Сегодня всего три оставшиеся в эксплуатации АЭС вырабатывают 4 гигаватта электроэнергии и 12 граммов CO2экв/кВтч (крайне экологично: 0,18% от общей эмиссии).
В то же время все 70 (!) газовых электростанций ответственны всего за 7,6 гигаватта и обладают удельным выбросом углекислого газа в размере 490г CO2экв/кВтч (в 40 раз больше!) — это 14% всей CO2 эмиссии.
Но что важнее, 30 000 (!) ветрогенераторов, расширение которых граждане принудительно спонсируют (EEG) уже 22 года, вырабатывают 15,7 гигаватт (24%), но эта доля крайне волатильна.
Кроме того, большую часть электроэнергии (37%) страна получает из 130 угольных ТЭС. Они обладают худшим CO2-балансом: 820г CO2экв/кВтч (в 68 раз больше, чем АЭС), и ответственны за 75% национальной СО2-эмиссии!
Представьте, как бы выглядело электрообеспечение страны, не закрой она 14 из 17 своих АЭС. Для наглядности можно взглянуть на Францию. Республика получает 41 гигаватт (62%) электроэнергии из 56 АЭС. И это 8% СО2-эмиссии.
Сегодня всего три оставшиеся в эксплуатации АЭС вырабатывают 4 гигаватта электроэнергии и 12 граммов CO2экв/кВтч (крайне экологично: 0,18% от общей эмиссии).
В то же время все 70 (!) газовых электростанций ответственны всего за 7,6 гигаватта и обладают удельным выбросом углекислого газа в размере 490г CO2экв/кВтч (в 40 раз больше!) — это 14% всей CO2 эмиссии.
Но что важнее, 30 000 (!) ветрогенераторов, расширение которых граждане принудительно спонсируют (EEG) уже 22 года, вырабатывают 15,7 гигаватт (24%), но эта доля крайне волатильна.
Кроме того, большую часть электроэнергии (37%) страна получает из 130 угольных ТЭС. Они обладают худшим CO2-балансом: 820г CO2экв/кВтч (в 68 раз больше, чем АЭС), и ответственны за 75% национальной СО2-эмиссии!
Представьте, как бы выглядело электрообеспечение страны, не закрой она 14 из 17 своих АЭС. Для наглядности можно взглянуть на Францию. Республика получает 41 гигаватт (62%) электроэнергии из 56 АЭС. И это 8% СО2-эмиссии.
Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. Channels are not fully encrypted, end-to-end. All communications on a Telegram channel can be seen by anyone on the channel and are also visible to Telegram. Telegram may be asked by a government to hand over the communications from a channel. Telegram has a history of standing up to Russian government requests for data, but how comfortable you are relying on that history to predict future behavior is up to you. Because Telegram has this data, it may also be stolen by hackers or leaked by an internal employee. Telegram was co-founded by Pavel and Nikolai Durov, the brothers who had previously created VKontakte. VK is Russia’s equivalent of Facebook, a social network used for public and private messaging, audio and video sharing as well as online gaming. In January, SimpleWeb reported that VK was Russia’s fourth most-visited website, after Yandex, YouTube and Google’s Russian-language homepage. In 2016, Forbes’ Michael Solomon described Pavel Durov (pictured, below) as the “Mark Zuckerberg of Russia.” It is unclear who runs the account, although Russia's official Ministry of Foreign Affairs Twitter account promoted the Telegram channel on Saturday and claimed it was operated by "a group of experts & journalists." But the Ukraine Crisis Media Center's Tsekhanovska points out that communications are often down in zones most affected by the war, making this sort of cross-referencing a luxury many cannot afford.
from it
