Уже очень скоро из Европы раздадутся крики, что Китай играет в энергопереход неправильно: не зелено, не устойчиво и вообще выпуск панелей и ветряков в Китае – дело очень грязное, энергозатратное и субсидируется правительством. Европейцы в пух и прах проиграли гонку энергоперехода, тогда как компании КНР уже вовсю пожинают его плоды.
За прошлый год в одном Китае было установлено ВИЭ больше, чем в остальном мире вместе взятом: более 200 ГВт СЭС и почти 100 ГВт ВЭС. В номинальных цифрах – выглядит невероятно. В производственных пока не очень: например, мощности ГЭС и ВЭС в Китае сравнялись в прошлом году (441 ГВт и 421 ГВт соответственно), однако электроэнергии ГЭС дало в 1,5 раза больше. Другой пример: мощности СЭС (609 ГВт) превышают мощности АЭС (56,9 ГВт) в 11 раз, а вот генерация лишь в 1,3 раза.
То есть, несмотря на огромные темпы внедрения ВИЭ в ближайшие десятилетия, КНР, как и раньше, будет получать основную долю электроэнергии из угля. Однако упрекнуть его в неэкологичности будет очень сложно.
Уже очень скоро из Европы раздадутся крики, что Китай играет в энергопереход неправильно: не зелено, не устойчиво и вообще выпуск панелей и ветряков в Китае – дело очень грязное, энергозатратное и субсидируется правительством. Европейцы в пух и прах проиграли гонку энергоперехода, тогда как компании КНР уже вовсю пожинают его плоды.
За прошлый год в одном Китае было установлено ВИЭ больше, чем в остальном мире вместе взятом: более 200 ГВт СЭС и почти 100 ГВт ВЭС. В номинальных цифрах – выглядит невероятно. В производственных пока не очень: например, мощности ГЭС и ВЭС в Китае сравнялись в прошлом году (441 ГВт и 421 ГВт соответственно), однако электроэнергии ГЭС дало в 1,5 раза больше. Другой пример: мощности СЭС (609 ГВт) превышают мощности АЭС (56,9 ГВт) в 11 раз, а вот генерация лишь в 1,3 раза.
То есть, несмотря на огромные темпы внедрения ВИЭ в ближайшие десятилетия, КНР, как и раньше, будет получать основную долю электроэнергии из угля. Однако упрекнуть его в неэкологичности будет очень сложно.
Again, in contrast to Facebook, Google and Twitter, Telegram's founder Pavel Durov runs his company in relative secrecy from Dubai. Soloviev also promoted the channel in a post he shared on his own Telegram, which has 580,000 followers. The post recommended his viewers subscribe to "War on Fakes" in a time of fake news. But Kliuchnikov, the Ukranian now in France, said he will use Signal or WhatsApp for sensitive conversations, but questions around privacy on Telegram do not give him pause when it comes to sharing information about the war. Channels are not fully encrypted, end-to-end. All communications on a Telegram channel can be seen by anyone on the channel and are also visible to Telegram. Telegram may be asked by a government to hand over the communications from a channel. Telegram has a history of standing up to Russian government requests for data, but how comfortable you are relying on that history to predict future behavior is up to you. Because Telegram has this data, it may also be stolen by hackers or leaked by an internal employee. At the start of 2018, the company attempted to launch an Initial Coin Offering (ICO) which would enable it to enable payments (and earn the cash that comes from doing so). The initial signals were promising, especially given Telegram’s user base is already fairly crypto-savvy. It raised an initial tranche of cash – worth more than a billion dollars – to help develop the coin before opening sales to the public. Unfortunately, third-party sales of coins bought in those initial fundraising rounds raised the ire of the SEC, which brought the hammer down on the whole operation. In 2020, officials ordered Telegram to pay a fine of $18.5 million and hand back much of the cash that it had raised.
from it
