Много раз писала про рассказ и то, как мне нравятся книги рассказов. Обычно рассказ, особенно в школах письма, воспринимают и используют как подготовительный этап на пути к большой прозе. Я свой первый рассказ написала после того, как выпустила две книги стихов и первый роман, а рассказ для меня остался загадочным форматом, поэтому я начала мечтать о сборнике, который напишу сама. В том числе, чтобы разобраться, что такое писать рассказ.
Вот я уже на финишной прямой, дописываю сборник, над которым начала работать еще летом. А что такое рассказ, я так и не поняла. То же у меня было с романом: первый писала и ничего не понимала; ко второму вроде разобралась, но пока писала второй, поняла, что еще сильнее запуталась; третий уже писала с полным принятием своего непонимания.
Когда мы со студентками обсуждаем письмо, я признаюсь, что после трех книг стихов и трех романов я до сих пор не знаю, как писать. Наверное, это и хорошо, потому что если знаешь как, то зачем.
Вот я уже на финишной прямой, дописываю сборник, над которым начала работать еще летом. А что такое рассказ, я так и не поняла. То же у меня было с романом: первый писала и ничего не понимала; ко второму вроде разобралась, но пока писала второй, поняла, что еще сильнее запуталась; третий уже писала с полным принятием своего непонимания.
Когда мы со студентками обсуждаем письмо, я признаюсь, что после трех книг стихов и трех романов я до сих пор не знаю, как писать. Наверное, это и хорошо, потому что если знаешь как, то зачем.
1929 год, в своей заметке «Разложение сюжета» Осип Брик пишет:
«Поэтому отмеченный процесс разложения сюжетной схемы рассматривается ими как временный упадок художественного творчества, как неуменье современных художников справиться с находящимся в их распоряжении материалом. Им кажется, что современность отличается от предшествующих форм художественного творчества только тем, что появился какой-то новый материал, так же, как и прежний, подлежащий сюжетной обработке, и что только неожиданность этого материала, непривычка к нему мешает современным художникам делать из него художественное произведение. Они расценивают сегодняшнее положение вещей только с точки зрения новизны материала, полагая, что метод его обработки должен остаться таким же, каким он был до сих пор. Это ошибка».
«Поэтому отмеченный процесс разложения сюжетной схемы рассматривается ими как временный упадок художественного творчества, как неуменье современных художников справиться с находящимся в их распоряжении материалом. Им кажется, что современность отличается от предшествующих форм художественного творчества только тем, что появился какой-то новый материал, так же, как и прежний, подлежащий сюжетной обработке, и что только неожиданность этого материала, непривычка к нему мешает современным художникам делать из него художественное произведение. Они расценивают сегодняшнее положение вещей только с точки зрения новизны материала, полагая, что метод его обработки должен остаться таким же, каким он был до сих пор. Это ошибка».
Множество раз сетовала на то, что нет в русскоязычной литературе прямых наследников поэтики Елены Гуро. Мне от этого было грустно и одновременно было ясно, почему так. Гуро с ее предсмертным визионерством и подчинением своей жизни идеалу мечтателя, мне казалось, как бы дошла до края поля, которое сама же очертила. Ее отдача в реализации собственного проекта соразмерна работе Хлебникова.
Но и про Хлебникова я думала, что наследование невозможно, пока не прочитала стихи Софьи Сурковой, которая в своих текстах, как мне кажется, преображает хлебниковские открытия, переозначивает их.
Вчера читала посмертную книгу прозы Васи Бородина «Хочется только спать», до этого читала только стихи и слушала песни, прозу открыла впервые. Пока читала, осознала: вот наследие Гуро проявляется здесь, в текстах Бородина. Написала об этом своему редактору и вечному собеседнику Денису Ларионову, он к Бородину мне подсказал Полину Андрукович и Ксению Некрасову.
По поводу Некрасовой я не готова судить, практически не читала ее стихов. Вот Андрукович и Бородин — поэты типа Елены Гуро: и в импрессионистической поэтике фрагмента, способе остранения и в том, каким образом они простраивают/ли жизненные стратегии; отшельница и блаженный пишут/рисуют/фотографируют то, чего нет, молчание и вместе с тем — тотальность неосязаемых вещей.
Вот, например, у Бородина:
«…и кошка, и я — млекопитающие животные, оба лишены чувства юмора и какого бы то ни было покоя; ни разу я ее не погладил, не унизил расхожей лаской, а она меня десятки раз благословила благодарностью, забодала своим твердым лбом».
Но и про Хлебникова я думала, что наследование невозможно, пока не прочитала стихи Софьи Сурковой, которая в своих текстах, как мне кажется, преображает хлебниковские открытия, переозначивает их.
Вчера читала посмертную книгу прозы Васи Бородина «Хочется только спать», до этого читала только стихи и слушала песни, прозу открыла впервые. Пока читала, осознала: вот наследие Гуро проявляется здесь, в текстах Бородина. Написала об этом своему редактору и вечному собеседнику Денису Ларионову, он к Бородину мне подсказал Полину Андрукович и Ксению Некрасову.
По поводу Некрасовой я не готова судить, практически не читала ее стихов. Вот Андрукович и Бородин — поэты типа Елены Гуро: и в импрессионистической поэтике фрагмента, способе остранения и в том, каким образом они простраивают/ли жизненные стратегии; отшельница и блаженный пишут/рисуют/фотографируют то, чего нет, молчание и вместе с тем — тотальность неосязаемых вещей.
Вот, например, у Бородина:
«…и кошка, и я — млекопитающие животные, оба лишены чувства юмора и какого бы то ни было покоя; ни разу я ее не погладил, не унизил расхожей лаской, а она меня десятки раз благословила благодарностью, забодала своим твердым лбом».
Новости книгоиздания
Издательство Ивана Лимбаха готовит к изданию дневник Михаила Кузмина, который он вел с 1917-го до 1924-го. Эти записи публикуют впервые, и подкакой обложкой! По ссылке можно сделать предзаказ.
Еще одно долгожданное переиздание: Ad Marginem готовит «Сознание, прикованное к плоти. Дневники и записные книжки: 1964–1980» Сьюзан Сонтаг.
Подписные издания выпустили автобиографический роман Эцу Инагаки Сугимото «Дочь самурая». Высокопоставленная семья героини нищает, ее выдают замуж за торговца, дальше — путешествие в США. Буду обязательно читать.
Jaromir Hladik Press готовит к изданию «Цикады холода (Дневник наблюдений за климатом)», вторую книгу прозы Натальи Явлюхиной. Отрывок из аннотации выглядит впечатляюще: «“ Экзотическая лексика ” (имена редких минералов, устаревшие названия оттенков, специализированная терминология), галлюцинаторная, заклинательная метафорика, “ онейрический синтаксис ”».
Поляндрия No Age выпустило «Побеги» Ирины Костаревой. На краю поселка у самого леса живут женщины. Одна управляет огнем, вторая общается со змеями, третья понимает растения.
Издательство Ивана Лимбаха готовит к изданию дневник Михаила Кузмина, который он вел с 1917-го до 1924-го. Эти записи публикуют впервые, и подкакой обложкой! По ссылке можно сделать предзаказ.
Еще одно долгожданное переиздание: Ad Marginem готовит «Сознание, прикованное к плоти. Дневники и записные книжки: 1964–1980» Сьюзан Сонтаг.
Подписные издания выпустили автобиографический роман Эцу Инагаки Сугимото «Дочь самурая». Высокопоставленная семья героини нищает, ее выдают замуж за торговца, дальше — путешествие в США. Буду обязательно читать.
Jaromir Hladik Press готовит к изданию «Цикады холода (Дневник наблюдений за климатом)», вторую книгу прозы Натальи Явлюхиной. Отрывок из аннотации выглядит впечатляюще: «“ Экзотическая лексика ” (имена редких минералов, устаревшие названия оттенков, специализированная терминология), галлюцинаторная, заклинательная метафорика, “ онейрический синтаксис ”».
Поляндрия No Age выпустило «Побеги» Ирины Костаревой. На краю поселка у самого леса живут женщины. Одна управляет огнем, вторая общается со змеями, третья понимает растения.
2024 год начался с пожара в нижегородской «Полке», продолжился потопом в ростовском «В порядке», заканчивается срочным переездом «Катарсиса».
«Катарсис» — калининградский независимый книжный, ему уже тридцать лет, и все эти тридцать лет он был на Гаражной, 2. В начале декабря арендодатель сказал, что магазин должен съехать до конца месяца, потому что на его месте собираются открыть «Красное и Белое». Из постов вокруг этого события я поняла, что представитель КБ предложил арендодателю больше денег, тот не отказался.
В старых независимых всегда можно найти то, чего нет у букинистов, даже за конские деньги. На днях купила в «Катарсисе» «Первый сборник материалов работников ЛЕФа», изданный в 2000-м году, там же — приличное издание «Опавших листьев» Розанова.
Что «Катарсис» переедет вопреки протесту местного сообщества, очевидно. Но если вы едете в Калининград до 31 декабря, — на каникулы или по работе, — обязательно туда загляните. В конце концов, купив пару книг, вы облегчите «Катарсису» переезд.
Писала это и вспомнила, как однажды мы с моей подругой и коллегой Сашей закрыли и перевезли книжный магазин за одну ночь. Он, конечно, не был размером с «Катарсис», но книг на грузовик хватило.
«Катарсис» — калининградский независимый книжный, ему уже тридцать лет, и все эти тридцать лет он был на Гаражной, 2. В начале декабря арендодатель сказал, что магазин должен съехать до конца месяца, потому что на его месте собираются открыть «Красное и Белое». Из постов вокруг этого события я поняла, что представитель КБ предложил арендодателю больше денег, тот не отказался.
В старых независимых всегда можно найти то, чего нет у букинистов, даже за конские деньги. На днях купила в «Катарсисе» «Первый сборник материалов работников ЛЕФа», изданный в 2000-м году, там же — приличное издание «Опавших листьев» Розанова.
Что «Катарсис» переедет вопреки протесту местного сообщества, очевидно. Но если вы едете в Калининград до 31 декабря, — на каникулы или по работе, — обязательно туда загляните. В конце концов, купив пару книг, вы облегчите «Катарсису» переезд.
Писала это и вспомнила, как однажды мы с моей подругой и коллегой Сашей закрыли и перевезли книжный магазин за одну ночь. Он, конечно, не был размером с «Катарсис», но книг на грузовик хватило.
В начале этого года я запустила книжный клуб, для него я подготовила годовую программу: первую четверть года мы читали нобелиаток, потом шли экспериментаторки, сейчас читаем неочевидных писательниц — Магрит Кафку и Натали Саррот, заканчиваем «Разводом» Сьюзен Таубес.
Последний цикл я решила посвятить русскоязычным писательницам, он начнется 2 января с повестей Лидии Чуковской. Дальше — повествования, как она это называла, Лидии Гинзбург, автобиографические тексты, которые за «Записками блокадного человека» никто не заметил. Мы будем читать неопубликованную прозу Беллы Улановской, которую никто, кроме питерских поэтов и писателей, не знает. Валерию Нарбикову, писала о ней ранее, забытых Марину Палей и Наталию Медведеву.
Под Новый год на цикл из шести встреч или встречу-обсуждение Таубес по промокоду RUSSISH20 действует скидка 20%. Все встречи, конечно, можно подарить близким.
Мы встречаемся на полтора часа два раза в месяц по четвергам, в 20:00 по Москве.
Последний цикл я решила посвятить русскоязычным писательницам, он начнется 2 января с повестей Лидии Чуковской. Дальше — повествования, как она это называла, Лидии Гинзбург, автобиографические тексты, которые за «Записками блокадного человека» никто не заметил. Мы будем читать неопубликованную прозу Беллы Улановской, которую никто, кроме питерских поэтов и писателей, не знает. Валерию Нарбикову, писала о ней ранее, забытых Марину Палей и Наталию Медведеву.
Под Новый год на цикл из шести встреч или встречу-обсуждение Таубес по промокоду RUSSISH20 действует скидка 20%. Все встречи, конечно, можно подарить близким.
Мы встречаемся на полтора часа два раза в месяц по четвергам, в 20:00 по Москве.
На днях мне исполнилось 35 лет. Я бы хотела пробыть в этом мире еще как минимум столько же. Покажу вам обложки моих книг, вышедших на иностранных языках за последние годы — это мой способ подвести итоги, чтобы двигаться и работать дальше. Телега не дает прикрутить все, поэтому выбрала, как мне кажется, самые красивые.
Новости книгоиздания.
Издательство Найди лесоруба выпустили «Берг» английской писательницы Эн Куин. Куин — забытая представительница модернистской литературы. Тут вспоминается Кэтрин Мэнсфилд «Алоэ» и «Лед» Анны Каван, которых недавно издали или переиздали. Герой Куин меняет свое имя: был Берг, стал Греб и едет убивать своего отца.
Еще один интересный роман вышел в Эксмо, «Воспоминания о будущем» Елены Гарро. Гарро считают предшественницей магического реализма. Повествование ведет город, который одновременно находится в прошлом, настоящем и будущем. Город наблюдает за страстями: отели, чужаки, военные, любовные треугольники и убийства на почве ревности.
НЛО готовит к выходу документальный роман Александра Ласкина «Жены Матюшина». Мне, конечно, при подготовке к поэме о Гуро этот роман пришелся бы кстати. Но еще не вечер, поэма-эссе «Книга Гуро» опубликована в книге «О чем я думаю».
Так же НЛО готовит «Становление писательницы. Мифы и факты викторианского книжного рынка» Линды Петерсон. Из названия все ясно, думаю, книга будет интересна писательницам и тем, кто следит за развитием книжной индустрии.
Издательство Найди лесоруба выпустили «Берг» английской писательницы Эн Куин. Куин — забытая представительница модернистской литературы. Тут вспоминается Кэтрин Мэнсфилд «Алоэ» и «Лед» Анны Каван, которых недавно издали или переиздали. Герой Куин меняет свое имя: был Берг, стал Греб и едет убивать своего отца.
Еще один интересный роман вышел в Эксмо, «Воспоминания о будущем» Елены Гарро. Гарро считают предшественницей магического реализма. Повествование ведет город, который одновременно находится в прошлом, настоящем и будущем. Город наблюдает за страстями: отели, чужаки, военные, любовные треугольники и убийства на почве ревности.
НЛО готовит к выходу документальный роман Александра Ласкина «Жены Матюшина». Мне, конечно, при подготовке к поэме о Гуро этот роман пришелся бы кстати. Но еще не вечер, поэма-эссе «Книга Гуро» опубликована в книге «О чем я думаю».
Так же НЛО готовит «Становление писательницы. Мифы и факты викторианского книжного рынка» Линды Петерсон. Из названия все ясно, думаю, книга будет интересна писательницам и тем, кто следит за развитием книжной индустрии.
Я почти год в кроссфите. Первое, что я увидела, войдя в зал, женщину, которая отжимается от пола в стойке на руках. Тогда я для себя решила, что тоже так смогу.
Сегодня я встаю на руки и опускаюсь на голову, лазаю по канату, учусь делать подносы и подтягивания. Мозоли содраны, плечи в синяках от гантелей и грифа, живот грязный от берпи.
Сегодня тренер сказал: ммм я вижу что-то наподобие пресса!
Сегодня я встаю на руки и опускаюсь на голову, лазаю по канату, учусь делать подносы и подтягивания. Мозоли содраны, плечи в синяках от гантелей и грифа, живот грязный от берпи.
Сегодня тренер сказал: ммм я вижу что-то наподобие пресса!