Специалисты по Новому времени обычно говорят, что "consciousness" изобрели их клиенты. Чаще всего кивают на Декарта, иногда на Локка. Историки философии, конечно, знают, что у Декарта consciousness не было, а был другой термин, "conscientia". У Локка, конечно, было "consciousness", но он был не первым. Лидер кэмбриджских неоплатоников Ральф Кедворт определил Локка на несколько лет. Как нормальный неоплатоник он вдохновлялся Плотином, и "consciousness" есть адаптация плотиновского термина "синестезия", т.е. "сочувствие". Хатчинсон в своей книжке показывает, что не сочувствием единым: такие плотиновские термины как "antilêpsis", "parakolouthêsis" и "sunesis" тоже вполне передают разные модусы того, что мы сегодня называем сознанием. Хатчинсон считает, что у Плотина более богатое, многослойное понимание сознание, чем у Декарта, понимание, которое не ведет нас к дуализму и проблеме картезианского театра, и потому было бы хорошо учесть мнение основателя неоплатонизма в современных дискуссиях о сознании. Ну и еще у Плотина задолго до Лейбница появилось представление о бессознательном. Хатчинсон действительно очень убедительно и интересно реконструирует теорию Плотина и отлично высвечивает ее историческое значение (хотя про Кедворта почему-то не говорит, ну да ладно). Но вот только вывод о, скажем так, актуальности этих идей из его реконструкции не следует. Напротив, ясно, что большая часть идей Плотина возникла из специфической медитативной практике созерцания, которую вряд ли можно воспроизвести в лаборатории нейробиолога (хотя, конечно, почему бы не попытаться, вдруг что выгорит). Теория эта сложна потому, что аморфна, части ее связаны силой поэтического дарования автора, традицией, жестом, а не аргументом. Если уж говорить о том, как бы это могло работать в современных дискуссиях, то стоит рассматривать неоплатонизм как экстравагантный и красивый вариант панпсихизма, еще более правый, чем космопсихизм нашего милого друга Филиппа Гоффа. Читая книгу, сложно отделаться от ощущения того, что понимаешь, почему Декарт и Локк действительно открыли новый мир.
Специалисты по Новому времени обычно говорят, что "consciousness" изобрели их клиенты. Чаще всего кивают на Декарта, иногда на Локка. Историки философии, конечно, знают, что у Декарта consciousness не было, а был другой термин, "conscientia". У Локка, конечно, было "consciousness", но он был не первым. Лидер кэмбриджских неоплатоников Ральф Кедворт определил Локка на несколько лет. Как нормальный неоплатоник он вдохновлялся Плотином, и "consciousness" есть адаптация плотиновского термина "синестезия", т.е. "сочувствие". Хатчинсон в своей книжке показывает, что не сочувствием единым: такие плотиновские термины как "antilêpsis", "parakolouthêsis" и "sunesis" тоже вполне передают разные модусы того, что мы сегодня называем сознанием. Хатчинсон считает, что у Плотина более богатое, многослойное понимание сознание, чем у Декарта, понимание, которое не ведет нас к дуализму и проблеме картезианского театра, и потому было бы хорошо учесть мнение основателя неоплатонизма в современных дискуссиях о сознании. Ну и еще у Плотина задолго до Лейбница появилось представление о бессознательном. Хатчинсон действительно очень убедительно и интересно реконструирует теорию Плотина и отлично высвечивает ее историческое значение (хотя про Кедворта почему-то не говорит, ну да ладно). Но вот только вывод о, скажем так, актуальности этих идей из его реконструкции не следует. Напротив, ясно, что большая часть идей Плотина возникла из специфической медитативной практике созерцания, которую вряд ли можно воспроизвести в лаборатории нейробиолога (хотя, конечно, почему бы не попытаться, вдруг что выгорит). Теория эта сложна потому, что аморфна, части ее связаны силой поэтического дарования автора, традицией, жестом, а не аргументом. Если уж говорить о том, как бы это могло работать в современных дискуссиях, то стоит рассматривать неоплатонизм как экстравагантный и красивый вариант панпсихизма, еще более правый, чем космопсихизм нашего милого друга Филиппа Гоффа. Читая книгу, сложно отделаться от ощущения того, что понимаешь, почему Декарт и Локк действительно открыли новый мир.
BY Философское кафе
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Telegram, which does little policing of its content, has also became a hub for Russian propaganda and misinformation. Many pro-Kremlin channels have become popular, alongside accounts of journalists and other independent observers. During the operations, Sebi officials seized various records and documents, including 34 mobile phones, six laptops, four desktops, four tablets, two hard drive disks and one pen drive from the custody of these persons. Channels are not fully encrypted, end-to-end. All communications on a Telegram channel can be seen by anyone on the channel and are also visible to Telegram. Telegram may be asked by a government to hand over the communications from a channel. Telegram has a history of standing up to Russian government requests for data, but how comfortable you are relying on that history to predict future behavior is up to you. Because Telegram has this data, it may also be stolen by hackers or leaked by an internal employee. Ukrainian President Volodymyr Zelensky said in a video message on Tuesday that Ukrainian forces "destroy the invaders wherever we can." Groups are also not fully encrypted, end-to-end. This includes private groups. Private groups cannot be seen by other Telegram users, but Telegram itself can see the groups and all of the communications that you have in them. All of the same risks and warnings about channels can be applied to groups.
from it
