Книга «Балконы: почему они у нас такие» — не научный поиск ответа на неглупый вопрос из названия, а экспериментальный автофикшен. Независимая исследовательница городской среды и повседневных практик Алина Моисеева хотела узнать о балконах «что-то такое, чего не предполагала, поэтому решила исследовать их через художественный текст. То есть его написание было частью моего исследования и его результатом».
Получился коллаж из разговоров, заметок, конспектов, рассказов, комментариев к картинам и фото, разбора балконных сцен в «Маленькой Вере» и «Покровских воротах» — непростое чтение, пока не поймаешь вайб. Психолог и антрополог Моисеева называет «Балконы» книгой-выставкой. Экспонатами выступают и кусочки чужих текстов («Мне бы хотелось, чтобы цитаты воспринимались как иллюстрации»), и чужие личные истории о балконах. Последние интереснее всего, ведь они есть у каждого. Тоже начал вспоминать важные для меня балконы: дача,1905 года,квартира Гридчина… Из таких «экспонатов» состоим мы все. Поэтому мы у нас такие.
Книга «Балконы: почему они у нас такие» — не научный поиск ответа на неглупый вопрос из названия, а экспериментальный автофикшен. Независимая исследовательница городской среды и повседневных практик Алина Моисеева хотела узнать о балконах «что-то такое, чего не предполагала, поэтому решила исследовать их через художественный текст. То есть его написание было частью моего исследования и его результатом».
Получился коллаж из разговоров, заметок, конспектов, рассказов, комментариев к картинам и фото, разбора балконных сцен в «Маленькой Вере» и «Покровских воротах» — непростое чтение, пока не поймаешь вайб. Психолог и антрополог Моисеева называет «Балконы» книгой-выставкой. Экспонатами выступают и кусочки чужих текстов («Мне бы хотелось, чтобы цитаты воспринимались как иллюстрации»), и чужие личные истории о балконах. Последние интереснее всего, ведь они есть у каждого. Тоже начал вспоминать важные для меня балконы: дача,1905 года,квартира Гридчина… Из таких «экспонатов» состоим мы все. Поэтому мы у нас такие.
Telegram has become more interventionist over time, and has steadily increased its efforts to shut down these accounts. But this has also meant that the company has also engaged with lawmakers more generally, although it maintains that it doesn’t do so willingly. For instance, in September 2021, Telegram reportedly blocked a chat bot in support of (Putin critic) Alexei Navalny during Russia’s most recent parliamentary elections. Pavel Durov was quoted at the time saying that the company was obliged to follow a “legitimate” law of the land. He added that as Apple and Google both follow the law, to violate it would give both platforms a reason to boot the messenger from its stores. At the start of 2018, the company attempted to launch an Initial Coin Offering (ICO) which would enable it to enable payments (and earn the cash that comes from doing so). The initial signals were promising, especially given Telegram’s user base is already fairly crypto-savvy. It raised an initial tranche of cash – worth more than a billion dollars – to help develop the coin before opening sales to the public. Unfortunately, third-party sales of coins bought in those initial fundraising rounds raised the ire of the SEC, which brought the hammer down on the whole operation. In 2020, officials ordered Telegram to pay a fine of $18.5 million and hand back much of the cash that it had raised. On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations. That hurt tech stocks. For the past few weeks, the 10-year yield has traded between 1.72% and 2%, as traders moved into the bond for safety when Russia headlines were ugly—and out of it when headlines improved. Now, the yield is touching its pandemic-era high. If the yield breaks above that level, that could signal that it’s on a sustainable path higher. Higher long-dated bond yields make future profits less valuable—and many tech companies are valued on the basis of profits forecast for many years in the future. "Russians are really disconnected from the reality of what happening to their country," Andrey said. "So Telegram has become essential for understanding what's going on to the Russian-speaking world."
from it
