19 июля умер человек, посвятивший практические все свое творчество опровержению марксистской концепции гегемонии, подразумевающей, что существует безраздельное господство правящих классов над интеллектуальной и социальной жизнью угнетенных.
Изучая нравственную экономику, культуру и социальную структуру крестьянских общин Юго-Восточной Азии, антрополог и специалист по сравнительной политологии Джеймс Скотт пришел к выводу, что внутри каждой политико-экономической системы существует множество социальных групп, для которых то, что преподносится официальным дискурсом как очевидное, базовое, необходимое вовсе таковым не является. Фундаментальный раскол, связанный со множеством внутренних социальных историй, скрепляющих сообщества, делает возможным две формы коммуникации между властью и подчиненными: внешнюю, предполагающую соблюдение установленных формальностей, и скрытую, которая основана на пренебрежении и нарушении большинства установок правящих групп.
Скрытые формы коммуникации угнетенных с системой власти являются ни чем иным, как формами повседневного сопротивления, которые Скотт назвал «инфраполитикой». Инфраполитика была охарактеризована им как анархична per se, поскольку зачастую игнорирует «здравый смысл» больших управленческих проектов, а основывается на социальном опыте индивидов, личных отношениях, принципах комфортного общежития и безопасности.
По Скотту, основным «оружием слабых» становится побег от государства. В своей книге «Против зерна», на основании многочисленных современных археологических исследований, он утверждает, что большинство первых городов-государств погибали из-за того, что податное население массово покидало их. Крестьянские общины, изученные Скоттом, например, народы Зомии, ради ускользания от государства вновь выбирали кочевой образ жизни, отказывались от письменности как формы когнитивного угнетения (становясь постписьменными), а также переходили к охоте, собирательству и подсечно-огневому земледелию. Таким образом, благодаря его полевым исследованиям, многие интуиции первого анархиста-антрополога Пьера Кластра нашли свое подтверждение. А что касается ближайших для нас контекстов, то в истории народов постсоветских стран тоже найдется немало примеров инфраполитики, ставшей ответом на насильственную коллективизацию, ликвидацию легального рынка и полное огосударствление всех сфер жизни.
Уникальность наследия Джеймса Скотта заключается в том, что ко многим вопросам современной политологии он подошел с «анархической наблюдательностью», проявив удивительное умение видеть за фасадом структур и систем неупорядоченные, спонтанные действия, медленно разрушающие принудительный порядок изнутри. Пока для многих левых наука остается полем философских дебатов вокруг больших идей, Скотт придал значимость хаосу, приключениям, эскапизму и анархии, найдя их среди тех, кому большинство категорий западной политической мысли были не знакомы.
19 июля умер человек, посвятивший практические все свое творчество опровержению марксистской концепции гегемонии, подразумевающей, что существует безраздельное господство правящих классов над интеллектуальной и социальной жизнью угнетенных.
Изучая нравственную экономику, культуру и социальную структуру крестьянских общин Юго-Восточной Азии, антрополог и специалист по сравнительной политологии Джеймс Скотт пришел к выводу, что внутри каждой политико-экономической системы существует множество социальных групп, для которых то, что преподносится официальным дискурсом как очевидное, базовое, необходимое вовсе таковым не является. Фундаментальный раскол, связанный со множеством внутренних социальных историй, скрепляющих сообщества, делает возможным две формы коммуникации между властью и подчиненными: внешнюю, предполагающую соблюдение установленных формальностей, и скрытую, которая основана на пренебрежении и нарушении большинства установок правящих групп.
Скрытые формы коммуникации угнетенных с системой власти являются ни чем иным, как формами повседневного сопротивления, которые Скотт назвал «инфраполитикой». Инфраполитика была охарактеризована им как анархична per se, поскольку зачастую игнорирует «здравый смысл» больших управленческих проектов, а основывается на социальном опыте индивидов, личных отношениях, принципах комфортного общежития и безопасности.
По Скотту, основным «оружием слабых» становится побег от государства. В своей книге «Против зерна», на основании многочисленных современных археологических исследований, он утверждает, что большинство первых городов-государств погибали из-за того, что податное население массово покидало их. Крестьянские общины, изученные Скоттом, например, народы Зомии, ради ускользания от государства вновь выбирали кочевой образ жизни, отказывались от письменности как формы когнитивного угнетения (становясь постписьменными), а также переходили к охоте, собирательству и подсечно-огневому земледелию. Таким образом, благодаря его полевым исследованиям, многие интуиции первого анархиста-антрополога Пьера Кластра нашли свое подтверждение. А что касается ближайших для нас контекстов, то в истории народов постсоветских стран тоже найдется немало примеров инфраполитики, ставшей ответом на насильственную коллективизацию, ликвидацию легального рынка и полное огосударствление всех сфер жизни.
Уникальность наследия Джеймса Скотта заключается в том, что ко многим вопросам современной политологии он подошел с «анархической наблюдательностью», проявив удивительное умение видеть за фасадом структур и систем неупорядоченные, спонтанные действия, медленно разрушающие принудительный порядок изнутри. Пока для многих левых наука остается полем философских дебатов вокруг больших идей, Скотт придал значимость хаосу, приключениям, эскапизму и анархии, найдя их среди тех, кому большинство категорий западной политической мысли были не знакомы.
Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. Investors took profits on Friday while they could ahead of the weekend, explained Tom Essaye, founder of Sevens Report Research. Saturday and Sunday could easily bring unfortunate news on the war front—and traders would rather be able to sell any recent winnings at Friday’s earlier prices than wait for a potentially lower price at Monday’s open. Either way, Durov says that he withdrew his resignation but that he was ousted from his company anyway. Subsequently, control of the company was reportedly handed to oligarchs Alisher Usmanov and Igor Sechin, both allegedly close associates of Russian leader Vladimir Putin. Telegram, which does little policing of its content, has also became a hub for Russian propaganda and misinformation. Many pro-Kremlin channels have become popular, alongside accounts of journalists and other independent observers. Despite Telegram's origins, its approach to users' security has privacy advocates worried.
from it
