Нормально так: в архиве Синявских в Гувере нашли неопубликованный роман Лимонова

https://www.group-telegram.com/alpinaproza/3681

Настоящая пятая колонна это, конечно, валдайские политологи, переживающие за электоральные ограничения. Нельзя держать такую большую фигу в кармане, швы расходятся

https://www.group-telegram.com/ru_global/30100

Неприятное объявление.

Некоторое время назад позвали принять участие в круглом столе о литературоведении в эмиграции в рамках Берлинской книжной ярмарки 5 апреля. Я с благодарностью это приглашение принял.

Сегодня я узнал, что организаторы ярмарки отменили давно объявленное в программе выступление Олега Кашина — отменили без объяснения причин.

В ярмарке принимают участие многие авторы — и ко многим из них (в том числе к Кашину) у кого-то могут быть претензии. Но есть не только литературный быт (с его персональными конфликтами) и литературная критика (как оценочный жанр литературы) — но и объективная социология литературы.

С точки зрения последней, Олег Кашин — уголовно преследуемый в РФ иноагент — один из самых заметных литераторов нынешнего русского Зарубежья, выпустивший в этом Зарубежьи уже две книги. Отказ такому автору в праве выступления невозможно рассматривать иначе как акт цензуры.

Печально, что первая в Берлине ярмарка русской книги, задуманная, сколько можно было судить по ее программе, как широкое высказывание о нынешней неподцензурной русской литературе, стала жертвой чьих-то политических и вкусовых интриг и шантажа.

В такой ярмарке я, к сожалению, не могу принять участие.

Про поминаемую сегодня Беллу Ахатовну Ахмадулину я имею сказать следующее.
Именно от Беллы Ахатовны я узнал о существовании поэта Иосифа Бродского.
Это произошло 27 января 1984 года.
Почему я так хорошо помню эту дату? Потому, что это был день 40-летия снятия блокады Ленинграда. В этот день у Ахмадулиной был вечер в актовом зале Ленинградского университета (в здании Двенадцати коллегий). Во время чтения ею стихов за окнами громыхал праздничный салют.
Зал был набит людьми. После стихов Ахмадулина стала отвечать на вопросы из зала — переданные в форме записок.
Обычно она читала записку и отвечала на содержавшийся в ней вопрос. Записок я не помню. Кроме одной.
Ее она не прочла вслух, а только про себя. Потом вскинула голову, посмотрела в зал и сказала с неявным, но вызовом, начав с утверждения — как реакции на непрочитанный вслух текст:
— Да, я действительно считаю Иосифа Бродского лучшим из ленинградских поэтов.
И после секундной паузы:
— А почему он не здесь — это вопрос не ко мне.
Мне четырнадцать лет — в данном случае эта поэтическая формула была чистой правдой. Имени Бродского я никогда до того не слышал. Теперь я понимаю, что его произнесение перед такой аудиторией в еще андроповском 84 году (генсек умер через 10 дней) требовало рещительности и мужества.
Ахмадулиной было их не занимать.

70 лет Майку. Вот его последнее публичное выступление в Ленинграде за полгода до смерти, в марте 1991, на фестивале к 10-летию рок-клуба, куда "Зоопарк" то ли просто не позвали, то ли организаторы и Майк не поняли друг друга. Майка вытащил на сцену БГ. "Он предельно сконцентрировался, позабыл про инсульт, и даже не ронял гитару. Им двигали отчаяние и скрытая безысходность. Объявляя «Пригородный блюз», Науменко непривычно серьезным голосом посвятил эту песню «потерянному поколению восьмидесятых годов». «Потерянному? Как же…», – передразнил его БГ и начал играть", - описывал этот выход Александр Кушнир, автор книги "Майк Науменко. Бегство из зоопарка".

Ну и из рубрики Россия Коммерсантъ, который мы потеряли: великий текст Петрушевской о Майке Науменко из газеты 1996 года

https://www.kommersant.ru/doc/245392

https://www.group-telegram.com/A_F_Filippov/1476 Проблема для российского автора (в данном случае Лукьянова) заключается в том, что, приписывая концепцию «двух тоталитаризмов» и ее продвижение странам Центральной Европы, он игнорирует течение русской (а не какой-либо другой) интеллектуальной жизни, по крайней мере, с конца 1960-х годов. Причем, представленное не маргинальными, а центральными фигурами. Помимо всем известного А.И. Солженицына, приеду здесь запись Иосифа Бродского 1970 года: «Вторая мировая война — последний великий миф. Как Гильгамеш или Илиада. Но миф уже модернистский. Содержание предыдущих мифов — борьба Добра со Злом. Зло априорно. Тот, кто борется с носителем Зла, автоматически становится носителем Добра.
But second World War was a fight of two Demons». Негоже, как сказал бы А.И., русскому автору так обеднять родную мысль. На русской почве сюжет Второй мировой войны всегда будет упираться не в политические конструкты, но в вопросы морально-этического выбора, краеугольные для русской культуры. Культурные паттерны живучее политтехнических. Это вселяет оптимизм, несмотря ни на что.

Валдайские, смотрю, бодро рассуждают о неминуемой большой войне с Европой. Которая, цитирую, станет ее самоубийством.

Мне кажется, здесь какая-то путаница: субъект самоубийства не идентичен объекту нападения.

При том, что мало никому не покажется.

Можно себе представить, какие надежды внушала советскому человеку такая подача сообщения о конце войны. Казалось, победа над фашизмом возвращает Россию (пусть и под именем Советского Союза) в общецивилизационный ряд. Это - как и победа над Наполеоном - был праздник надежды. Таким образом, в дальнейшем, помимо огромности людских потерь, тональность дня победы определялась и чувством несбывщихся надежд. Надо помнить об этом.

А под черной цензурной блямбой в книжке Лимонова такая вот Страшная Крамола скрывается: "Одновременно ему импонировал своей силой и культом молодости разгромленный и осужденный нацизм, и он искал с ним связей, хотя бы и в форме дружбы с невинно мобилизованным эстонским художником". Спасибо за информацию прекрасному Федору Отрощенко, редактору не менее прекрасного интернет-журнала "Демагог", где как раз сегодня вышла рецензия на этот лимоновский роман. Которую, собственно, я вам всем и рекомендую (увы, не могу сказать того же про сам роман).

Из записи от 23 мая 1922 года:

В Берлине при громадном стечении народа выступала приехавшая из России Дункан и ее муж - мальчишка-поэт из коммунистов. И их слушали, и не били, и не оскандалили. Это показательно в смысле глубокого разложения эмиграции. Недаром этот поэт-наглец декламировал, что он вышел из народа-прохвоста и, если бы не был поэтом, был бы просто негодяем и вором. Публика, слушавшая этого негодяя, действительно заслужила название «расы прохвостов». Хорошо еще, что большая часть были из евреев.

Н.В. Савич «После исхода. Парижский дневник. 1921-1923»

(нашла Дина Черняева)

Уточнение переговорной позиции, ничего личного

Не надо ездить в московском метро, чтобы понять, что в России никак не удается десталинизация. После всех реформ (в моменты которых кажется, что труп сталина окончательно выкопан) восстанавливается та форма государственности («империя»), которая идеологически оказывается преемственной форме сталинского государства. Собственно, все так называемое величие сталина основывается на том, что именно в годы его правления (после ВМВ) Российская империя под именем СССР достигла кратковременного пика своего могущества. Поэтому низовой сталинизм всегда был и есть форма оппозиционности современному положению дел. (Это, кстати, мешает окончательно придать сталинизму «официальный» статус - на фоне пикового могущества сталинской империи современность всегда смотрится невыгодно.) Идущая сейчас война не имеет реалистического переговорного финала не потому, что несговорчивы акторы, но потому, что намертво завязана на вопрос о формате существования России. Судьба сталина и его наследия в виде растворенного во всем устройстве России Гулага решается на ней - как на наиболее кровавом выражении основного исторического содержания 21 века для России. Это содержание заключено в процессе ломки многовековой парадигмы существования российского государства. То, что Гайдар поспешно назвал гибелью империи, имея в виду конец СССР, реально началось только что. Как все в России - с запозданием (догоняющая остальной мир культура). Такие процессы не бывают одномоментными, и мы в самом начале. В конце этого периода десталинизация случится сама собой. На трупе гнойник умирает сам.

https://www.group-telegram.com/RepublicMag/33813 текст без пейвола

Лукьянов не зассав публикует на сайте: Сорок лет назад социолог Чарльз Тилли пришёл к выводу, что строительство государства часто похоже на действия организованной преступности. Особенно, когда государства сначала создают «угрозу», а затем начинает «защищаться» от этой придуманной угрозы. Разве это не описывает в точности политическое устройство, которые мы сейчас наблюдаем, – вернее, в котором мы уже давно застряли, причём не только в случае с Ираном?