. Вспомните Савинкова. В молодости он писал стихи. Выпустил три довольно посредственных романа. Успеха не достиг.
И с горя пошел убивать министров.
Есть мнение, что особо кровожадные злодеи формируются из неудавшихся лирических поэтов.
Примеров достаточно. Сталин, Дзержинский, Махно…
Половина нынешнего мирового терроризма балуется лирическими стихами. Недостаток таланта делает их чрезвычайно опасными людьми…
"Новый американец", № 60, 1-7 апреля 1981 г.
Сергей Довлатов. Колонка редактора:
NOBODY IS PERFECT (Все мы не красавцы)
👉🏻 Зона Довлатова
Молодой Шикльгрубер увлекался рисованием. Причем творил в сентиментальном духе. С особым рвением изображал цветы.
Значительного таланта не обнаружил.
Обиделся. Надулся. И постепенно стал Адольфом Гитлером…
Случалось такое и на русской почве. Вспомните Савинкова. В молодости он писал стихи. Выпустил три довольно посредственных романа. Успеха не достиг.
И с горя пошел убивать министров.
Есть мнение, что особо кровожадные злодеи формируются из неудавшихся лирических поэтов.
Примеров достаточно. Сталин, Дзержинский, Махно…
Половина нынешнего мирового терроризма балуется лирическими стихами. Недостаток таланта делает их чрезвычайно опасными людьми…
"Новый американец", № 60, 1-7 апреля 1981 г.
Сергей Довлатов. Колонка редактора:
NOBODY IS PERFECT (Все мы не красавцы)
👉🏻 Зона Довлатова
Давно не существует начинающего автора, обивающего пороги редакций и издательств. Я написал двенадцать книг, четыре из них переведены на несколько языков, еще на три книги у меня есть контракты в разных странах, и так далее. Конечно, я не стал Шекспиром или Бродским, но я давно уже профессиональный литератор, бедный, как большинство серьезных писателей на Западе, но вполне уважаемый, и объем написанного обо мне давно уже раза в три превосходит все, что написал я сам.
Из письма Сергея Довлатова Тамаре Зибуновой
👉🏻 Зона Довлатова
Из письма Сергея Довлатова Тамаре Зибуновой
👉🏻 Зона Довлатова
С ужасом думаю я о трагедии Пушкина. Мало того, что его жена симпатизировала Дантесу. Это бы еще ничего. Но ведь Дантес был молод. Дантес был привлекателен. А главное — Дантес был совершенно зауряден. Не отягощен гениальностью, которая молоденьких женщин повергает в ужасающую тоску.
Убежден, что Пушкина выводила из себя заурядность Дантеса. И она же служила предметом его мучительной зависти. Источником беспредельного комплекса неполноценности…
"Новый американец", № 60, 1-7 апреля 1981 г.
Сергей Довлатов. Колонка редактора:
NOBODY IS PERFECT (Все мы не красавцы)
👉🏻 Зона Довлатова
Убежден, что Пушкина выводила из себя заурядность Дантеса. И она же служила предметом его мучительной зависти. Источником беспредельного комплекса неполноценности…
"Новый американец", № 60, 1-7 апреля 1981 г.
Сергей Довлатов. Колонка редактора:
NOBODY IS PERFECT (Все мы не красавцы)
👉🏻 Зона Довлатова
— Еще раз говорю, не поеду.
— Объясни, почему?
— Тут нечего объяснять… Мой язык, мой народ, моя безумная страна… Представь себе, я люблю даже милиционеров.
— Любовь — это свобода. Пока открыты двери — все нормально. Но если двери заперты снаружи — это тюрьма…
— Но ведь сейчас отпускают.
— И я хочу этим воспользоваться. Мне надоело. Надоело стоять в очередях за всякой дрянью. Надоело ходить в рваных чулках. Надоело радоваться говяжьим сарделькам… Что тебя удерживает? Эрмитаж, Нева, березы?
— Березы меня совершенно не волнуют.
— Так что же?
— Язык. На чужом языке мы теряем восемьдесят процентов своей личности. Мы утрачиваем способность шутить, иронизировать. Одно это меня в ужас приводит.
— А мне вот не до шуток. Подумай о Маше. Представь себе, что ее ожидает.
— Ты все ужасно преувеличиваешь. Миллионы людей живут, работают и абсолютно счастливы.
— Миллионы пускай остаются. Я говорю о тебе. Все равно тебя не печатают.
— Но здесь мои читатели. А там… Кому нужны мои рассказы в городе Чикаго?
— А здесь кому они нужны? Официантке из «Лукоморья», которая даже меню не читает?
— Всем. Просто сейчас люди об этом не догадываются.
"Заповедник"
👉🏻 Зона Довлатова
— Объясни, почему?
— Тут нечего объяснять… Мой язык, мой народ, моя безумная страна… Представь себе, я люблю даже милиционеров.
— Любовь — это свобода. Пока открыты двери — все нормально. Но если двери заперты снаружи — это тюрьма…
— Но ведь сейчас отпускают.
— И я хочу этим воспользоваться. Мне надоело. Надоело стоять в очередях за всякой дрянью. Надоело ходить в рваных чулках. Надоело радоваться говяжьим сарделькам… Что тебя удерживает? Эрмитаж, Нева, березы?
— Березы меня совершенно не волнуют.
— Так что же?
— Язык. На чужом языке мы теряем восемьдесят процентов своей личности. Мы утрачиваем способность шутить, иронизировать. Одно это меня в ужас приводит.
— А мне вот не до шуток. Подумай о Маше. Представь себе, что ее ожидает.
— Ты все ужасно преувеличиваешь. Миллионы людей живут, работают и абсолютно счастливы.
— Миллионы пускай остаются. Я говорю о тебе. Все равно тебя не печатают.
— Но здесь мои читатели. А там… Кому нужны мои рассказы в городе Чикаго?
— А здесь кому они нужны? Официантке из «Лукоморья», которая даже меню не читает?
— Всем. Просто сейчас люди об этом не догадываются.
"Заповедник"
👉🏻 Зона Довлатова
В юности поэт Иосиф Бродский научился ловко чиркать спички о штаны. Конкретно говоря — о задницу. Чиркнет — спичка загорается.
Боже, как он гордился своим достижением! Как дорожил этим бессмысленным и малоприличным навыком. Как охотно и неутомимо его демонстрировал. Как радовался, если у других не выходило. Как торжествующе хохотал…
Впоследствии Бродский стал очень знаменит. Переведен на множество иностранных языков. Удостоен нескольких международных премий. Безусловно станет Нобелевским лауреатом.
Однако таким гордым я его больше не видел. Таким безгранично довольным собой. Таким неподдельно счастливым.
"Новый американец", № 60, 1-7 апреля 1981 г.
Сергей Довлатов. Колонка редактора:
NOBODY IS PERFECT (Все мы не красавцы)
👉🏻 Зона Довлатова
Боже, как он гордился своим достижением! Как дорожил этим бессмысленным и малоприличным навыком. Как охотно и неутомимо его демонстрировал. Как радовался, если у других не выходило. Как торжествующе хохотал…
Впоследствии Бродский стал очень знаменит. Переведен на множество иностранных языков. Удостоен нескольких международных премий. Безусловно станет Нобелевским лауреатом.
Однако таким гордым я его больше не видел. Таким безгранично довольным собой. Таким неподдельно счастливым.
"Новый американец", № 60, 1-7 апреля 1981 г.
Сергей Довлатов. Колонка редактора:
NOBODY IS PERFECT (Все мы не красавцы)
👉🏻 Зона Довлатова
Бродский обратился ко мне с довольно неожиданной просьбой:
— Зайдите в свою библиотеку на радио "Либерти". Сделайте копии оглавлений всех номеров журнала "Юность" за последние десять лет. Пришлите мне. Я это дело посмотрю и выберу, что там есть хорошего. И вы опять мне сделаете копии.
Я вошел в библиотеку. Взял сто двадцать (120!) номеров журнала "Юность". Скопировал все оглавления. Отослал все это Бродскому первым классом.
Жду. Проходит неделя. Вторая. Звоню ему:
— Бандероль мою получили?
— Ах да, получил.
— Ну и что же там интересного?
— Ничего.
"Записные книжки. Соло на IBM"
👉🏻 Зона Довлатова
— Зайдите в свою библиотеку на радио "Либерти". Сделайте копии оглавлений всех номеров журнала "Юность" за последние десять лет. Пришлите мне. Я это дело посмотрю и выберу, что там есть хорошего. И вы опять мне сделаете копии.
Я вошел в библиотеку. Взял сто двадцать (120!) номеров журнала "Юность". Скопировал все оглавления. Отослал все это Бродскому первым классом.
Жду. Проходит неделя. Вторая. Звоню ему:
— Бандероль мою получили?
— Ах да, получил.
— Ну и что же там интересного?
— Ничего.
"Записные книжки. Соло на IBM"
👉🏻 Зона Довлатова
На Четырнадцатой улице есть попугай в зоомагазине. Говорит по-английски втрое лучше меня.
"Марш одиноких"
👉🏻 Зона Довлатова
"Марш одиноких"
👉🏻 Зона Довлатова
К тридцати годам Маруся поняла, что жизнь состоит из удовольствий. Все остальное можно считать неприятностями.
Удовольствия — это цветы, рестораны, любовь, заграничные вещи и музыка. Неприятности — это отсутствие денег, попреки, болезни и чувство вины.
Маруся предавалась удовольствиям, разумно избегая неприятностей.
"Иностранка"
👉🏻 Зона Довлатова
Удовольствия — это цветы, рестораны, любовь, заграничные вещи и музыка. Неприятности — это отсутствие денег, попреки, болезни и чувство вины.
Маруся предавалась удовольствиям, разумно избегая неприятностей.
"Иностранка"
👉🏻 Зона Довлатова
Тогда я спросил:
— Зачем я тебе нужен?
— Я Рымарю не доверяю. Не потому, что Рымарь может обокрасть клиента. Хотя такое не исключено. И не потому, что Рымарь может зарядить клиенту старые облигации вместо денег. И даже не потому, что он склонен трогать клиента руками. А потому, что Рымарь — дурак. Что губит дурака? Тяга к прекрасному. Рымарь тянется к прекрасному. Вопреки своей исторической обреченности, Рымарь хочет японский транзистор. Рымарь идет в магазин "Березка", протягивает кассиру сорок долларов. Это с его-то рожей! Да он в банальном гастрономе рубль протягивает, и то кассир не сомневается, что рубль украден. А тут — сорок долларов! Нарушение правил валютных операций. Готовая статья... Рано или поздно он сядет.
— А я? — спрашиваю.
— Ты — нет. У тебя будут другие неприятности.
Я не стал уточнять — какие.
"Чемодан"
👉🏻 Зона Довлатова
— Зачем я тебе нужен?
— Я Рымарю не доверяю. Не потому, что Рымарь может обокрасть клиента. Хотя такое не исключено. И не потому, что Рымарь может зарядить клиенту старые облигации вместо денег. И даже не потому, что он склонен трогать клиента руками. А потому, что Рымарь — дурак. Что губит дурака? Тяга к прекрасному. Рымарь тянется к прекрасному. Вопреки своей исторической обреченности, Рымарь хочет японский транзистор. Рымарь идет в магазин "Березка", протягивает кассиру сорок долларов. Это с его-то рожей! Да он в банальном гастрономе рубль протягивает, и то кассир не сомневается, что рубль украден. А тут — сорок долларов! Нарушение правил валютных операций. Готовая статья... Рано или поздно он сядет.
— А я? — спрашиваю.
— Ты — нет. У тебя будут другие неприятности.
Я не стал уточнять — какие.
"Чемодан"
👉🏻 Зона Довлатова
Из южного барака раздается крик. Я бегу, на ходу расстегивая манжеты. На досках лежит в сапогах рецидивист Купцов, орет и указывает пальцем. По стене движется таракан, черный и блестящий, как гоночная автомашина.
— В чем дело? — спрашиваю я.
— Ой, боюсь, начальник! Кто его знает, что у таракана на уме!..
— А вы шутник, — говорю я, — как зовут?
— Зимой — Кузьмой, а летом Филаретом.
— За что сидите?
— Улицу неверно перешел... С чужим баулом.
"Зона"
👉🏻 Зона Довлатова
— В чем дело? — спрашиваю я.
— Ой, боюсь, начальник! Кто его знает, что у таракана на уме!..
— А вы шутник, — говорю я, — как зовут?
— Зимой — Кузьмой, а летом Филаретом.
— За что сидите?
— Улицу неверно перешел... С чужим баулом.
"Зона"
👉🏻 Зона Довлатова
В Ленинграде я познакомился с неким Марцинкевичем. Это был человек заурядный, как железнодорожная шпала. Стандартный, как токен. Невыразительный, как солдатское белье.
У него был заурядный костюм, заурядная физиономия, заурядная профессия сантехника.
Марцинкевич очень тяготился своей заурядностью. Как-то раз мы возвращались из гостей. О чем-то вяло беседовали. Вдруг Марцинкевич таинственно понизил голос и сказал:
— Я хочу раскрыть вам свою тайну… В моей жизни произошла трагедия… Я стал агентом КГБ… Недавно мне присвоили чин капитана… На моей совести — десятки жертв…
Разумеется, Марцинкевич лгал. Офицеры КГБ так себя не ведут. Марцинкевич был невинным сантехником. И его ужасно тяготила собственная заурядность. Тяготила настолько, что он готов был выдавать себя за палача. Только бы не выглядеть совершенно заурядным…
Марцинкевич не всегда притворялся агентом КГБ. Иногда он, путаясь, выдавал себя за гомосексуалиста. А в отдельных случаях — за растлителя малолетних.
Все люди на земле теснейшим образом связаны. Причем их связывают не общие биологические корни. И не общие духовные стремления.
Их связывают великие узы тотального несовершенства…
"Новый американец", № 60, 1-7 апреля 1981 г.
Сергей Довлатов. Колонка редактора:
NOBODY IS PERFECT (Все мы не красавцы)
👉🏻 Зона Довлатова
У него был заурядный костюм, заурядная физиономия, заурядная профессия сантехника.
Марцинкевич очень тяготился своей заурядностью. Как-то раз мы возвращались из гостей. О чем-то вяло беседовали. Вдруг Марцинкевич таинственно понизил голос и сказал:
— Я хочу раскрыть вам свою тайну… В моей жизни произошла трагедия… Я стал агентом КГБ… Недавно мне присвоили чин капитана… На моей совести — десятки жертв…
Разумеется, Марцинкевич лгал. Офицеры КГБ так себя не ведут. Марцинкевич был невинным сантехником. И его ужасно тяготила собственная заурядность. Тяготила настолько, что он готов был выдавать себя за палача. Только бы не выглядеть совершенно заурядным…
Марцинкевич не всегда притворялся агентом КГБ. Иногда он, путаясь, выдавал себя за гомосексуалиста. А в отдельных случаях — за растлителя малолетних.
Все люди на земле теснейшим образом связаны. Причем их связывают не общие биологические корни. И не общие духовные стремления.
Их связывают великие узы тотального несовершенства…
"Новый американец", № 60, 1-7 апреля 1981 г.
Сергей Довлатов. Колонка редактора:
NOBODY IS PERFECT (Все мы не красавцы)
👉🏻 Зона Довлатова
— Вы не понимаете. Мне нужен оригинальный человек, интересная личность. Вы филолог, тонко чувствующий индивидуум. А раньше были надзирателем. Ежедневно шли на риск. Душевная тонкость очень часто сопутствует физической грубости...
— Когда я вам грубил?
— Не мне. Вы охраняли заключенных...
— Мы больше себя охраняли.
— Откуда у вас этот шрам? Не скромничайте, пожалуйста...
— Это не шрам, — воскликнул Алиханов, — это фурункул. Я расчесал... Извините меня...
— Я все-таки хочу знать, что вы испытывали на Севере? Фигурально выражаясь, о чем молчала тундра?
— Что?
— О чем молчала тундра?
— Лида! — дико крикнул Алиханов. — Я больше не могу! Я не гожусь для радиопередачи! Я вчера напился! У меня долги и алименты! Меня упоминала "Немецкая волна"! Я некоторым образом — диссидент! Вас уволят... Отпустите меня...
"Компромисс"
👉🏻 Зона Довлатова
— Когда я вам грубил?
— Не мне. Вы охраняли заключенных...
— Мы больше себя охраняли.
— Откуда у вас этот шрам? Не скромничайте, пожалуйста...
— Это не шрам, — воскликнул Алиханов, — это фурункул. Я расчесал... Извините меня...
— Я все-таки хочу знать, что вы испытывали на Севере? Фигурально выражаясь, о чем молчала тундра?
— Что?
— О чем молчала тундра?
— Лида! — дико крикнул Алиханов. — Я больше не могу! Я не гожусь для радиопередачи! Я вчера напился! У меня долги и алименты! Меня упоминала "Немецкая волна"! Я некоторым образом — диссидент! Вас уволят... Отпустите меня...
"Компромисс"
👉🏻 Зона Довлатова