Эллиниcтика

Средний уровень читателя в наши дни достиг таких низин, коих авторы прошлого и представить не могли, совсем не для таких людей они обмакивали перо в чернила. Гоголевский Бульба отпускает ремарки касаемо Горация, а Радищев сравнивает репрессии в России с тем, что случилось с Анаксагором, и ни один из них и мысли не допускает, что их труды будут читать те, кто и понятия не имеет, кто все эти люди, кому понадобится нечто вроде ютубовских разборов для законченных тупоумов.

Древние оказались забыты, и в центре внимания очутились произведения, написанные им в подражание, аборигенами, мечтающими хотя бы немного приблизиться к уровню прежних времён. Иначе говоря, никто уже не посещает аэрокосмический музей, но наблюдает только сделанные из палок и камней карго-сооружения по мотивам, думая, что это-то и есть та самая «классика».

Интересуйся люд оной, куда реже слышались сентенции, что, мол, хоть и велики, без сомнения, были авторы Античности, но ценность их заключается почти исключительно в том, что они-де первопроходцы, проложили путь, подобно Аполлону в гимне в его честь, тогда как собственная структура их текстов совсем не впечатляет в наше искушённое время.

Согласно этому мнению, античная классика бесконечно уступает более современной литературе в том, что касается семиотической сложности, выстроена, согласно нынешним требованиям, весьма примитивно. Оно, однако, не выдерживает минимального контакта с реальностью, а точнее, знакомства с той самой классикой.

В XX в. Ж. Деррида сочинил концепцию деконструкции, которая, в лучших традициях (пост)структурализма, школы, к которой её автор принадлежал, должна была покончить с тем, что он называл «логоцентризмом» — отсылающей к Платону концепции, согласно которой слова, из которых состоит наша речь, есть идеальное отражение и воспроизведение платоновских идей-эйдосов, объективно связаны с некими подлинно пребывающими в занебесной области понятиями, с логосом — абсолютной и независимой истиной.

По мнению Деррида и его коллег, это мнение есть заблуждение, и слова — это лишь договорные понятия, социальные конструкты, которые имеют смысл только когда происходит их сравнение и сопоставление между собой, когда берётся вся совокупность знания, выстраивается структура. Таким образом, не существует самих по себе понятий, нет, например, объективных добра и зла — это оказываются крайне относительные категории; подобная мысль сегодня может показаться очевидной, но, как мы видим, дойти до неё удалось лишь в прошлом веке, i.e. она достаточно передовая, новая, свежая.

Впрочем, и сейчас подавляющее большинство мозгов работает в крайне примитивном режиме: определяя характер персонажа, он позволяет присвоить ему лишь эти две категории, нажать на одну из двух кнопок на выбор — добрый или злой. Это наследие примитивной христианской морали с её дуализмом, почёрпнутым на Востоке. Достаточно взглянуть на англоязычные комментарии под роликами-отрывками из неоднозначных произведений на Ютубе, чтобы увидеть, как это происходит.

Это открытие структурализма немедленно изменило литературу, преодоление платонизма на порядки усложнило её, и прежнюю уже действительно нельзя читать без смеха — в силу необычайной её наивности и простоты, а также скучности и даже заунывности. Уже героический эпос, за редкими исключениями, отличается всеми чертами пресловутого логоцентризма: он плоский и линейный, его персонажи однообразы, либо однозначно хороши, либо выкрашены самой чёрной краской, и такова же почти вся литература вплоть до XX в., до революции Дерриды.

Под влиянием этой самой деконструкции письменное слово шагнуло далеко вперёд, стало использовать необычайно сложные приёмы, а над старыми шаблонами принялось посмеиваться, как-то обыгрывать их, устранять противоречия между ними и реальным положением дел — последнее обычно и именуется в обиходе «деконструкцией», хотя правильнее это называть ревизией.

«Догоняя Гомера», 1/3 ➡️

www.group-telegram.com/it/hellenistics.com/234

11.3K viewsedited  Oct 13, 2022 at 14:06

Средний уровень читателя в наши дни достиг таких низин, коих авторы прошлого и представить не могли, совсем не для таких людей они обмакивали перо в чернила. Гоголевский Бульба отпускает ремарки касаемо Горация, а Радищев сравнивает репрессии в России с тем, что случилось с Анаксагором, и ни один из них и мысли не допускает, что их труды будут читать те, кто и понятия не имеет, кто все эти люди, кому понадобится нечто вроде ютубовских разборов для законченных тупоумов.

Древние оказались забыты, и в центре внимания очутились произведения, написанные им в подражание, аборигенами, мечтающими хотя бы немного приблизиться к уровню прежних времён. Иначе говоря, никто уже не посещает аэрокосмический музей, но наблюдает только сделанные из палок и камней карго-сооружения по мотивам, думая, что это-то и есть та самая «классика».

Интересуйся люд оной, куда реже слышались сентенции, что, мол, хоть и велики, без сомнения, были авторы Античности, но ценность их заключается почти исключительно в том, что они-де первопроходцы, проложили путь, подобно Аполлону в гимне в его честь, тогда как собственная структура их текстов совсем не впечатляет в наше искушённое время.

Согласно этому мнению, античная классика бесконечно уступает более современной литературе в том, что касается семиотической сложности, выстроена, согласно нынешним требованиям, весьма примитивно. Оно, однако, не выдерживает минимального контакта с реальностью, а точнее, знакомства с той самой классикой.

В XX в. Ж. Деррида сочинил концепцию деконструкции, которая, в лучших традициях (пост)структурализма, школы, к которой её автор принадлежал, должна была покончить с тем, что он называл «логоцентризмом» — отсылающей к Платону концепции, согласно которой слова, из которых состоит наша речь, есть идеальное отражение и воспроизведение платоновских идей-эйдосов, объективно связаны с некими подлинно пребывающими в занебесной области понятиями, с логосом — абсолютной и независимой истиной.

По мнению Деррида и его коллег, это мнение есть заблуждение, и слова — это лишь договорные понятия, социальные конструкты, которые имеют смысл только когда происходит их сравнение и сопоставление между собой, когда берётся вся совокупность знания, выстраивается структура. Таким образом, не существует самих по себе понятий, нет, например, объективных добра и зла — это оказываются крайне относительные категории; подобная мысль сегодня может показаться очевидной, но, как мы видим, дойти до неё удалось лишь в прошлом веке, i.e. она достаточно передовая, новая, свежая.

Впрочем, и сейчас подавляющее большинство мозгов работает в крайне примитивном режиме: определяя характер персонажа, он позволяет присвоить ему лишь эти две категории, нажать на одну из двух кнопок на выбор — добрый или злой. Это наследие примитивной христианской морали с её дуализмом, почёрпнутым на Востоке. Достаточно взглянуть на англоязычные комментарии под роликами-отрывками из неоднозначных произведений на Ютубе, чтобы увидеть, как это происходит.

Это открытие структурализма немедленно изменило литературу, преодоление платонизма на порядки усложнило её, и прежнюю уже действительно нельзя читать без смеха — в силу необычайной её наивности и простоты, а также скучности и даже заунывности. Уже героический эпос, за редкими исключениями, отличается всеми чертами пресловутого логоцентризма: он плоский и линейный, его персонажи однообразы, либо однозначно хороши, либо выкрашены самой чёрной краской, и такова же почти вся литература вплоть до XX в., до революции Дерриды.

Под влиянием этой самой деконструкции письменное слово шагнуло далеко вперёд, стало использовать необычайно сложные приёмы, а над старыми шаблонами принялось посмеиваться, как-то обыгрывать их, устранять противоречия между ними и реальным положением дел — последнее обычно и именуется в обиходе «деконструкцией», хотя правильнее это называть ревизией.

«Догоняя Гомера», 1/3 ➡️

BY Эллиниcтика