«Нам никто не обещал хорошей благополучной жизни. Мы ее сами должны добиваться. Никто не обещал, что мы будем жить в демократическом обществе свободном. Априори нам никто это не гарантировал. Поэтому, вот в такой мы родились стране, надо свои права надо отстаивать. Что делать? Многие страны прошли через этот период, европейские страны, стали нормальными странами. Думаю, и мы станем. Очень у нас это сложный путь. Сто лет уже ходим по кругу репрессий, никак не можем из него выйти. Честно говоря, не знаю, как это сделать, почему это так получается.
Был такой поэт Иосиф Бродский. Мой отец и его отец, они дружили вместе. Мой отец был журналистом, его отец фотокорреспондентом. Они вместе работали, дружили. Вот его сына (он писал стихи, делал переводы), его сына судили за тунеядство. А я тогда был совсем маленький, мелкий, а сейчас его уже нет в живых, судят меня. Уже сына другого. Я за мир, против войны. Меня судят за оправдание насилия, агрессии, терроризма. Я не знаю, как это объяснить. Вот она связь поколений такая.
Мой дед был репрессирован, в хабаровском НКВД просидел, в тюрьме там, много месяцев. Ему повезло, что он… Берия сменил Ежова, был короткий период реабилитации, и он до повторного ареста успел скрыться, ушел с геологами в тайгу на долгий срок. Из поля зрения органов так скрылся. И его отец, мой прадед уже получается, был расстрелян, [герой] гражданской войны. А еще предыдущие предки были сосланы, значит, польское восстание. Вот так мы по кругу и ходим. Преемственность поколей какая-то есть, наблюдается. Что делать, я не знаю, почему так.
Надеюсь, следующие поколения будут более удачливы в этом плане. Но мы сейчас должны что-то для этого сделать. Я хочу, чтобы каждый из вас стал таким вот (те, кто против войны, за мир), вот таким вот маленьким островком спасения для других людей, к которому можно было бы примкнуть и спастись. Расширяйте свое присутствие в этом мире, пропагандируйте мир, выступайте против войны. Чтобы и мир видел весь прогрессивный, что в России есть нормальные люди, здравомыслящие, что не все хотят войны, не все хотят убивать представителей других стран, воевать.
И, как я уже говорил, я считаю, что лимит на войны Россия уже исчерпала давным-давно. Жизнь наша показала, что надо возвращаться на путь прогресса, на путь цивилизованного развития каким-то образом. Я думаю, что так и будет, чисто исторически даже, в гендерном плане должно случиться. Должен быть какой-то прагматизм во власти, должны какие-то прагматики прийти, понять, что это не тот путь, которым мы сейчас идем. Что это ведет только к ухудшению нашей жизни. Ну и смена поколений должна произойти».
«Нам никто не обещал хорошей благополучной жизни. Мы ее сами должны добиваться. Никто не обещал, что мы будем жить в демократическом обществе свободном. Априори нам никто это не гарантировал. Поэтому, вот в такой мы родились стране, надо свои права надо отстаивать. Что делать? Многие страны прошли через этот период, европейские страны, стали нормальными странами. Думаю, и мы станем. Очень у нас это сложный путь. Сто лет уже ходим по кругу репрессий, никак не можем из него выйти. Честно говоря, не знаю, как это сделать, почему это так получается.
Был такой поэт Иосиф Бродский. Мой отец и его отец, они дружили вместе. Мой отец был журналистом, его отец фотокорреспондентом. Они вместе работали, дружили. Вот его сына (он писал стихи, делал переводы), его сына судили за тунеядство. А я тогда был совсем маленький, мелкий, а сейчас его уже нет в живых, судят меня. Уже сына другого. Я за мир, против войны. Меня судят за оправдание насилия, агрессии, терроризма. Я не знаю, как это объяснить. Вот она связь поколений такая.
Мой дед был репрессирован, в хабаровском НКВД просидел, в тюрьме там, много месяцев. Ему повезло, что он… Берия сменил Ежова, был короткий период реабилитации, и он до повторного ареста успел скрыться, ушел с геологами в тайгу на долгий срок. Из поля зрения органов так скрылся. И его отец, мой прадед уже получается, был расстрелян, [герой] гражданской войны. А еще предыдущие предки были сосланы, значит, польское восстание. Вот так мы по кругу и ходим. Преемственность поколей какая-то есть, наблюдается. Что делать, я не знаю, почему так.
Надеюсь, следующие поколения будут более удачливы в этом плане. Но мы сейчас должны что-то для этого сделать. Я хочу, чтобы каждый из вас стал таким вот (те, кто против войны, за мир), вот таким вот маленьким островком спасения для других людей, к которому можно было бы примкнуть и спастись. Расширяйте свое присутствие в этом мире, пропагандируйте мир, выступайте против войны. Чтобы и мир видел весь прогрессивный, что в России есть нормальные люди, здравомыслящие, что не все хотят войны, не все хотят убивать представителей других стран, воевать.
И, как я уже говорил, я считаю, что лимит на войны Россия уже исчерпала давным-давно. Жизнь наша показала, что надо возвращаться на путь прогресса, на путь цивилизованного развития каким-то образом. Я думаю, что так и будет, чисто исторически даже, в гендерном плане должно случиться. Должен быть какой-то прагматизм во власти, должны какие-то прагматики прийти, понять, что это не тот путь, которым мы сейчас идем. Что это ведет только к ухудшению нашей жизни. Ну и смена поколений должна произойти».
Видео: ЗПЧ
BY Свободу Алексею Горинову!
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
READ MORE Again, in contrast to Facebook, Google and Twitter, Telegram's founder Pavel Durov runs his company in relative secrecy from Dubai. One thing that Telegram now offers to all users is the ability to “disappear” messages or set remote deletion deadlines. That enables users to have much more control over how long people can access what you’re sending them. Given that Russian law enforcement officials are reportedly (via Insider) stopping people in the street and demanding to read their text messages, this could be vital to protect individuals from reprisals. "For Telegram, accountability has always been a problem, which is why it was so popular even before the full-scale war with far-right extremists and terrorists from all over the world," she told AFP from her safe house outside the Ukrainian capital. Overall, extreme levels of fear in the market seems to have morphed into something more resembling concern. For example, the Cboe Volatility Index fell from its 2022 peak of 36, which it hit Monday, to around 30 on Friday, a sign of easing tensions. Meanwhile, while the price of WTI crude oil slipped from Sunday’s multiyear high $130 of barrel to $109 a pop. Markets have been expecting heavy restrictions on Russian oil, some of which the U.S. has already imposed, and that would reduce the global supply and bring about even more burdensome inflation.
from it
