Продюсер Kartoz ✔

МЫ РАЗБИВАЕМСЯ

Я перестал жить с родителями довольно рано — как только в нашей квартире загремели гормональные салюты по случаю моего пубертата.

Дела пошли в гору — я связался с отличной плохой компанией и встретил интересную распутную даму на десять лет старше меня.

Все это, разумеется, невозможно было сочетать с жизнью в квартире с двумя советскими учеными строгого воспитания. Как минимум потому, что запах алкоголя невозможно было перебить жвачкой. В моей юности не было жвачек.

К тому моменту я уже вовсю работал литературным негром, неплохо зарабатывал и снял квартиру на Студенческой. С тех пор там не стихали вписки и выписки. Советская однушка имела обреченный вид. Зато из окна были видны разбегающиеся во все стороны железнодорожные пути.

У меня был друг Вовчик Тупорез. Он был почти на метр ниже меня и на 45 кг легче. Мы с ним шароёбились по всей Москве не хуже Панаева со Скабичевским.

Как-то утром возвращались из гостей хрустально пьяными. Вовчик встал на рельсы и произнес фразу, после которой обычно получают премию Дарвина посмертно:

— Смотри, что я могу!

К нам приближался товарный поезд. Мой друг лег между рельсами, ссутулился, сжался — и товарняк на всей скорости пролетел над ним.

Не просто так Владимир получил свое прозвище. Встает улыбается и говорит:

— Теперь ты.

Я говорю:

— Ты дрищ, тебя даже не видно между шпалами, а мне череп снесет.

— Понятно, Картоз, ты струсил.

Я ответил:

— Будет тебе, Вольдемар, соразмерная ответочка.

На следующий день ранним вечером я притащил его на старый Лужнецкий мост. Стоим, ждем. Наконец плывет огромная баржа с песком.

— Сможешь прыгнуть? — спрашиваю Вовчика. — Нет? А я смогу. Ты меня только подтолкни.

И когда баржа начала подходить к мосту, он толкнул меня в спину, и я полетел вниз в позе растопыренного от ужаса кота. Полетел и приземлился в песочек на четвереньки. Это был самый грандиозный кошачий лоток из всех, что я видел.

Ко мне уже бежали матросы. Я был уверен, что они оценят мою храбрость. Но они отмудохали меня так, что на утро на мне были синяки размером с Албанию.
А потом меня простили и угостили водкой. Это же матросы, хорошие люди.

Жизнь развела нас с Вовчиком. После школы он пошел работать в РЖД, а я — в «Медиа-мост».

А какой самый безумный поступок был в вашем детстве?

www.group-telegram.com/it/kartozz.com/650

109.0K viewsedited  Oct 1 at 09:26

МЫ РАЗБИВАЕМСЯ

Я перестал жить с родителями довольно рано — как только в нашей квартире загремели гормональные салюты по случаю моего пубертата.

Дела пошли в гору — я связался с отличной плохой компанией и встретил интересную распутную даму на десять лет старше меня.

Все это, разумеется, невозможно было сочетать с жизнью в квартире с двумя советскими учеными строгого воспитания. Как минимум потому, что запах алкоголя невозможно было перебить жвачкой. В моей юности не было жвачек.

К тому моменту я уже вовсю работал литературным негром, неплохо зарабатывал и снял квартиру на Студенческой. С тех пор там не стихали вписки и выписки. Советская однушка имела обреченный вид. Зато из окна были видны разбегающиеся во все стороны железнодорожные пути.

У меня был друг Вовчик Тупорез. Он был почти на метр ниже меня и на 45 кг легче. Мы с ним шароёбились по всей Москве не хуже Панаева со Скабичевским.

Как-то утром возвращались из гостей хрустально пьяными. Вовчик встал на рельсы и произнес фразу, после которой обычно получают премию Дарвина посмертно:

— Смотри, что я могу!

К нам приближался товарный поезд. Мой друг лег между рельсами, ссутулился, сжался — и товарняк на всей скорости пролетел над ним.

Не просто так Владимир получил свое прозвище. Встает улыбается и говорит:

— Теперь ты.

Я говорю:

— Ты дрищ, тебя даже не видно между шпалами, а мне череп снесет.

— Понятно, Картоз, ты струсил.

Я ответил:

— Будет тебе, Вольдемар, соразмерная ответочка.

На следующий день ранним вечером я притащил его на старый Лужнецкий мост. Стоим, ждем. Наконец плывет огромная баржа с песком.

— Сможешь прыгнуть? — спрашиваю Вовчика. — Нет? А я смогу. Ты меня только подтолкни.

И когда баржа начала подходить к мосту, он толкнул меня в спину, и я полетел вниз в позе растопыренного от ужаса кота. Полетел и приземлился в песочек на четвереньки. Это был самый грандиозный кошачий лоток из всех, что я видел.

Ко мне уже бежали матросы. Я был уверен, что они оценят мою храбрость. Но они отмудохали меня так, что на утро на мне были синяки размером с Албанию.
А потом меня простили и угостили водкой. Это же матросы, хорошие люди.

Жизнь развела нас с Вовчиком. После школы он пошел работать в РЖД, а я — в «Медиа-мост».

А какой самый безумный поступок был в вашем детстве?

BY Продюсер Kartoz