Эхо войны / «Собачье сердце» (из письма одной женщины)

«Сейчас, когда чаще оборачиваешься на прошлое, чем заглядываешь в будущее, вспоминается родительский дом до войны.

Жили мы в небольшом белорусском местечке. Когда началась война, туда очень скоро вошли немцы. Наше село сожгли, а жителей, погрузив в вагоны, погнали в трудовые лагеря. Кого-то направили в Германию, нас же повезли в Латвию, где поместили в концлагерь.

Хотя я тогда была ребенком, многое помню очень хорошо. Особенно голод и постоянный страх. К концу войны немцы еще более ужесточили свои порядки. В лагере совсем не было еды. Помню, все мои тогдашние детские помыслы были направлены на то, чтобы обнаружить хоть какой-то съедобный кусочек. Была рада помоям, отбросам – всему, что могло называться пищей.

Предчувствуя свой конец и неминуемый момент расплаты, фашисты начали интенсивно заметать следы зверств. Каждый день в лагере собиралась колонна узников, которую вели в ту сторону, откуда никто не возвращался.

Однажды эта участь постигла и нашу семью. Я с моими старшими братьями оказалась в такой колонне. У нас не было сил не то что сопротивляться, не было сил идти пусть и навстречу своей смерти. По дороге я увидела собачью будку, возле которой сидела овчарка. Но не она привлекла тогда мое внимание. Возле будки мне померещилась миска с собачьей едой. Я впилась глазами в это видение и поняла, что миска стоит на самом деле.

Я не выдержала и бросилась к ней. Представляю, как мои старшие братишки замерли от страха, понимая, что через какое-то мгновение я буду разорвана на куски этой зверюгой. Мне же было все равно. Но злющая на вид овчарка даже не шелохнулась, продолжая сидеть и спокойно наблюдать, как исчезает ее дневная порция. К этому времени колонна, где находились и мои близкие, уже прошла, и охранники просто вернули меня в барак. Так я в свои семь лет осталась совершенно одна.

Назавтра немцы, видимо, решили, с одной стороны, провести эксперимент над поведением служебной собаки, с другой – еще раз потешиться необычной картиной. Я снова оказалась в колонне, и когда мы приблизились к будке, эсэсовец дал мне в руки кость для собаки. Я подошла к ней, положила кость рядом, а сама накинулась на ее еду. За спиной слышался хруст, собака грызла кость.

Сегодня, вспоминая тот момент, понимаю: ожидаемого охранниками представления не получилось. Меня снова вернули в барак и три дня не трогали. На четвертый день утром, когда я уже стояла в колонне, какой-то дядька из оцепления ткнул в мою сторону пальцем и сказал по-русски, что из-за меня «псина совсем не жрет». Меня вытащили из колонны и повели к будке. Возле нее стояла уже знакомая мне миска с едой. Я, недолго думая, накинулась на нее.

Собака медленно вылезла из будки и наблюдала за моими действиями. Когда миска оказалась пустой и вылизанной мной чуть ли не до блеска, овчарка ухватила меня, семилетнего заморыша, который на тот момент представлял из себя скорее скелет, чем нормального ребенка, за шкирку и запихнула в будку. А потом я увидела, как через то же отверстие вовнутрь пролезает она сама. Не знаю почему, но я совершенно без страха прижалась к своей спасительнице. От нее терпко пахло псиной, но что мне тогда было до запахов! Пригревшись, я заснула.

Сколько спала тогда, определить не могу. Знаю – долго. Что случилось за это время снаружи собачьей будки, я, естественно, видеть не могла. Когда открыла глаза и спать больше не хотелось, собаки возле меня не было. На ее месте лежала краюха хлеба. Я спрятала подарок за пазуху и, на четвереньках выбравшись из будки, стала оглядываться.

Немецкой охраны не было видно. И вдруг я услышала чей-то крик: «Смотрите, ребенок!» Меня подхватили красноармейцы, освободившие наш концлагерь, пока я спала. Так я оказалась среди своих.

Сегодня с высоты своих лет понимаю, что рассказанный здесь эпизод, может быть, ничего нового в героическую летопись войны и не добавит, но для меня незабываемо, что выжила я только благодаря собаке, у которой, в отличие от ее хозяев, оказалось доброе сердце».

Елена Пузанова (г. Луга Ленинградской области)

❕ Подпишитесь на @BalticBridge

⚡🇱🇻В Латвии хотят разорить очередные могилы - среди них захоронения красных латышских стрелков.

Около сотни могил на Лесном кладбище в Риге могут быть разорены. На них появились жёлтые таблички - предвестники того, что могилы планируют отдать под повторное захоронение.

Об очередном варварстве латвийских властей сообщил краевед Александр Ржавин.

Он рассказал, что на этой аллее в советское время хоронили как выдающихся партийных, государственных и военных деятелей, так и скромных советских тружеников. Именно здесь покоятся останки ветеранов Первой мировой войны, Гражданской войны, Второй мировой войны. Среди них, к примеру, полный тезка первого президента Латвийской республики - Янис Чаксте. Тоже известный латыш, но чекист, а их в современной Латвии чураются. Или вот участник январского восстания рижских рабочих в 1919 году Ян Спрогис.

Шанс спасти могилы от разорения, наверное, ещё есть. Комиссия начинает процесс актирования участка, если за ним долгое время никто не ухаживает, а многие могилы на этой алее заброшены, поскольку родственников нет или они не живут в Латвии, пояснил Александр Ржавин. И теоретически можно бросить клич, и привести все эти могилы в порядок.

Но что-то мне подсказывает, что это не поможет. Не случайно в народе эту аллею называют алеей советской славы.

Подписаться на канал @alekseystefanov