на мутном небе абдула

иные языки и черный квадрат.

мне кажется, красиво считать иные языки пятидесятников творческим авангардистским экспериментом.

например, художники-авангардисты рассматривали историю живописи как процесс развития — от изображения предметов реального мира — к миру абстрактному. изображать реальные предметы считалось примитивным, слишком материальным, подражательным. абстракция же всегда простирается к невозможной возможности Бога. неудивительно, что авангардисты так страстно увлекались эзотерикой, духовностью, многообразием религиозного опыта и подобным.

иные языки вписываются тут удачно — от реальных слов и семантического содержания — к случайному, хаотичному проговариванию членораздельных звуков. Бог, как у мистиков, нащупывается как не вербализированная тайна.

еще пример, Малевич Казимир, автор легендарного черного квадрата, определял искусство авангарда как критику просвещенческого дискурса, автономного разума, научного мышление и вообще здравого смысла. противопоставив ему некое случайное, интуитивное, подсознательное, внемодерное. своей живописью Малевич хотел плюнуть в лицо здравому смыслу и освободить краски от его угнетения.

и опять же, как удачно сюда вписывается пятидесятнический импульс пробуждения на Азуза. люди осатаневшие от взаимной ненависти либеральных и фундаменталистских христиан искали выход за пределами этого полемического пространства. и иные языки стали своего рода символом. это протест против искаженного понимания христианства как свода правильных пропозиций о Боге. мы больше не участвуем в вашей языковой игре, отныне мы говорим о Боге на языке ином — если проще, они заткнули уши и кричали «ляля, я тебя не слышу!»

если Малевич хотел освободить краски от «угнетения здравого смысла», то пятидесятники хотели освободить от этого свою веру. и кажется, они достигнули в этом большого успеха.

www.group-telegram.com/it/na_mutnon_nebe_abdula.com/190

740 viewsedited  Dec 21 at 10:30

иные языки и черный квадрат.

мне кажется, красиво считать иные языки пятидесятников творческим авангардистским экспериментом.

например, художники-авангардисты рассматривали историю живописи как процесс развития — от изображения предметов реального мира — к миру абстрактному. изображать реальные предметы считалось примитивным, слишком материальным, подражательным. абстракция же всегда простирается к невозможной возможности Бога. неудивительно, что авангардисты так страстно увлекались эзотерикой, духовностью, многообразием религиозного опыта и подобным.

иные языки вписываются тут удачно — от реальных слов и семантического содержания — к случайному, хаотичному проговариванию членораздельных звуков. Бог, как у мистиков, нащупывается как не вербализированная тайна.

еще пример, Малевич Казимир, автор легендарного черного квадрата, определял искусство авангарда как критику просвещенческого дискурса, автономного разума, научного мышление и вообще здравого смысла. противопоставив ему некое случайное, интуитивное, подсознательное, внемодерное. своей живописью Малевич хотел плюнуть в лицо здравому смыслу и освободить краски от его угнетения.

и опять же, как удачно сюда вписывается пятидесятнический импульс пробуждения на Азуза. люди осатаневшие от взаимной ненависти либеральных и фундаменталистских христиан искали выход за пределами этого полемического пространства. и иные языки стали своего рода символом. это протест против искаженного понимания христианства как свода правильных пропозиций о Боге. мы больше не участвуем в вашей языковой игре, отныне мы говорим о Боге на языке ином — если проще, они заткнули уши и кричали «ляля, я тебя не слышу!»

если Малевич хотел освободить краски от «угнетения здравого смысла», то пятидесятники хотели освободить от этого свою веру. и кажется, они достигнули в этом большого успеха.

BY на мутном небе абдула