Количество малых муниципалитетов (менее 10 тыс. чел.) достигло уже 400, в том числе сверхмалых (менее 5 тыс.) — 104. Ещё совсем недавно, по переписи 2021 года, их было 337 и 82 соответственно, а по переписи 2010 года — 220 и 52 соответственно; в общем, тенденция вполне понятна. Все-все муниципальные образования малыми, конечно, в обозримой перспективе не станут, но доля малолюдных районов и округов продолжит увеличиваться. На северо-востоке страны, а также в Костромской и Псковской областях малые муниципалитеты уже составляют не менее половины общего числа; на очереди Кировская, Новгородская и Орловская области.
Чем это плохо? Исчезновением экономии на масштабе. Если в районе живёт 50 000 человек, то в нём будет проще найти работников на все объекты социальной инфраструктуры (районная больница, школы, административные учреждения), вряд ли станут закрывать местную налоговую инспекцию в пользу объединённой межрайонной и т. д. Напротив, укомплектовать райбольницу в районе на три тысячи человек — задача, кажется, невыполнимая. Приток местных налогов, и так абсолютно копеечных, становится в таких условиях просто смешным; удельные расходы на каждое учреждение районного уровня растут, из-за этого начинается оптимизация всего и вся с очевидными последствиями. Все эти траты ложатся в итоге на региональные бюджеты, которые в Костромской или Новгородской области вообще ни разу не безграничны.
Ну хорошо, маленькие районы — плохо, что будем делать? Нарежем Костромскую область на Кострому и шесть районов по 50 тысяч человек в каждом? Кажется, здесь последствия тоже примерно понятны: если сейчас условное село Глинка ещё кое-как держится за счёт статуса райцентра и тех ресурсов, которые с ним ассоциированы (вакансии, денежка на благоустройство, базовая социальная инфраструктура), то при их утрате не бывать даже такой опоре — все, кого не держит возраст, уедут в новый райцентр, потому что кататься туда-сюда на регулярной основе слишком далеко. Получается, оба хуже: либо медленная смерть, либо быстрая.
В общем, как вы уже можете догадаться, ответа на вопрос в заголовке поста у меня нет. Весьма слабым утешением служит то, что такого ответа нет ни у кого. Слишком многие процессы замыкаются в круг: люди уезжают, потому что нет работы, а работы нет потому, что ни один работодатель не может найти людей; население тает, потому что нет необходимого уровня инфраструктуры, а инфраструктуры нет, потому что содержать её при таком населении слишком дорого; инвестиций нет, потому что нет никаких денег и потенциала развития, а денег и потенциала нет, потому что нет никаких инвестиций. Иногда точечные проекты, волевые решения, принципиальные патриоты разрывают этот круг, упрямо стоя на своём и задерживая депопуляцию отдельных городков и сёл, но всю нечернозёмную провинцию им, конечно, не развернуть. Может быть, многолетние последовательные вложения, частная и государственная забота спасут несколько районов, заставив их если не вернуться к росту, то хотя бы перестать пустеть. А если не спасут? И хватит ли денег на сотни таких районов?
Я не первый задаю эти вопросы. Своё место в дискуссии о российской и мировой пространственной политике они занимают уже не первое десятилетие: пустить на самотёк малые города и глубинку, бросив все ресурсы на развитие «полюсов роста», или держать курс на выравнивающее развитие, спасая фундамент российского расселения? И даже если выбор будет сделан, какими мерами проводить принятое решение в жизнь?
Кажется, все доступные меры ограничены и половинчаты. В чём я уверен, так это в том, что единого решения для всех 400 малых муниципалитетов России быть не может. В каждом придётся искать собственный компромисс между потребностью населения в социальной/инженерной/транспортной инфраструктуре и банальной нехваткой денег на то, чтобы качественно удовлетворить эту потребность.
...А может, деньги нашлись бы, если бы бюджетная система была устроена иначе, а государственные деньги не шли на то, на что они идут? Но это отдельный большой вопрос, на который не нам с вами отвечать.
Количество малых муниципалитетов (менее 10 тыс. чел.) достигло уже 400, в том числе сверхмалых (менее 5 тыс.) — 104. Ещё совсем недавно, по переписи 2021 года, их было 337 и 82 соответственно, а по переписи 2010 года — 220 и 52 соответственно; в общем, тенденция вполне понятна. Все-все муниципальные образования малыми, конечно, в обозримой перспективе не станут, но доля малолюдных районов и округов продолжит увеличиваться. На северо-востоке страны, а также в Костромской и Псковской областях малые муниципалитеты уже составляют не менее половины общего числа; на очереди Кировская, Новгородская и Орловская области.
Чем это плохо? Исчезновением экономии на масштабе. Если в районе живёт 50 000 человек, то в нём будет проще найти работников на все объекты социальной инфраструктуры (районная больница, школы, административные учреждения), вряд ли станут закрывать местную налоговую инспекцию в пользу объединённой межрайонной и т. д. Напротив, укомплектовать райбольницу в районе на три тысячи человек — задача, кажется, невыполнимая. Приток местных налогов, и так абсолютно копеечных, становится в таких условиях просто смешным; удельные расходы на каждое учреждение районного уровня растут, из-за этого начинается оптимизация всего и вся с очевидными последствиями. Все эти траты ложатся в итоге на региональные бюджеты, которые в Костромской или Новгородской области вообще ни разу не безграничны.
Ну хорошо, маленькие районы — плохо, что будем делать? Нарежем Костромскую область на Кострому и шесть районов по 50 тысяч человек в каждом? Кажется, здесь последствия тоже примерно понятны: если сейчас условное село Глинка ещё кое-как держится за счёт статуса райцентра и тех ресурсов, которые с ним ассоциированы (вакансии, денежка на благоустройство, базовая социальная инфраструктура), то при их утрате не бывать даже такой опоре — все, кого не держит возраст, уедут в новый райцентр, потому что кататься туда-сюда на регулярной основе слишком далеко. Получается, оба хуже: либо медленная смерть, либо быстрая.
В общем, как вы уже можете догадаться, ответа на вопрос в заголовке поста у меня нет. Весьма слабым утешением служит то, что такого ответа нет ни у кого. Слишком многие процессы замыкаются в круг: люди уезжают, потому что нет работы, а работы нет потому, что ни один работодатель не может найти людей; население тает, потому что нет необходимого уровня инфраструктуры, а инфраструктуры нет, потому что содержать её при таком населении слишком дорого; инвестиций нет, потому что нет никаких денег и потенциала развития, а денег и потенциала нет, потому что нет никаких инвестиций. Иногда точечные проекты, волевые решения, принципиальные патриоты разрывают этот круг, упрямо стоя на своём и задерживая депопуляцию отдельных городков и сёл, но всю нечернозёмную провинцию им, конечно, не развернуть. Может быть, многолетние последовательные вложения, частная и государственная забота спасут несколько районов, заставив их если не вернуться к росту, то хотя бы перестать пустеть. А если не спасут? И хватит ли денег на сотни таких районов?
Я не первый задаю эти вопросы. Своё место в дискуссии о российской и мировой пространственной политике они занимают уже не первое десятилетие: пустить на самотёк малые города и глубинку, бросив все ресурсы на развитие «полюсов роста», или держать курс на выравнивающее развитие, спасая фундамент российского расселения? И даже если выбор будет сделан, какими мерами проводить принятое решение в жизнь?
Кажется, все доступные меры ограничены и половинчаты. В чём я уверен, так это в том, что единого решения для всех 400 малых муниципалитетов России быть не может. В каждом придётся искать собственный компромисс между потребностью населения в социальной/инженерной/транспортной инфраструктуре и банальной нехваткой денег на то, чтобы качественно удовлетворить эту потребность.
...А может, деньги нашлись бы, если бы бюджетная система была устроена иначе, а государственные деньги не шли на то, на что они идут? Но это отдельный большой вопрос, на который не нам с вами отвечать.
To that end, when files are actively downloading, a new icon now appears in the Search bar that users can tap to view and manage downloads, pause and resume all downloads or just individual items, and select one to increase its priority or view it in a chat. Apparently upbeat developments in Russia's discussions with Ukraine helped at least temporarily send investors back into risk assets. Russian President Vladimir Putin said during a meeting with his Belarusian counterpart Alexander Lukashenko that there were "certain positive developments" occurring in the talks with Ukraine, according to a transcript of their meeting. Putin added that discussions were happening "almost on a daily basis." Some people used the platform to organize ahead of the storming of the U.S. Capitol in January 2021, and last month Senator Mark Warner sent a letter to Durov urging him to curb Russian information operations on Telegram. Perpetrators of such fraud use various marketing techniques to attract subscribers on their social media channels. On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations.
from in
