«Я там был от начала до конца. Полностью. Там сразу обстановка была максимально тяжелая. Потому что этот город являлся основной веткой снабжения всего Донецко-Луганского фронта. Думаю, эту битву за город можно сравнить с битвой за Сталинград. Или, может, игрой компьютерной Call of Duty». Так боец вспоминает ежедневные штурмы.
Помнит Виктор и огромное число иностранцев в рядах ВСУ. «Мы воевали с немцами, британцами, американцами, французами. Немцы под конец Бахмута активные действия пытались предпринимать, но мы и в плен их брали, и убивали. В начале СВО были прямо элитные наемники у ВСУ. Судя по всему, потом они закончились. И уже не такие серьезные они стали как бойцы. Немцы из наемников самые сильные. Они прям до последнего работают».
«Что касается трупов — не думаю, что к этому можно привыкнуть. Но все зависит от психологии человека. Я вырос на Ставрополье, под боком у нас была война в Чечне — поэтому, может, где-то мне легче. Но невозможно привыкнуть к одному — запаху обожженных человеческих тел. Он такой въедливый, жесткий», — делится солдат своими самыми ужасными воспоминаниями.
«Я там был от начала до конца. Полностью. Там сразу обстановка была максимально тяжелая. Потому что этот город являлся основной веткой снабжения всего Донецко-Луганского фронта. Думаю, эту битву за город можно сравнить с битвой за Сталинград. Или, может, игрой компьютерной Call of Duty». Так боец вспоминает ежедневные штурмы.
Помнит Виктор и огромное число иностранцев в рядах ВСУ. «Мы воевали с немцами, британцами, американцами, французами. Немцы под конец Бахмута активные действия пытались предпринимать, но мы и в плен их брали, и убивали. В начале СВО были прямо элитные наемники у ВСУ. Судя по всему, потом они закончились. И уже не такие серьезные они стали как бойцы. Немцы из наемников самые сильные. Они прям до последнего работают».
«Что касается трупов — не думаю, что к этому можно привыкнуть. Но все зависит от психологии человека. Я вырос на Ставрополье, под боком у нас была война в Чечне — поэтому, может, где-то мне легче. Но невозможно привыкнуть к одному — запаху обожженных человеческих тел. Он такой въедливый, жесткий», — делится солдат своими самыми ужасными воспоминаниями.
"Markets were cheering this economic recovery and return to strong economic growth, but the cheers will turn to tears if the inflation outbreak pushes businesses and consumers to the brink of recession," he added. Under the Sebi Act, the regulator has the power to carry out search and seizure of books, registers, documents including electronics and digital devices from any person associated with the securities market. There was another possible development: Reuters also reported that Ukraine said that Belarus could soon join the invasion of Ukraine. However, the AFP, citing a Pentagon official, said the U.S. hasn’t yet seen evidence that Belarusian troops are in Ukraine. Overall, extreme levels of fear in the market seems to have morphed into something more resembling concern. For example, the Cboe Volatility Index fell from its 2022 peak of 36, which it hit Monday, to around 30 on Friday, a sign of easing tensions. Meanwhile, while the price of WTI crude oil slipped from Sunday’s multiyear high $130 of barrel to $109 a pop. Markets have been expecting heavy restrictions on Russian oil, some of which the U.S. has already imposed, and that would reduce the global supply and bring about even more burdensome inflation. The next bit isn’t clear, but Durov reportedly claimed that his resignation, dated March 21st, was an April Fools’ prank. TechCrunch implies that it was a matter of principle, but it’s hard to be clear on the wheres, whos and whys. Similarly, on April 17th, the Moscow Times quoted Durov as saying that he quit the company after being pressured to reveal account details about Ukrainians protesting the then-president Viktor Yanukovych.
from in
