Notice: file_put_contents(): Write of 13856 bytes failed with errno=28 No space left on device in /var/www/group-telegram/post.php on line 50 Философское кафе | Telegram Webview: philosophycafemoscow/2381 -
Владислав Лекторский: О чем я никогда не думал? Я не знаю, как на это ответить. Наверное, есть много вещей, о которых я никогда не думал. Я еще этих вещей не знаю. Потом буду о них думать. Я допускаю, конечно, что существуют интересные вещи, о которых я не думал, а надо бы. Вы думаете, я обо всем думал? Нет, конечно. Я думал далеко не обо всем, далеко не все вопросы мне ясны, далеко не все вопросы я решил. Что-то мне ясно, что-то не ясно. Поэтому я считаю, что я, не смотря на свои 80 лет, многого не знаю, чувствую себя учеником, начинающим в философии. Потому что по-моему философией можно заниматься только тогда, когда ты чувствуешь себя немножко…так... Потому что если ты все знаешь, все продумал, если ясны ответы на все вопросы, то можно уже перестать заниматься философией. Я еще не перестал. Дерк Перебум: Я никогда серьёзно не думал о том, почему отражения в зеркале переворачиваются справа налево, а не сверху вниз. Маркус Габриэль: Как я могу быть уверен, что не думаю об этом, пока отвечаю на ваш вопрос? Рубен Апресян (иноагент): Легче сказать, о чем я думал. В смысле думал и продумывал в меру сил до видимых логических завершений или хотя бы понимал, что обдумываемое мной не продумывается с удовлетворительной полнотой, более того, не продумывается вот в этом и в этом и в силу недостатка у меня такого или другого ресурса. Досадно, когда думание о чем-то оставляет впечатление продуманности, а через какое-то время, может быть совсем скоро, обнаруживается, что кто-то продумал все это интереснее, остроумнее, глубже, а к тому же легко и изящно. Но здесь требуется ряд уточнений касательно думания, мышления, рассуждения, как и форм проявления интеллектуального мужества (из-за нехватки которого продумывание сплошь и рядом оказывается просто незавершенным), и вот об этом еще надо будет специально подумать. Владимир Миронов: Ну это трудно сказать. Я затрудняюсь. Проще перечислять то, над чем я думал. Не знаю, это для меня загадка, честно говоря, потому что сам факт думанья о том, о чем я не думал, порождает такой парадоксальный случай. То есть можно назвать что угодно, в принципе. Потому что никто и ничто мне не запрещает думать о чем угодно, а отсюда вытекает, что я не могу помнить все, о чем задумывался. Я просто думаю. Тут нет прямого объекта. Есть простые вещи, когда я рассуждаю, допустим, о бутылке воды, а есть просто осознание самого удовольствия от того, что я могу думать, осознание того, что я могу в своей голове выстраивать нейродинамические кубы, перестраивать эти шарики, которые мне позволяют наслаждаться неожиданным взглядом на вещи. Майкл Данн: Имеете в виду до сих пор? Дэвид Чалмерс: Об ответе на этот вопрос. Александр Дугин: Ни о чем. Альфред Мили: О медведе, танцующим с акулой. До сего дня. Данил Разеев: Я не думал о любви и счастье. С философской точки зрения эти темы казались мне банальными. Теперь я понимаю, что я ошибался. Об этом обязательно надо думать. Эрик Олсон: Почти обо всем. Отношение тех тем, даже метафизических, о которых я действительно хоть сколько-то размышлял, к тем, о которых я не думал, близко к нулю. Всего один пример: я никогда не думал о природе сознания. Частично это связано с тем, что этот вопрос не достаточно ясен, чтобы я понимал, с чего мне начать о нем думать. Я не смог бы сказать с хоть сколько-то разумной степенью подробности, что можно было бы считать теорией сознания — даже плохой теорией сознания, — или на какой вопрос она должна давать ответ. Я также не уверен, что сознание действительно обладает той невероятной важностью, которую ему приписывают многие люди, — впрочем это не ценностное, а чисто автобиографические суждение. Говоря более общо, я не могу продвинуться в какой-то теме далеко, до тех пор пока я не сформирую для себя четкого понимания обсуждаемого вопроса — а достижение этого этапа занимает у меня много времени. В большинстве случаев я вообще никогда его не достигаю. Здорово было бы иметь мудрые мысли по поводу широкого спектра философских проблем, но мой ум так не работает.
Владислав Лекторский: О чем я никогда не думал? Я не знаю, как на это ответить. Наверное, есть много вещей, о которых я никогда не думал. Я еще этих вещей не знаю. Потом буду о них думать. Я допускаю, конечно, что существуют интересные вещи, о которых я не думал, а надо бы. Вы думаете, я обо всем думал? Нет, конечно. Я думал далеко не обо всем, далеко не все вопросы мне ясны, далеко не все вопросы я решил. Что-то мне ясно, что-то не ясно. Поэтому я считаю, что я, не смотря на свои 80 лет, многого не знаю, чувствую себя учеником, начинающим в философии. Потому что по-моему философией можно заниматься только тогда, когда ты чувствуешь себя немножко…так... Потому что если ты все знаешь, все продумал, если ясны ответы на все вопросы, то можно уже перестать заниматься философией. Я еще не перестал. Дерк Перебум: Я никогда серьёзно не думал о том, почему отражения в зеркале переворачиваются справа налево, а не сверху вниз. Маркус Габриэль: Как я могу быть уверен, что не думаю об этом, пока отвечаю на ваш вопрос? Рубен Апресян (иноагент): Легче сказать, о чем я думал. В смысле думал и продумывал в меру сил до видимых логических завершений или хотя бы понимал, что обдумываемое мной не продумывается с удовлетворительной полнотой, более того, не продумывается вот в этом и в этом и в силу недостатка у меня такого или другого ресурса. Досадно, когда думание о чем-то оставляет впечатление продуманности, а через какое-то время, может быть совсем скоро, обнаруживается, что кто-то продумал все это интереснее, остроумнее, глубже, а к тому же легко и изящно. Но здесь требуется ряд уточнений касательно думания, мышления, рассуждения, как и форм проявления интеллектуального мужества (из-за нехватки которого продумывание сплошь и рядом оказывается просто незавершенным), и вот об этом еще надо будет специально подумать. Владимир Миронов: Ну это трудно сказать. Я затрудняюсь. Проще перечислять то, над чем я думал. Не знаю, это для меня загадка, честно говоря, потому что сам факт думанья о том, о чем я не думал, порождает такой парадоксальный случай. То есть можно назвать что угодно, в принципе. Потому что никто и ничто мне не запрещает думать о чем угодно, а отсюда вытекает, что я не могу помнить все, о чем задумывался. Я просто думаю. Тут нет прямого объекта. Есть простые вещи, когда я рассуждаю, допустим, о бутылке воды, а есть просто осознание самого удовольствия от того, что я могу думать, осознание того, что я могу в своей голове выстраивать нейродинамические кубы, перестраивать эти шарики, которые мне позволяют наслаждаться неожиданным взглядом на вещи. Майкл Данн: Имеете в виду до сих пор? Дэвид Чалмерс: Об ответе на этот вопрос. Александр Дугин: Ни о чем. Альфред Мили: О медведе, танцующим с акулой. До сего дня. Данил Разеев: Я не думал о любви и счастье. С философской точки зрения эти темы казались мне банальными. Теперь я понимаю, что я ошибался. Об этом обязательно надо думать. Эрик Олсон: Почти обо всем. Отношение тех тем, даже метафизических, о которых я действительно хоть сколько-то размышлял, к тем, о которых я не думал, близко к нулю. Всего один пример: я никогда не думал о природе сознания. Частично это связано с тем, что этот вопрос не достаточно ясен, чтобы я понимал, с чего мне начать о нем думать. Я не смог бы сказать с хоть сколько-то разумной степенью подробности, что можно было бы считать теорией сознания — даже плохой теорией сознания, — или на какой вопрос она должна давать ответ. Я также не уверен, что сознание действительно обладает той невероятной важностью, которую ему приписывают многие люди, — впрочем это не ценностное, а чисто автобиографические суждение. Говоря более общо, я не могу продвинуться в какой-то теме далеко, до тех пор пока я не сформирую для себя четкого понимания обсуждаемого вопроса — а достижение этого этапа занимает у меня много времени. В большинстве случаев я вообще никогда его не достигаю. Здорово было бы иметь мудрые мысли по поводу широкого спектра философских проблем, но мой ум так не работает.
BY Философское кафе
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
The company maintains that it cannot act against individual or group chats, which are “private amongst their participants,” but it will respond to requests in relation to sticker sets, channels and bots which are publicly available. During the invasion of Ukraine, Pavel Durov has wrestled with this issue a lot more prominently than he has before. Channels like Donbass Insider and Bellum Acta, as reported by Foreign Policy, started pumping out pro-Russian propaganda as the invasion began. So much so that the Ukrainian National Security and Defense Council issued a statement labeling which accounts are Russian-backed. Ukrainian officials, in potential violation of the Geneva Convention, have shared imagery of dead and captured Russian soldiers on the platform. It is unclear who runs the account, although Russia's official Ministry of Foreign Affairs Twitter account promoted the Telegram channel on Saturday and claimed it was operated by "a group of experts & journalists." Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations. The channel appears to be part of the broader information war that has developed following Russia's invasion of Ukraine. The Kremlin has paid Russian TikTok influencers to push propaganda, according to a Vice News investigation, while ProPublica found that fake Russian fact check videos had been viewed over a million times on Telegram. Channels are not fully encrypted, end-to-end. All communications on a Telegram channel can be seen by anyone on the channel and are also visible to Telegram. Telegram may be asked by a government to hand over the communications from a channel. Telegram has a history of standing up to Russian government requests for data, but how comfortable you are relying on that history to predict future behavior is up to you. Because Telegram has this data, it may also be stolen by hackers or leaked by an internal employee.
from it
