Telegram Group & Telegram Channel
​​На прошлой неделе, гуляя по рождественским ярмаркам и поглощая чурос, поняла, что занимаюсь тем же, чем и манул Тимофей из Московского зоопарка накануне зимы – зажировкой. Возвращаясь же домой, читала перед сном, наверное, самый жёсткий и откровенный автофикшн об анорексии – «Любовь моя Ана» Софьи Асташовой, героиня которого боролась с болезнью больше десяти лет, проходя все стадии, как по учебнику когнитивно-поведенческой терапии РПП.

Истории людей с расстройством пищевого поведения – это всегда что-то как будто из раздела «фантастика» для тех, кто никогда особо не заморачивался на тему питания: у тех, для кого самое большое счастье в жизни – видеть на весах «отвес», совершенно другая, будто инопланетная, логика. Там, где здоровый человек не видит ни проблемы, ни повода для грусти или гордости, у них всё искрит и взрывается. С тем, к чему здоровый человек относится примерно никак, у них выстраиваются сложные отношения, порой становящиеся поводом для истерик и нервных срывов. Очеловечивание болезни, растянутое во времени самоубийство, искажённое восприятие не только своего тела, но и действительности – вполне понятно, почему больным анорексией одно время ставили диагноз «шизофрения».

В книге Асташовой болезнь показана изнутри, с минимальной дистанцией, когда Ана – не истязающий враг, а лучшая подруга, что останется с тобой навеки и станет даже не смыслом, а самой твоей жизнью. Рассказчица прекрасно понимает, что в затеянной игре «нет приза, нет выигрыша, только смерть», но это нисколько её не страшит: голодная смерть – образ прекрасный и романтический, следующая желанная остановка после превращения в будто бы узника нацистского концентрационного лагеря, у которого нет ни жира, ни мышц, ни эмали на зубах. Романтизация? В какой-то мере да, но только для тех, у кого своё, извращённое болезнью, представление о прекрасном. А как иначе, оставаясь честной и последовательной, объяснить читателям причины, по которым молодая женщина годами истязает себя, доводя до состояния живого трупа?

Благодаря большой комплексной работе (и мемам) общество наконец запомнило: «не грусти» – так себе совет для человека в депрессии. «Любовь моя Ана» навеки вбивает в голову, почему «просто поешь» – худшее, что можно сказать человеку с анорексией. Для людей с РПП у того, что связано с едой, нет никакого «просто», зато есть огромный комплекс страхов и фантазий. И если продолжать воспринимать их состояние не как болезнь, а как блажь, мы ещё не скоро выберемся из ситуации, когда каждые шестьдесят две минуты от невозможности «просто поесть» кто-то на планете лишается жизни.



group-telegram.com/bookovski/966
Create:
Last Update:

​​На прошлой неделе, гуляя по рождественским ярмаркам и поглощая чурос, поняла, что занимаюсь тем же, чем и манул Тимофей из Московского зоопарка накануне зимы – зажировкой. Возвращаясь же домой, читала перед сном, наверное, самый жёсткий и откровенный автофикшн об анорексии – «Любовь моя Ана» Софьи Асташовой, героиня которого боролась с болезнью больше десяти лет, проходя все стадии, как по учебнику когнитивно-поведенческой терапии РПП.

Истории людей с расстройством пищевого поведения – это всегда что-то как будто из раздела «фантастика» для тех, кто никогда особо не заморачивался на тему питания: у тех, для кого самое большое счастье в жизни – видеть на весах «отвес», совершенно другая, будто инопланетная, логика. Там, где здоровый человек не видит ни проблемы, ни повода для грусти или гордости, у них всё искрит и взрывается. С тем, к чему здоровый человек относится примерно никак, у них выстраиваются сложные отношения, порой становящиеся поводом для истерик и нервных срывов. Очеловечивание болезни, растянутое во времени самоубийство, искажённое восприятие не только своего тела, но и действительности – вполне понятно, почему больным анорексией одно время ставили диагноз «шизофрения».

В книге Асташовой болезнь показана изнутри, с минимальной дистанцией, когда Ана – не истязающий враг, а лучшая подруга, что останется с тобой навеки и станет даже не смыслом, а самой твоей жизнью. Рассказчица прекрасно понимает, что в затеянной игре «нет приза, нет выигрыша, только смерть», но это нисколько её не страшит: голодная смерть – образ прекрасный и романтический, следующая желанная остановка после превращения в будто бы узника нацистского концентрационного лагеря, у которого нет ни жира, ни мышц, ни эмали на зубах. Романтизация? В какой-то мере да, но только для тех, у кого своё, извращённое болезнью, представление о прекрасном. А как иначе, оставаясь честной и последовательной, объяснить читателям причины, по которым молодая женщина годами истязает себя, доводя до состояния живого трупа?

Благодаря большой комплексной работе (и мемам) общество наконец запомнило: «не грусти» – так себе совет для человека в депрессии. «Любовь моя Ана» навеки вбивает в голову, почему «просто поешь» – худшее, что можно сказать человеку с анорексией. Для людей с РПП у того, что связано с едой, нет никакого «просто», зато есть огромный комплекс страхов и фантазий. И если продолжать воспринимать их состояние не как болезнь, а как блажь, мы ещё не скоро выберемся из ситуации, когда каждые шестьдесят две минуты от невозможности «просто поесть» кто-то на планете лишается жизни.

BY Bookовски




Share with your friend now:
group-telegram.com/bookovski/966

View MORE
Open in Telegram


Telegram | DID YOU KNOW?

Date: |

Groups are also not fully encrypted, end-to-end. This includes private groups. Private groups cannot be seen by other Telegram users, but Telegram itself can see the groups and all of the communications that you have in them. All of the same risks and warnings about channels can be applied to groups. You may recall that, back when Facebook started changing WhatsApp’s terms of service, a number of news outlets reported on, and even recommended, switching to Telegram. Pavel Durov even said that users should delete WhatsApp “unless you are cool with all of your photos and messages becoming public one day.” But Telegram can’t be described as a more-secure version of WhatsApp. So, uh, whenever I hear about Telegram, it’s always in relation to something bad. What gives? In 2018, Russia banned Telegram although it reversed the prohibition two years later. This provided opportunity to their linked entities to offload their shares at higher prices and make significant profits at the cost of unsuspecting retail investors.
from it


Telegram Bookовски
FROM American