Разбирал фото.
Всплеск воспоминаний.
Почти одиннадцать лет назад в феврале 2014 года я ездил в Иран играть несколько концертов.
В Тегеране я исполнил сонату Алиреза Машаекхи и «the beats» Хамидреза Ардалана - это современные шикарные иранские композиторы; кроме того сонату Блуменфельда, сонату Шуберта G-dur, 28-ю сонату Бетховена и первую часть «Весны священной» в собственной обработке.
Для меня стало открытием, что иранцы обожают «хармсовщину» и перформансы. Их театр и музыкальное искусство пронизано авангардной небывальщиной высочайшего класса, опираясь при этом на национальные истоки.
Их новейшее искусство представляет собой интереснейший культурный феномен.
По какой-то причине это до сих пор почти закрытая история для остального мира.
На одном из этих фото вы можете видеть меня на фоне бумажных кукол, расположенных в зрительном зале в креслах. Это был сумасшедший перформанс, который мы тогда записывали с Хамидрезой Ардаланом, и он был нацелен как раз на иранскую аудиторию.
Учитывая это, надо ли говорить, с каким восторгом зал воспринял «Весну Священную» в фортепианной транскрипции!
И, наоборот, вся «понятная», «доступная» тональная музыка произвела на них гораздо меньшее впечатление!
P. S.
Всё шло к тому, чтобы остаться в Тегеране, однако меня остановила интуиция и воспоминание о Грибоедове. Восток дело тонкое, пронзительно острое, как бы тепло к нему я не относился
Всплеск воспоминаний.
Почти одиннадцать лет назад в феврале 2014 года я ездил в Иран играть несколько концертов.
В Тегеране я исполнил сонату Алиреза Машаекхи и «the beats» Хамидреза Ардалана - это современные шикарные иранские композиторы; кроме того сонату Блуменфельда, сонату Шуберта G-dur, 28-ю сонату Бетховена и первую часть «Весны священной» в собственной обработке.
Для меня стало открытием, что иранцы обожают «хармсовщину» и перформансы. Их театр и музыкальное искусство пронизано авангардной небывальщиной высочайшего класса, опираясь при этом на национальные истоки.
Их новейшее искусство представляет собой интереснейший культурный феномен.
По какой-то причине это до сих пор почти закрытая история для остального мира.
На одном из этих фото вы можете видеть меня на фоне бумажных кукол, расположенных в зрительном зале в креслах. Это был сумасшедший перформанс, который мы тогда записывали с Хамидрезой Ардаланом, и он был нацелен как раз на иранскую аудиторию.
Учитывая это, надо ли говорить, с каким восторгом зал воспринял «Весну Священную» в фортепианной транскрипции!
И, наоборот, вся «понятная», «доступная» тональная музыка произвела на них гораздо меньшее впечатление!
P. S.
Всё шло к тому, чтобы остаться в Тегеране, однако меня остановила интуиция и воспоминание о Грибоедове. Восток дело тонкое, пронзительно острое, как бы тепло к нему я не относился
group-telegram.com/AlexeySergunin/545
Create:
Last Update:
Last Update:
Разбирал фото.
Всплеск воспоминаний.
Почти одиннадцать лет назад в феврале 2014 года я ездил в Иран играть несколько концертов.
В Тегеране я исполнил сонату Алиреза Машаекхи и «the beats» Хамидреза Ардалана - это современные шикарные иранские композиторы; кроме того сонату Блуменфельда, сонату Шуберта G-dur, 28-ю сонату Бетховена и первую часть «Весны священной» в собственной обработке.
Для меня стало открытием, что иранцы обожают «хармсовщину» и перформансы. Их театр и музыкальное искусство пронизано авангардной небывальщиной высочайшего класса, опираясь при этом на национальные истоки.
Их новейшее искусство представляет собой интереснейший культурный феномен.
По какой-то причине это до сих пор почти закрытая история для остального мира.
На одном из этих фото вы можете видеть меня на фоне бумажных кукол, расположенных в зрительном зале в креслах. Это был сумасшедший перформанс, который мы тогда записывали с Хамидрезой Ардаланом, и он был нацелен как раз на иранскую аудиторию.
Учитывая это, надо ли говорить, с каким восторгом зал воспринял «Весну Священную» в фортепианной транскрипции!
И, наоборот, вся «понятная», «доступная» тональная музыка произвела на них гораздо меньшее впечатление!
P. S.
Всё шло к тому, чтобы остаться в Тегеране, однако меня остановила интуиция и воспоминание о Грибоедове. Восток дело тонкое, пронзительно острое, как бы тепло к нему я не относился
Всплеск воспоминаний.
Почти одиннадцать лет назад в феврале 2014 года я ездил в Иран играть несколько концертов.
В Тегеране я исполнил сонату Алиреза Машаекхи и «the beats» Хамидреза Ардалана - это современные шикарные иранские композиторы; кроме того сонату Блуменфельда, сонату Шуберта G-dur, 28-ю сонату Бетховена и первую часть «Весны священной» в собственной обработке.
Для меня стало открытием, что иранцы обожают «хармсовщину» и перформансы. Их театр и музыкальное искусство пронизано авангардной небывальщиной высочайшего класса, опираясь при этом на национальные истоки.
Их новейшее искусство представляет собой интереснейший культурный феномен.
По какой-то причине это до сих пор почти закрытая история для остального мира.
На одном из этих фото вы можете видеть меня на фоне бумажных кукол, расположенных в зрительном зале в креслах. Это был сумасшедший перформанс, который мы тогда записывали с Хамидрезой Ардаланом, и он был нацелен как раз на иранскую аудиторию.
Учитывая это, надо ли говорить, с каким восторгом зал воспринял «Весну Священную» в фортепианной транскрипции!
И, наоборот, вся «понятная», «доступная» тональная музыка произвела на них гораздо меньшее впечатление!
P. S.
Всё шло к тому, чтобы остаться в Тегеране, однако меня остановила интуиция и воспоминание о Грибоедове. Восток дело тонкое, пронзительно острое, как бы тепло к нему я не относился
BY Композитор Алексей Сергунин 🎖️
Share with your friend now:
group-telegram.com/AlexeySergunin/545