XX-files: фертильные материалы

Легче не стало. Но стало лучше.

Я не люблю две вещи: когда категорично говорят “легче уже было” и когда в ответ на жалобы начинают задвигать “ха, это вы ещё до прикорма/кризиса трёх/школы/пубертата не дошли!”.

Да, конечно, мысль, что где-то там резко станет легче — это иллюзия. У любого возраста свои приколы, и если жить с мыслью, что вот сейчас, за тем поворотом с вас спадёт груз ответственности и можно будет снова просто лежать в кровати с книжкой, то, скорее всего, за поворотом вас ждёт горькое разочарование.

Один груз сменяется другим: после колик приходят зубы, после зубов общий стол, после общего стола ходьба, после ходьбы постоянное тоддлеровское желание убиться нахрен; научить говорить, научить есть суп ложкой, адаптировать в саду, не сойти с ума от отрицания, воплей и рыданий…

Но сейчас Вере 2.5 — и моя жизнь не сравнится с той, какой она была два года назад. Разумеется, с бездетной жизнью она тоже не сравнится. Про те годы уже надо тупо забыть, превращать их в рассказы и повести и сдержанно ностальгировать. Но всё же.

Стало гораздо лучше. И вот почему:

— Больше никакого ГВ. Я могу в любое время и на любой срок уйти/уехать из дома, а Вера будет есть картошку с курицей. В первые 8 месяцев я практически безвылазно сидела дома, будучи единственной питательной средой (бутылку Вера не брала).
— У Веры есть чёткий режим: я знаю, во сколько мы проснёмся утром, когда укладывать её на дневной сон и когда ей пора спать в ночь.
— Вера всё ещё может проснуться ночью, но обычно она просто просит попить, а потом сразу засыпает обратно. Она спит в отдельной комнате в своей кровати и иногда может проспать всю ночь.
— Её не надо качать на сон, не надо везде носить/cажать/поднимать, поэтому физически стало гораздо легче (и моя спина даже понемногу восстаёт из мёртвых).
— Вера разговаривает: она может сказать, что ей нужно/что не так/что конкретно она хочет съесть и из какой конкретно тарелки.
— Она может занять себя сама — да, не надолго, и обычно надо всё равно немножко участвовать, но уже можно вполне спокойно пить чай/готовить/мыть голову, пока Вера играет/рисует/лепит/смотрит книжки.
— Вера успешно пользуется горшком, и теперь не надо менять по 50 подгузников в день, как в младенчестве.
— Вера ходит в сад три раза в неделю на полдня и спокойно остаётся со взрослыми, которых хорошо знает — поэтому можно куда-нибудь уйти или хотя бы скрыться в другой комнате и поработать.
— Вера полноценный partner in crime: с ней можно сесть в автобус, доехать до библиотеки, потусить там, зайти в кафе за булками, пойти в парк поглазеть на фонтаны, погулять на набережной и вернуться домой, когда пора уже укладываться на дневной сон. Я знаю, что многие спокойно живут так и с младенцами — но я вот не могла.

Я в курсе, что впереди миллион всяких “это вы ещё пока не!”. Но, на мой вкус, это не сравнится с месяцами, когда ты круглыми сутками сидишь дома, кормишь грудью, укачиваешь, пытаешься понять, почему она плачет, ничего не понимаешь, сама плачешь, встаёшь утром с ощущением, что вообще не спала, и всё начинается заново.

Теперь я бужу Веру в 8.30, спрашиваю, какую кашу сварить, а Вера интересуется: “Мама, а ты сьто будесь? Яисьницу?”.

Да, я пью свой утренний чай под песню “Котёнок-почтальон”.

Но я его пью. И он горячий.

И, кажется, уже это — победа.

www.group-telegram.com/it/iwanttobreastfeed.com/1183

916 viewsDec 17 at 07:01

Легче не стало. Но стало лучше.

Я не люблю две вещи: когда категорично говорят “легче уже было” и когда в ответ на жалобы начинают задвигать “ха, это вы ещё до прикорма/кризиса трёх/школы/пубертата не дошли!”.

Да, конечно, мысль, что где-то там резко станет легче — это иллюзия. У любого возраста свои приколы, и если жить с мыслью, что вот сейчас, за тем поворотом с вас спадёт груз ответственности и можно будет снова просто лежать в кровати с книжкой, то, скорее всего, за поворотом вас ждёт горькое разочарование.

Один груз сменяется другим: после колик приходят зубы, после зубов общий стол, после общего стола ходьба, после ходьбы постоянное тоддлеровское желание убиться нахрен; научить говорить, научить есть суп ложкой, адаптировать в саду, не сойти с ума от отрицания, воплей и рыданий…

Но сейчас Вере 2.5 — и моя жизнь не сравнится с той, какой она была два года назад. Разумеется, с бездетной жизнью она тоже не сравнится. Про те годы уже надо тупо забыть, превращать их в рассказы и повести и сдержанно ностальгировать. Но всё же.

Стало гораздо лучше. И вот почему:

— Больше никакого ГВ. Я могу в любое время и на любой срок уйти/уехать из дома, а Вера будет есть картошку с курицей. В первые 8 месяцев я практически безвылазно сидела дома, будучи единственной питательной средой (бутылку Вера не брала).
— У Веры есть чёткий режим: я знаю, во сколько мы проснёмся утром, когда укладывать её на дневной сон и когда ей пора спать в ночь.
— Вера всё ещё может проснуться ночью, но обычно она просто просит попить, а потом сразу засыпает обратно. Она спит в отдельной комнате в своей кровати и иногда может проспать всю ночь.
— Её не надо качать на сон, не надо везде носить/cажать/поднимать, поэтому физически стало гораздо легче (и моя спина даже понемногу восстаёт из мёртвых).
— Вера разговаривает: она может сказать, что ей нужно/что не так/что конкретно она хочет съесть и из какой конкретно тарелки.
— Она может занять себя сама — да, не надолго, и обычно надо всё равно немножко участвовать, но уже можно вполне спокойно пить чай/готовить/мыть голову, пока Вера играет/рисует/лепит/смотрит книжки.
— Вера успешно пользуется горшком, и теперь не надо менять по 50 подгузников в день, как в младенчестве.
— Вера ходит в сад три раза в неделю на полдня и спокойно остаётся со взрослыми, которых хорошо знает — поэтому можно куда-нибудь уйти или хотя бы скрыться в другой комнате и поработать.
— Вера полноценный partner in crime: с ней можно сесть в автобус, доехать до библиотеки, потусить там, зайти в кафе за булками, пойти в парк поглазеть на фонтаны, погулять на набережной и вернуться домой, когда пора уже укладываться на дневной сон. Я знаю, что многие спокойно живут так и с младенцами — но я вот не могла.

Я в курсе, что впереди миллион всяких “это вы ещё пока не!”. Но, на мой вкус, это не сравнится с месяцами, когда ты круглыми сутками сидишь дома, кормишь грудью, укачиваешь, пытаешься понять, почему она плачет, ничего не понимаешь, сама плачешь, встаёшь утром с ощущением, что вообще не спала, и всё начинается заново.

Теперь я бужу Веру в 8.30, спрашиваю, какую кашу сварить, а Вера интересуется: “Мама, а ты сьто будесь? Яисьницу?”.

Да, я пью свой утренний чай под песню “Котёнок-почтальон”.

Но я его пью. И он горячий.

И, кажется, уже это — победа.

BY XX-files: фертильные материалы