История прозы

Одна из возможных ошибок читателя Улановской — поспешность, чтение «не в ритм». Строительная единица её прозы — абзац: каждому отведено своё место в здании текста. Игнорировать геологию абзацев в такой прозе — всё равно что читать стихи без разбивок на строки. Улановская сама вводит архитектурную метафору, говоря о прозе как об изобильной постройке с множеством подсобных помещений, коридоров и проходных комнат. Элементы её метода можно перечислить через запятую: документальность, зверски острая наблюдательность, поэтическая компрессия, жанровая свобода, раскованное обращение с материалом, метарефлексия, утончённо-небрежный синтаксис, чувство мимолётной красоты и нелепости жизни, — сложнее выявить рецепт, соединяющий эти волокна в органически пористую, скважистую, но прочную ткань. Материал скроен так ладно, что мы и не замечаем, когда повествование переносится из деревни в большой город, переходит от элегического воспарения к бормотанию домового, от записок охотницы к подземному гулу судьбы. Излишне строгий арбитр заметит, что деревенский чай всеволожской охотницы всё же менее крепок, чем городской чифирь шизофреника. Ну так что ж? Книги Улановской выводят нас из царства Необходимости на подлинный простор, очищенный от балласта психологических схем и сюжетных нелепостей.
_____________

* Такова Улановская: её перу принадлежит не только авторитетная академическая статья «О прототипах романа Ф. Сологуба “Мелкий бес”» (журнал «Русская литература», 1969, № 3), но и журналистские заметки в газете «Ленинградский метростроитель», подписанные именами персонажей сологубовского романа.

www.group-telegram.com/it/istoriaprozy.com/50

127 viewsJan 31 at 09:56

Одна из возможных ошибок читателя Улановской — поспешность, чтение «не в ритм». Строительная единица её прозы — абзац: каждому отведено своё место в здании текста. Игнорировать геологию абзацев в такой прозе — всё равно что читать стихи без разбивок на строки. Улановская сама вводит архитектурную метафору, говоря о прозе как об изобильной постройке с множеством подсобных помещений, коридоров и проходных комнат. Элементы её метода можно перечислить через запятую: документальность, зверски острая наблюдательность, поэтическая компрессия, жанровая свобода, раскованное обращение с материалом, метарефлексия, утончённо-небрежный синтаксис, чувство мимолётной красоты и нелепости жизни, — сложнее выявить рецепт, соединяющий эти волокна в органически пористую, скважистую, но прочную ткань. Материал скроен так ладно, что мы и не замечаем, когда повествование переносится из деревни в большой город, переходит от элегического воспарения к бормотанию домового, от записок охотницы к подземному гулу судьбы. Излишне строгий арбитр заметит, что деревенский чай всеволожской охотницы всё же менее крепок, чем городской чифирь шизофреника. Ну так что ж? Книги Улановской выводят нас из царства Необходимости на подлинный простор, очищенный от балласта психологических схем и сюжетных нелепостей.
_____________

* Такова Улановская: её перу принадлежит не только авторитетная академическая статья «О прототипах романа Ф. Сологуба “Мелкий бес”» (журнал «Русская литература», 1969, № 3), но и журналистские заметки в газете «Ленинградский метростроитель», подписанные именами персонажей сологубовского романа.

BY История прозы