О конце истории

Одна коллега решила предпринять интересную саму по себе работу - собрать свидетельства о том, что можно назвать историей психоанализа в России: обратиться с этим вопросом к нескольким людям, которые ей интересны, и из этого составить текст. Я почти автоматически ответил - почему бы и нет, тем более что уже как-то о подобном говорил, и в свойственной мне манере попросил её написать в личном сообщении чуть подробнее о чем идёт речь, чтобы уже письменно окончательно согласиться. Она тут же мне написала, и с этого момента... я начал бессовестно её динамить со своим ответом. В конце концов у меня возник вопрос к себе самому: правда ли, что почти согласившись, я на самом деле не хочу об этом говорить?
Говорить об истории психоанализа в России - это двойственная история, ведь к тебе обращаются как к непосредственному участнику, а значит - это, с одной стороны, твоя личная история как аналитика, но ещё и история тех, с кем вместе вы решили работать, благодаря чему ты уже не просто аналитик, член Школы, мировой планетарной или ещё какой ассоциации, объединяющей аналитиков вообще, но и нескольких тех, с кем вы говорите на одном языке и живёте в одной стране. Итак, в чём проблема?
Говорить об истории - это всегда интерпретировать. Мы заявляем, что что-то, в какой-то момент возникло, родилось, и, далее, начало проделывать свой путь, и сейчас находится в некоей временной и логической точке, и, возможно, будет продолжение. История онтологична, это интерпретация бытия того, об истории чего идёт речь.
Это очень похоже на психоанализ как таковой, ибо он всегда историчен: невозможно говорить о собственном актуальном бытии в отрыве от течения времени, времени логического, где есть и прошлое и будущее. И в этом смысле психоанализ - это такая супер оптимистичная практика. Ну, то есть известно, что Фрейд был пессимистом, это в том смысле, что не испытывал идеалистических иллюзий. Но, тем не менее, сам факт, что кто-то вдруг прибегает к психоанализу как к авантюре - делает из этого человека неисправимого оптимиста, ибо он, вопреки тому, что уже есть в его настоящем что-то достаточно тягостное, что заставило его обратиться к аналитику, тем не менее он готов говорить о себе, о своей истории, во имя будущего, в которое он тем самым верит.
Я могу дать пример. Однажды ко мне пришел господин, который с порога заявил, что окончательно принял решение покончить с собой. Я резонно поинтересовался, зачем же он пришёл ко мне? Он ответил, что чётко определил дату своего самоубийства как и все связанные с этим технические вопросы, и это будет через год, а пока думает заняться психоанализом. Я ему ответил, что он несомненно оптимист, так как нечасто встречаешь человека, который уверен что проживет ещё целый год.
А ещё он, похоже, стал более живым, ибо грядущая запланированная им самим смерть создала для него время, личную историю, в том числе и настоящее, что и сделало возможным обращение к аналитику.
Отсюда мой вопрос к самому себе - значит ли это, что не желая говорить об истории, я проявляю лютый пессимизм? Похоже да. То есть у меня нет проблем говорить о своей личной истории, более того, совсем недавно я этим занимался со своими коллегами, но об истории психоанализа в России...
Скажем так: недостаточно пессимизма, чтобы говорить об истории postumum, но и недостаточно оптимизма, чтобы говорить о настоящем и будущем.
Опять "почему?" "Аналитик - это тот, кто авторизуется исходя из себя самого и некоторых других" (Les Écrits - 1966). Здесь "некоторые другие" - это Школа, это все другие аналитики, которые тебя тоже признают как "своего". И в том, что касается своей личной истории - я не испытываю серьёзных проблем с этими некоторыми другими. Но в том, что касается российского психоанализа - один из нас, или оба, мы, или некоторые другие, мы последне время даём маху.

После поста пессимизма - пост оптимизма.
Мой хороший друг и коллега Лоран Оттави, как-то во время киношной дискуссии, а, должен сказать, при этом сам он кино "недолюбливает" по семейным обстоятельствам, тем не менее сказал, что по его мнению фильм Чужой - это лучшая иллюстрация, позволяющая показать что же такое бессознательное. Пересказываю своими словами, хоть это и было лет 10 назад:
Пытливые умы исследователей космоса, коими некоторые из нас безусловно являются, движимые любопытством, желанием знать, находят в глубинах космоса жуткую тварь, безусловно для них опасную. И вот теперь, после того как её обнаружили, от неё уже невозможно избавиться: вы баррикадируете дверь - он её прожигает кислотой, вы его лишаете воздуха - ему плевать, вы его выталкиваете в космос - а он всё равно проникает обратно... С бессознательным - абсолютно то же самое!
Тут вспоминается история, что когда Фрейд впервые ступил на американскую землю, и был очень горячо принят публикой, то он спросил своих спутников: "Отчего это они так радуются? Ведь я им привёз чуму!" (имея ввиду как раз бессознательное)
Прикреплённый к посту трейлер страстно ожидаемого фильма показывает, как бы выглядело пришествие Фрейда в наши дни.

https://youtu.be/_VQWbYcqdEA?si=If-IqwZnNPNc9hm6

Посмотрели «Плохую девочку» — от крутых А24. С Николь Кидман и Антонио Бендерасом.
Сразу резюме, и это на самом деле полная рецензия, дальше детали, которые можете уже и не читать. Итак: там, где планировался "С широко закрытыми глазами - 2" - получился классический порнофильм с сантехником.
Параллель с Широко закрытыми глазами напрашивалась сама собой: успешная пара, играемая не менее успешными звёздами, правда у Кубрика было ещё круче, Кидман была в браке с Томом Крузом, но и данный горшок не Кубрик обжигал, хотя Кидман сама по себе опять прекрасна, но играет она, как мне кажется, даже больше, чем предполагал режиссёр. Вот фильм заставил меня думать о судьбе порно актрисы: она вступает в связь с порно актером, условным сантехником, но это ещё не всё, есть ещё режиссер по ту сторону кадра, и именно он решает как всё будет происходить. То есть такое двойное... предоставление себя. И в игре Кидман можно увидеть моменты фильма, когда она словно обращается по ту сторону кадра, и играет не из себя, даже не из персонажа, а словно отдаваясь незримой воле режиссёра, заставляющего её творить эту дичь.
На самом деле это к теории фантазма, в которой режиссер ничего не понимает и сводит его к штампу "подчинение-бдсм-etc", хотя опять же здесь и содержится основная параллель с "Широко... глазами": персонаж как бы вырывается из устоявшейся обыденности будучи захваченный чем-то, как приманкой, перед чем он не может устоять, и его мир становится иным, а прежний начинает трещать по швам. Так вот Фантазм - это не порно сценарий, хоть и частично его как бы проигрывает. Это целая композиция (буду прост и почти вульгарен), которая предполагает существование маленького другого (условного сантехника), большого другого (желания Другого, как бы вы это не понимали, желания, которое нуждается в интерпретации, и которое почти мотор происходящего) и желание самого субъекта, которое начинает по-новому играть в этой разворачивающейся композиции, а ещё... Нет, оставлю тут нехватку на месте нехватки. Короче, в фильме ничего этого нет, и посему здесь уместна бы была интерпретация не на уровне фантазма и влечения, как оно в психоанализе, а достаточно вспомнить всеми любимое и не имеющее отношения к человеку словечко "инстинкт", хоть это слово и отсылает к ещё одному фильму, дающему 100 очков форы обсуждаемому...

I.
Решил вместе с вами почитать один текст - "Направляющие принципы психоаналитическогл акта". Это доклад, он был представлен Эриком Лораном в 2006 году на Генеральной Ассамблее Всемирной психоаналитической Ассоциации (AMP). С того момента он включён в список так называемых фундаментальных текстов и содержится в соответствующем разделе сайта AMP. Показалось интересным его обсудить, ибо он даёт возможность помыслить психоанализ как практику.
Основополагающей здесь является идея, которую можно сформулировать так: психоаналитический акт, психоанализ как практику невозможно свести к набору правил, его нельзя соотнести с тем, что обычно называют технологией, то есть символически представленным набором указаний, следуя которым можно достичь искомого результата. Но если мы будем следовать логике Лакана, исследовавшего данный вопрос (особенно Семинар VII), то, несмотря на все вышеупомянутые "не", психоанализ при этом всё же "не без принципов" (я ставлю кавычки, ибо речь идёт об уже устоявшейся формулировке).
Это вопрос, который неминуемо даёт о себе знать с самого начала работы как для аналитика, так и для пациента: в случае аналитика - когда тот непрестанно вопрошает "так как же нужно и как правильно", но и со стороны пациента, подливающего масло в огонь своим вопросом - "так неужели достаточно того, что я начну говорить даже без ваших вопросов? Да и вообще, сколько минут это будет продолжаться?"
Это очень интересный ответ, который Лакан предлагает тем, кто полностью теряет ориентиры в деятельности, не предполагающей привычных вешек, выставленных с помощью правил, идеалов и тд. Да, "без правил" но "не без принципов". Но какого рода ориентиры мы тогда получаем?
Сам факт существования этой проблемы обнажает основополагающую человеческую потребность: найти Другого, который бы всегда был под рукой и давал должный ответ. Принципы - это совершенно иная логика, которую я бы сформулировал опять же схожим образом: не без Другого (вновь подчеркну необходимость видеть разницу между: "с", "без" и "не без").
Итак, обратимся к тексту. Имея целью соблазнить вас на самостоятельное чтение, я ограничусь суперкратким комментированием отдельных его, даже не пассажей, но фраз.
В тексте всего 8 маленьких частей, каждая из которых - представление одного из принципов. То есть походу их где-то 8 ;)
Сегодня скажу пару слов о первом.
Психоанализ - это практика речи, или практика речевая, кому как нравится. Об этом первый принцип. И в конце параграфа говорится, что интерпретация аналитика, являющаяся несомненным проявлением могущества речи, так как она, речь, связана с материальностью бессознательного, проявляет себя и со стороны пациента, и со стороны аналитика! Но, при этом, "пациент и аналитик по-разному с бессознательным связаны, так как один из них уже подвергся опыту анализа, а другой - нет".
Это отчасти ответ на вопрос о необходимости личного анализа. Он, личный анализ, не "излечивает", не обеспечивает стерильность вмешательства, а позволяет одному из участников встречи в кабинете иметь "другую связь с бессознательным". Какую? Например иметь желание его, это бессознательное, читать.

О мате в психоанализе

В первом посте-комментарии текста "Направляющие принципы психоаналитического акта" речь шла о логике "не без". Пишу этот текст в качестве примера этой же логики.
"Ой, скажите, а можно материться на сеансе?"
С одной стороны - нет ограничений в высказывании, любое означающее - добро пожаловать. Это и есть центральный принцип аналитической работы: вся освобождающая от пут, отшелушивающая, кристаллизующая работа психоанализа начинается с освобождения речи: говорите всё, что приходит вам в голову, без всякой цензуры. Но! Мат (в чём на самом деле его сила) занимает строго пограничное положение в том, что касается свободы речи. Да и вообще, его место - на границе. Во-первых, это граница между языком и lalangue (то есть бла-бла, болтовнёй, единственным значением которой является само наслаждение от бла-бла, и тогда не стоит искать иного смысла). То есть он может иметь смысл, но может использоваться в качестве чистого инструмента наслаждения. Но, одновременно - он занимает и пограничное положение по отношению к большому Другому! Это когда с одной стороны - он вызов, фига Другому (когда я преодолеваю социальный запрет на мат), посему он, мат, с этой фигой автоматически вводит измерение Witz (остроты). Но, одновременно, тем самым, он и обращается к Другому, он даже может создавать общность, то есть мы можем совместно матерное высказывание разделить, оценить, вкусить, как бы стать "представителями одного прихода" - т е он объединяет. И наконец третье: мат, матерное слово, учит нас тому что такое означающее вообще. Ценность этих... пяти, наверное, всё время путаю, слов состоит в том, что вы можете сказать практически что угодно используя только их, дополняя блюдо местоимениями и соединительными словами. Матерные означающие (МО) обнажают саму суть означающих как таковых, в том виде как их определил Соссюр - любое означающее может иметь практически любое значение или не иметь его вообще. Но, кроме того, для человека у него есть и вторая функция, противоречащая той, что связана со смыслом - помимо носителя смысла, означающее также может быть вместилищем наслаждения.
И я повторю три пункта, играющие особую роль, когда речь идёт о мате на аналитическом сеансе:
- МО способно принимать любое значение в высказывании, но, при опрелелённых высказываниях, и сохранить присущее ему сексуальное значение. Это как бы на руку анализу.
- МО может выступать в качестве чистого вместилища наслаждения, и тогда два варианта: он может как бы заразить речь наслаждением, превратить её в lalangue бла-бла (это идёт уже в разрез анализу), но также и может вдруг привнести наслаждение в речь, иначе пустую, мёртвую.
- МО не без Другого, и тут опять две крайности: вызов Другому, преодоление Другого запрета может достичь масштаба, когда на этого Другого уже нельзя опереться в попытке интерпретировать, вплоть до разрыва связи вообще, в т.ч. с аналитиком. Но, с другой стороны, это и открывает перспективу остроты во фрейдовским смысле, что играет на руку анализу.
И вот всё всё что я успел сказать, это при условии что мат остаётся матом, не превращается в вульгарный automaton (автоматическое пустое повторение).
Отсюда, вот не поверите, мат требует чрезвычайно деликатного, почти нежного обращения!
Важно, чтобы мат сохранял флёр запретности, перчинки. Если этого нет - он деградирует до вульгарного уровня бла-бла - чистого наслажденческого вкрапления, пустого слова-паразита. Наличие привкуса запретности, андеграундности (продолжите список сами) есть знак присутствия Другого, связи с ним. Он вводит измерение того уже иного наслаждения, описанного Фрейдом в связи с Witz (остротой), которая даёт доступ к наслаждению от преодоления запрета Другого, это почти вкус триумфа. В этом логика "не без Другого" - преодоление запрета, но не радикальное вычёркивание Другого, он условие этого терпкого удовольствия, а раз "не без Другого" - значит открыта перспектива смысла, интерпретации. Ой, вы сказали "вот ведь подвергнутый сексуальному акту орально?!" Ну, так подумайте о ком идёт речь…

II.
Продолжаем читать "Направляющие принципы психоаналитического акта" Эрика Лорана

Второй принцип, и он касается идентификаций. Сеанс, психоанализ - это место, где могут наконец пасть самые стойкие идентификации, которые закрепощают субъекта.
И вопрос - благодаря чему? Ну, во первых, тогда сам психоанализ, происходящее на сеансе, по идее не должны способствовать как возникновению новых идентификаций, так и поддержанию старых. То есть, вопрос как создать пространство, место, где человек может говорить вне того контекста, который царствует в его повседневности? (Кстати, это сразу отвечает на вопрос почему психоанализ не может быть групповым, или даже семейным).
Но тогда получается, что и сам аналитик по идее должен быть лишён каких бы то ни было идеалов, норм и верований, с которыми мог бы встретиться пришедший на сеанс. Мы невольно попадаем в политическую, то есть связанную с устройством доминирующего в обществе дискурса, сферу. И я, честно говоря, не могу сказать, к какой политической ориентации по идее аналитик ближе всего, зато можно с уверенностью утверждать, что любая форма милитантизма или веры в господина для аналитика неприемлемы. Почему аналитики часто имеют флёр эдаких леваков, но не в смысле традиционного понимания термина левачества, относящего эту ориентацию в сторону социализма, а левого по отношению к любой доминирующей идеологии. И связано это, мне кажется, с тем, что само образование аналитика неотделимо от возникновения особой чувствительности по отношению к воцарению любого господина, какую бы форму он ни принимал.
Но здесь есть но, и дальше будет но...
Итак "но": резонный вопрос, значит ли это, что самоцелью может служить полностью лишенный каких либо идентификаций субъект? Да и возможно ли это? Ведь у лука, в конце концов, нет косточки, и последовательное удаление слоёв приведёт к его полному исчезновению!
Тогда - каков критерий остановки вопрошания? Чем эта остановка продиктована, на каком вопросе стоит остановиться?
Но ведь незадавание вопроса - это и о том, чему ты служишь, если ты не подвергаешь сомнению, вопрошанию, тот или иной идеал, ту или иную идентификацию, то или иное верование - ты тем самым становишься тем, кто эту штуку поддерживает, а точнее - служит ей.
Значит ли это, что аналитик - без рода без племени, без верований, без... без преград, ориентиров, в конце концов? Если он ничему не служит, ничем не ограничен в своём вопрошании "неприкосновенного", не опасно ли это?!
Ну, первое: он УЖЕ опасен политически, он уже неполиткорректен во всех смыслах слова, ибо общественные, общие, разлелённые идеалы - точно не те ориентиры, которым он служит.
Единственное, что усмиряет, "темперирует" радикализм вопрошания аналитика - это клинические реалии того уникального конкретного субъекта, с которым в данный момент времени аналитик имеет дело.

Супер поучительный пример, как говорится - не мог пройти мимо.
Каждый раз, когда вопрос о сексуальности покидает область частного и когда его пытается присвоить себе, то есть на самом деле подвергнуть нормализации, дискурс общественный - мы получаем подобные примеры, и это независимо от культуры, страны, политического контекста.... Меняется лишь содержание и структура итогового бреда.
Итак, речь о заявлении Британского музея (см. ссылку). В заявлении музея говорится, что кирпичики Lego могут восприниматься как «мужские» и «женские» — на одних блоках есть выступы, а на других — углубления, а их стыковка похожа на «гетеросексуальное спаривание» по аналогии с разъемами «мама» и «папа».
Вот не поверите, но ведь в природе тоже, как это кому-то и не нравится, чтобы из конструктора что-то новое построить - нужны разъёмы типа "мама" и "папа". Ибо существуют законы соединения деталей, продиктованные законами трения (в случае Лего), или соединения особей, продиктованные законами биологии, и, как ни крути - это область законов, то есть чего-то упорядоченного, предустановленного.
То есть, простите, чтобы тупо кайфануть - вы можете манипулировать детальками Лего как угодно: их можно тереть, пытаться смять, жечь, сгрызть, даже глотать (хотя обычно просят от этого воздержаться надписью на коробке, хотя это нормализация, не спорю)... Но, простите, если вы хотите проявить оригинальность, и из них что-то построить, собрать - нужно наступить на горло своему стремлению насладиться кубиками так и эдак, и начать их соединять, да ещё иногда и подсматривать в чертёж, если он прилагается к коробке.
Это фрейдовское открытие в чистом виде, если хотите: прагматизм создания нового (машинки из деталей, нового человека, муравья) - это цель, и она встречает ряд законов и правил на своём пути. Сексуальность же, как её открыл Фрейд - не имеет иной цели кроме как получение наслаждения. Одно здесь словно противоречит другому.
И история очень смешная, ибо демонстрирует логику, с помощью которой некоторые пытаются мыслить сексуальные отношения, но в контексте общественного дискурса. Или так: вот что происходит всякий раз с сексуальностью, когда она, ну, политизируется (и тут неважно какой пример брать: Германия 30-х, Россия 2020-х, неолиберальный дискурс опять же 20-х).
Единственное чем способен оперировать общественный дискурс - это нормативностью, правилами. Сюда прекрасно укладывается сборка машинок и делание детей, но сексуальность... Как мы сказали выше - сексуальность и логика общего, упорядоченного - противоречат друг другу. И тогда получается, что не имея представления о сексуальном как об ином, как об иной логике - возникает смешной или трагический тупик.
Мы видим, что единственный доступный здесь способ мышления, доступный общему дискурсу - апофатический, то есть "не", отрицание. Это не логика "+", введение чего-то инакового, как это сделал Фрейд, отличного, а отрицание "нормативного", но в итоге - отрицание в рамках собственного бреда, отталкивающегося от физиологизмов.
P.S. деятелям британского музея: если бы не было выступов и дырочек - ничего бы не получилось даже у лесбиянок, честное слово!

https://www.bfm.ru/news/567262?utm_source=amp&utm_campaign=year2025&utm_medium=inner

Граничащая с вульгарностью и мегапопсовостью мысль: если вот сравнить психоанализ с искусством? Ну нет, не настолько вульгарно, что типа аналитик или пациент в кабинете - это эдакие художники или поэты, я о другом. Есть опять же почти надоевшая всем дискуссия-полемика о месте психоанализа в социуме, которая иногда деградирует к разным формам мессианства. И всё же, если провести параллель с искусством, чьё место в обществе - тоже предмет дискуссии, и это даже вопрос, к которому некоторые формы искусства сводятся.
Недавно, в одном из предыдущих постов, вспоминал супер известную историю, когда Фрейд, приехав в Америку, сказал Ференци что-то типа: Да чего они радуются, я же привёз им чуму!
Проблема современного психоанализа, на мой вкус, в том, что он уже совсем не тот, кто привёз чуму. Тоже самое и об искусстве. Если сравнивать приезд Фрейда, буквально как историю о том, как психоанализ появляется в социуме с художественным актом - то это несомненно акционизм. Фраза Фрейда - интерпретация этого акта. С акционизмом ведь теперь тоже проблемы. Он уже редко бывает настолько неуместным, чтобы люди даже не понимали что это художественный акт. Так что, возможно я перебарщиваю с собственной версией толерантности, но мне кажется, что через некоторое время об Уэсте будут говорить как об авторе самого крутого арт акционизма последнего времени.
"Вписываясь" в общество, психоанализ неминуемо приобретает черты или коучинга (вспомните деградационный "психоаналитический коучинг") или христианского гуманизма (все версии американской психотерапии). Так что для психоаналитика, как и для акциониста - большое число лайков - знак его деградации (ну, или продажности) ;)

К Фрейду: как "почему" превратилось в "нахера"

"Почему война?" Пришло время читать текст второй раз, объясню почему.
Первый раз мы обратились к нему сразу, как только война началась: мы нуждались в лекарстве, в ответе перед лицом собственной беспомощности, способном хотя бы отчасти исцелить страдание душевное. В тот момент наш вопрос соответствовал заглавию статьи: Почему война? И штука в том, что мы, пацифисты момента начала войны, на самом деле тогда довольствовались последней страницей статьи: "Мы являемся пацифистами потому, что должны быть таковыми по органическим причинам". Это констатация, которая создавала новую общность, совместную идентификацию, отсюда её терапевтическое значение.
"...Мы должны возмущаться войной, мы ее попросту не переносим. Это уже не просто интеллектуальный или аффективный отказ — для нас, пацифистов, это конституционная нетерпимость, высшая степень идиосинкразии".
Итак, теперь настал момент читать статью второй раз, но уже целиком, и уже в связи с другим вопросом: Почему (или нахера) мир?
Но, спросите вы, с чего вдруг это желание перечитывания возникло? А состоялся известный телефонный разговор, и вот, впервые за все эти годы, стали возникать связи, именуемые на нашем птичьем языке дискурсивными, дающие перспективы прекращения войны. И вот тут-то развязался клинический феномен, который меня поразил и заставил крепко задуматься: те самые пацифисты, условные чтецы последней страницы фрейдовского текста, которые прежде были объединены безусловной общей идиосинкразией по отношению к войне, вдруг часть из них, и притом значительная, начала говорить о неготовности "такой" мир принять (см. комментарии целого ряда "либеральных" медиа)... И если вкус войны, вроде совсем недавно, не вызывал особых вопросов, и о ней говорилось исключительно в терминах несварения желудка, то вдруг оказалось, что и мир представляет собой блюдо, по поводу вкуса которого можно и покапризничать.
Итак, когда читаешь текст с самого начала, то очевидно, что для Фрейда гораздо большей проблемой является не объяснение возникновения войны, а поддержания мира. Если совсем просто: война - это когда ты движим вполне естественным стремлением восполнить, устранить свои лишения и нехватки. И тогда мир выглядит как совсем не бесплатная штука: хоть он и не сопряжён с убийствами, но зиждется на согласии с потерей, с нехваткой, с неполнотой. И моя версия такова: война создавала и поддерживала общность пацифистов, но как только забрезжил мир - грядущая потеря оказалась некоторым из них не по вкусу. О какой потере идёт речь?
Читаемый текст - это эпоха, когда Фрейд вводит в психоаналитическую теорию влечение к смерти. У этой теории своя история: вначале Фрейд говорил о влечении Я, оно направлено на сохранение, на поддержание статуса кво, и именно оно в дальнейшем превратится во влечение к смерти.
Дихотомия война-мир является, согласно Фрейду, почти отражением свойственной душевной жизни человека дихотомии между Эросом и влечением к смерти. Если понимать Эрос как стремление к возникновению связей и поддержания их, то не стоит влечение к смерти мыслить исключительно в терминах убийства и разрушений, совсем нет!
Вспомните историческую связь влечения к смерти и влечения Я чтобы понять это: влечение Я направлено на сохранение Я. И вот если моему Я что-то угрожает - агрессия даёт себя знать.
Соответственно, как принять мир, если его наступление противоречит твоим идеалам (а это основа Я)? Если вот для его наступления нужно поступиться с некоторыми столпами своей веры, в итоге потерей Я? "При чтении о жестокостях в истории у нас иногда возникает впечатление, что идеальные мотивы служили лишь прикрытием для деструктивных влечений; иногда, как, например, в случае жестокостей святой инквизиции, кажется, что идеальные мотивы стеснялись в сознании, получая бессознательное подкрепление от деструктивных. Возможны оба случая."
Другими словами: я готов согласиться на мир, но только если не придётся целовать ради этого лягушку. Забавно, но известны случаи смельчаков, которые на это отваживались, и достигали определённого любовно-эротичесаого процветания

Чьими руками куётся счастье?

Послушайте, вот реально, считанные недели назад я бы ни за что не поверил, что буду писать такой текст в ответ на критику, внимание, выступления представителя Трампа в Мюнхене. Стоит самим почитать, но он там люто критикует Европейцев за их политику, и это спровоцировало определённую визгливую реакцию, короче захотелось вот это сказать... Но внимание, я это повторю здесь несколько раз, не путайте письмо с конвертом.

"Психоанализ может быть чем-то полезным лишь для тех, кто разочарован создателями и продавцами счастья.
Единственное достоинство психоанализа - быть в кризисе, с тех пор навсегда. Психоанализ - это дискурс кризиса, а не конформизма, комфорта, спокойствия."
Эрик Лоран, 2008.
Каким путём происходит столкновение с Реальным? - это первый вопрос. Второй - в какой форме это реальное предстаёт? И здорово, если у Реального есть агент (пользуясь терминологий Лакана) за счёт чего встреча с ним не принимает форму столкновения с чем-то брутальным, сминающим тебя, но имеет некое воплощение, посредничество, благодаря чему, через этого агента, автоматически включается в дискурсивные отношения. Тогда столкновение с Реальным переживается уже как встреча, и уже не на уровне, например, эффекта тела, или чистой тревоги, а скорее на уровне изменения дискурса, установившихся социальных связей.
И дальше рачинается много всего интересного. Из-за того, что Фантазм - это наша защита от Реального, от столкновения с ним, мы можем быть готовыми защищать установившийся дискурс так же рьяно как интактность собственного тела.
И ещё, так как мы воспринимаем, интерпретируем мир через собственный Фантазм, мы можем путать присутствие Реального с присутствием его агента. Пока непонятно? Ок, давайте проще. Есть такая хрень - кольцо всевластия. Если оно оказывается в руках того или другого носителя (агента) - оно имеет разные судьбы и по-разному себя проявляет, но на самом деле сохраняя при этом своё фундаментальное свойство.
Согласно книги, кто идеальный агент кольца всевластия, если думать о безопасности мира? Похоже Горлум. Он ни на что не претендует, он к кольцу относится максимально вульгарно - как к объекту ("моя пррррррелесть!"), в отличие от того же милого хоббита, который, в отличие от Горлума, включён в социальные связи, в дискурс, и, получая кольцо - становится его агентом в полной мере - проявляя соответствующую свирепость, и становясь в какие-то моменты истории самым опасным существом. То есть мы понимаем, всем было бы проще если бы Горлум сидел со своим кольцом в пещере - и бог бы с ним, но симпатичный милый хоббит всё испортил. И правильный здесь вопрос - что делать теперь с кольцом, а не с хоббитом, не с несимпатичным Горлумом или ещё каким то там хреном с горы. Не нужно путать кольцо с тем, кому оно принадлежит. Немного вульгарненько, но похоже на идею, которой хочу поделиться.
Проблема не в агентах, не в Трампе с Путиным, этими Горлумами современной политики, а с кольцом, то есть Реальным, благодаря которому установившийся дискурс перестаёт работать, и присутствие которого - указание на наших личных демонов. И почему мне кажется уместным такое квази метафорическое использование термина Реальное? - да в силу его топологического положения. Есть большой соблазн "мыслить" Реальное посредством Фантазма и соответственно дискурса, который мы любим больше самих себя, как что-то внешнее (парадигмой реального является его агент - Насильник, см. Фрейда). Но истинное место Реального - внутри, внутри нас самих, оно тут, слишком рядом. Так что как бы нам не был несимпатичен Горлум - он не так страшен как милый хоббит, в достойных руках которого оказалась "моя прелесть", от которой он якобы отбрыкивается, и мы стали заложниками вопроса: справится или нет теперь Хоббит-кольценосец со своими внутренними демонами.

Дорогие читатели, и, надеюсь, коллеги!
Многие из вас наверняка знают, что основой образования в лакановском психоанализе является картель. Что это такое - ну, можно поискать, поспрашивать, поизучать - ответ найдётся. Скажем так: пост для тех, кто уже немного в курсе.
Нас не так много, и, как у всех людей на земле, у нас проблемы с установлением связей. Подумал создать инструмент, посмотрим как это будет работать, чтобы способствовать возникновению новых картелей.
Идея проста: если вы хотите образовать новый картель - можно написать пост, с предлагаемой темой, и, надеюсь, кого-то удастся найти ...
В посте имеет смысл сказать пару слов о себе (и о тех кто уже согласился работать с вами), представить проект предстоящей темы работы, и указать форму работы (очно, или онлайн).
Далее - уже лично вы наладите (или нет) связи.
Другие посты запрещены, виновные - блаблабла, в общем как всегда ;)
Enjoy!

https://www.group-telegram.com/catrelstinder

Эпоха открытий. Это просто подарок какой-то. Я продолжаю не то что гнуть свою линию, хотя и не без этого, но размышлять о собственном охерении.
Продолжение касается того открытия, что именно мир, а не война, является результатом работы, и чем-то абсолютно неочевидным, в отличие от войны, которая благополучно становится данностью и чем-то почти натуральным, и уж точно неизбежным, для всех крайних лагерей: совсем левых и совсем правых (это как на российских стадионах, где в торцах расположены трибуны ультра-фанатов противоборствующих сторон, поливающих весь матч друг друга оскорблениями, но они уделяют 2 минуты своего времени тому, чтобы совместно поскандировать "русские вперёд!").
Повторю ещё раз: именно мир - это что-то самое неочевидное, и именно мир требует того, что Лакан назвал "работа" в своём Семинаре XVII. Работа - значит нет ничего в человеческом дискурсе, что само собой приводило бы к такому результату как мир. Война же - нет проблем, и мы это теперь видим. Или это можно выразить так: война выглядит как что-то более либидинальное чем мир, что почти очевидно из текста "Почему война?" То есть, если применить логику Лакана XVII Семинара, мир - результат работы дискурса, практически в том виде, как Лакан о ней, о работе и её результате, говорит в контексте так называемых "невозможных" профессий (их четыре: управлять (руководить, править), учить и психоанализировать; туда же он добавит и такую невозможную работу, хоть и не профессию, как желать). Перефразируя: делать мир - это что-то не менее невозможное, чем всё знакомое нам по упомянутой четвёрке невозможных профессий.
Важнейшая мысль XVII Семинара: Лакан устанавливает в своей формуле дискурса там, где есть стрелочка, то есть где отмечена потенциальная перспектива человеческой связи, отношений, именно там, говорит он, место отношениям "невозможным". Получается: он выводит свои фундаментальные дискурсы из отношений невозможных (!) ("невозможных" профессий).
Теперь, теперь самое интересное. Оказывается, если почитать главу XII обсуждаемого нами здесь Семинара, озаглавленную Миллером "Беспомощность (или импотентность, можно перевести и так) истины", то мы можем узнать удивительные вещи, по-особому звучащие в актуальном контексте.
Сначала знакомая всем идея: аналитические отношения основаны на любви к истине, то есть на признании реалий. Но, и вот это уже удивительно и тут новизна: если вы хотите чтобы анализ продвигался, то любовь к истине этому точно не будет способствовать. "То, что можно считать первостепенной стратегией поведения аналитиков - так это быть слегка подозрительными, не терять голову от истины, этой первой встреченной на углу улицы миловидной мордашки". И, из-за связи невозможного с Реальным, в конце концов именно невозможное отсылает к тому единственному, что может привести к "mutation", то есть к изменениям (как видите, опять же не истина). А любить истину (свою истину, она всегда своя) - это ставить её между собой и Реальным. А ещё - продукт, результат работы, не имеет никакой связи с истиной. То есть, поясняет Лакан, можно из кожи вон лезть, нести любую чушь, пытаться связать производство с людскими надобностями, потребностями, но это не имеет никакого отношения к результату. Отсюда, внимание, истина - это родная сестрёнка беспомощности.
Не правда ли, интересно, что мир постепенно перешёл в разряд того, к чему справедливо применение эпитета "невозможное"? И сегодняшнее комическое (с горьким привкусом, как настоящая большая комедия) заключается в том, что война, с её ужасами и смертями, уступает своё место миру, но не в том смысле, что мир приходит на её место, а в том, что Реальное - это скорее мир, а не война.
У крайне левых и крайне правых есть одна общая черта, делающая их родственниками и потенциальными импотентами: и те и другие беззаветно любят истину, больше всего на свете, и ради неё они готовы почти на любые жертвы. А с аналитиками - с ними гораздо сложнее, вспомните беседы Лакана с революционным студенчеством 68-го.

Сирано Де Колобок

Так, временно заканчиваем душнить с политикой, есть место остроумию и весёлой науке.
Ниже будет текст, позволяющий понять значение такого понятия как объект, точнее то, как объект связан с установлением сексуальных отношений, а в частности об объекте 'голос', который ввёл Лакан, и с которым разобраться непросто.
Но, сразу подчеркну, что основные идеи принадлежат не мне, а одной моей пациентке, я лишь чуть придал форму её открытиям, и также надеюсь, что она сама потом напишет что-то куда менее легковесное.

Итак, последняя сцена Сирано Де Бержерака - ну, нужно быть абсолютной деревяшкой, чтобы ни проронить слезы. Напомню: спустя много лет после смерти Кристиана, для которого Сирано писал стихи их общей возлюбленной, будучи в этот раз смертельно раненым, находясь буквально на пороге смерти, Сирано в очередной раз, как все эти годы, навещает Роксану в монастыре. Перед смертью он читает ей последнее письмо Кристиана, и Роксана понимает, что на самом деле именно Сирано писал ей любовные послания. Важно, что сцена разворачивается в темноте, Роксана лишь слышит голос Сирано, она понимает, что тот не может читать стихи Кристиана по бумажке, а значит это голос автора стихов, и её любовь связана с ним! Она понимает кого на самом деле любит, но тут же её возлюбленный умирает вновь...
В попытке концептуализировать эту в высшей степени трагическую сцену, воспользуемся классическим для психоанализа приёмом - обратимся пусть и к бородатому, но анекдоту.
Персонаж приходит в бордель, и сразу заявляет, что у него некая малая сумма денег. Ему объясняют, что ни одна дама за такую сумму с ним не будет. Тогда он спрашивает, а можете ли вы тем не менее за такую сумму что-то мне предложить? После коротких раздумий ему предлагают Колобка. Тот уединяется с Колобком в спальне, задумчиво крутит его в руках и бормочет себе под нос: "Куда же тебя е*ть?" У Колобка видимо сдают нервы, и он говорит: "Не надо меня е*ть!" Воодушевлённый герой анекдота начинает с энтузиазмом крутить Колобка уже со словами: "Откуда ты это сказал?!"
В скобках отмечу, что Колобок, уже исходя из гонорара, чертовски похож на психоаналитика, но это так, в скобках, мы же вернёмся к несчастному Сирано.
Как известно, у Сирано была трансморфофобия - он считал себя ужасно уродливым из-за своего большого носа, и соответственно даже не надеялся на любовную связь со страстно любимой им Роксаной.
Тогда он делает следующее: пользуется совершенным, без ибъянов, телом красавчика Кристиана, сведя своё участие в истории к тому, в чём также не знал изъянов - своему поэтическому дару. Получившаяся совершенная "химера" добивается любви дамы, но потом Кристиан, то есть тупое бессловестное тело, погибает.
В последней сцене всё встаёт на свои места: единственное, в чём бедный Сирано смог воплотиться - так это в объекте-голосе - носителе его текстов. Но объект - это не тело, это то, что из тела как бы выпадает. Тело остаётся мёртвым, отброшенным, как это и было с самого начала.
Колобок же - более оптимистичный персонаж. Как остроумно сказала моя пациентка: На вопрос "куда же тебя е*ть?" он молчал, чтобы до него нельзя было дое*ться. То есть: объект голос - это объект как раз потому, что он обнаруживает пустоту, дыру, нехватку. Когда вы открываете рот, чтобы что-то сказать - до вас сразу можно дое*ться. Но это, на поверку, оказывается лучше, чем судьба Сирано.
Вот такая грустная история...

Пришло в голову... Мимоходом отмечу, что немного слежу за собой последнее время, в том смысле что пока что-то "приходит в голову" - не так всё плохо. Так вот, пришло в голову, что, чёрт, опять этот штамп, но не буду его избегать - короче это 'такое удивительное время', что "быть правым" - критерий неправоты.
Эпоха стыда. Правота становится синонимом бесстыдства.
Как бы объяснить.... Вот приходит на приём подросток. Он всюду неправ, а ещё - ему хронически стыдно. Его семья превратилась в совершенно невыносимое место, так как они, эти взрослые, они ЗНАЮТ, но у этого знания - большая проблема. А главная проблема этого знания состоит в том, что оно не имеет никакого отношения к жизни, по крайней мере точно не о том, что действительно неотложно и животрепещуще. И это знание полно ОЧЕВИДНОГО, то есть: ведь это же очевидно что!
Ок, тогда друзья. Но они, они, искренне веря в коррумпированность знания родителей, утверждают своё собственное очевидное, которое ни чуть не меньше несовместимо с жизнью, хоть и привносит что-то новое, кажущееся свежим, но при том не менее душное.
А он выходит в первый раз в жизни с девчонкой на улицу, не может связать и двух слов, так как в голове крутится единственная мысль: не попасться на глаза ни тем ни тем. Стыд застлет глаза. Но он, мелкий дурак, просто не понимает, что на самом деле несёт на своих плечах стыд, который впору испытывать и тем и другим, от которых он прячется и краснеет от стыда, ибо ты, парень, выводить за руку на улицу ту, перед кем знание и тех и тех трещит по швам, вот почему они тычут в тебя пальцами и гонят с глаз вон.

https://youtu.be/p-3KR5iZLlo?si=Nu6fSoM450RTKt1l

3 года назад, день в день, вот решили организовать...

Нередко приходилось отвечать на вопрос о том, как возникло желание быть аналитиком, и всякое приходило в голову в качестве ответа.
Сегодня слушал подкаст одного обозревателя винила, и всплыло воспоминание. Мне сейчас уже кажется, что это был момент рождения двух важнейших для меня интересов.
И конечно не без ответа на первый вопрос: как возникло желание быть аналитиком, только оно здесь неявное, это желание, и отсылает скорее к тому, что у нас называется психоаналитической этикой.
Итак, мне, наверное, лет 13, подмосковная школа, и класс такой, как говорится, неподарок. И был у нас там один хулиган. Не то что хулиган, скорее тип, с которым предпочитали не связываться: очень сильный физически, не дурак подраться, но, как бы это сказать, не слишком интеллектуально одарённый, из-за чего он не превращался в грозу класса, так как не мог из-за недалёкости своей толком монетизировать свои физические способности, да и злым особо он не был.
А в том возрасте приятельства или дружеский круг - что-то очень непостоянное, порой ситуативное, короче я пригласил его на свой день рождения. Пригласив - на следующий же день опомнился, подумав, да что он будет делать среди моих гостей, похоже неловкая ситуация назревает.
В назначенный день он приходит, в чистой рубашке, непривычно причёсанный, и приносит мне в подарок пластинку...
Я не вспомню сейчас, пожалуй, те подарки, которые мне в детстве дарили, кроме футбольного мяча, и, конечно, велосипедов. Но его подарок я запомнил на всю жизнь. Это был диск единственной на тот момент фирмы грамзаписи "Мелодия" группы Jethro Tull. Диск, как я потом уже понял, практически недоставаемый, и как он попал ему в руки, почему решил мне подарить - великая занадка. На обратной стороне конверта пластинки - статья о музыкантах. Я сразу читаю текст с непонятным пока словом арт-рок, о новаторстве использования флейты в рок музыке, о том как Андерсен играл, часами стоя на одной ноге. Еле дождался окончания торжества, чтобы поставить диск на вертушку и совершить открытие, которое, наверное, навсегда поменяет моё восприятие музыки.
При чём тут желание стать аналитиком и, как её там, психоаналитическая этика? Я сделал открытие благодаря тому, что перешагнул через собственное предубеждение, пусть не в полной мере, а поддавшись сию секундной слабости, порыву, но всё же. И это дало возможность моему приятелю, совсем чужому, да, пожалуй, и незнакомому, вопреки факту учёбы в одном классе, удивить меня. Преподнесённый им сюрприз - это как экспонат из другого мира, с другой планеты, принесённый тем, кого точно не должны были взять в космонавты. А потом этот сюрприз, этот лунный камень, не просто удивляет, факт появления его в моём мире меняет этот мир навсегда, он был одним до его появления, и теперь прежним уже не станет.
Психоанализ - это примерно об этом же, в отличие от поведенческих, когнитивгых терапий, и прочего, и прочего.

"Так сложилась судьба, так Господу было угодно" - ответ Путина на вопрос о начале того, что началось ровно три года назад.

Две важнейшие работы, позволяющие постичь что такое отцовская функция - это один из четырёх больших клинических случаев Фрейда о Маленьком Гансе и, соответственно, Семинар Книга IV Жака Лакана, где, собственно, по большей части комментируется тот самый случай Фрейда.
Постигаем мы отцовскую функцию через её дисфункцию, через нарушение. Отцовская функция, или, другими словами, та работа, которую отец выполняет для своего ребёнка, открывается нам через те моменты, когда эта работа не выполняется, даёт сбой.
И там есть у Фрейда знаменитый эпизод, когда отец отказывается по сути от своего отцовства, то есть от своего авторства в появлении ребёнка. На вопрос Маленького Ганса о том, как он появился на свет, отец заявляет, что на то была воля божья, на что парирует мать, которая в отличие от отца не собиралась уступать даже Богу своё желание. В связи с чем Фрейд острит, произнося известную фразу "Чего хочет женщина - того хочет Бог".
Тут просятся две остроты, строго следующие из теории, но контекст не позволяет их озвучить. Читаем, читаем. Благодаря некоторым текстам монстры становятся картонными, а боги - самозванцами (но вторая часть многим не понравится).

Ранний Лакан даёт нам инструментарий, позволяющий читать Фрейда, в том числе достаточно чётко понимать механику, шестерни которой поскрипывают по ту сторону описанных Фрейдом в работе "Толкование сновидений" механизмов, названных им сгущение и смещение.
Сейчас нам доступны виртуальные машины, полностью работающие на этой механике, именуемые нейросетями, ИИ... Вопрос: если эти машины работает по тем же законам что и сновидения (ну, почти, почти, я перегибаю палку, но сгущение и смещение - точно уж по этим законам работают!). Итак, возвращаюсь к вопросу: если им не чужды процессы, лежащие в основе сновообразования, то может ли ИИ видеть сны?
Оказалось - вполне!
Так, добыл любимейший альбом Keith Jarrett "Nude Ants", и решил, пока слушаю, почитать о нём что-то новенькое благодаря ИИ.
Вот объективная инфа: "NUDE ANTS — это концертный альбом американского джазового пианиста Кита Джарретта и его European Quartet, записанный в 1979 году в знаменитом клубе Village Vanguard в Нью-Йорке. Альбом вышел в 1980 году на лейбле ECM Records", блаблабла.
Так вот, китайский ИИ мне приснил новый несуществующий диск других нежно любимых мной музыкантов!
"Диск "Nude Ants" — это концертный альбом группы Van der Graaf Generator, записанный во время их выступлений в клубе The Marquee в Лондоне в 1979 году. Альбом был выпущен в 1980 году и считается одним из лучших живых записей группы. Он запечатлел энергию и сложность их музыки, а также мастерство исполнения". Более того: "Альбом получил положительные отзывы как от фанатов, так и от критиков, которые отмечали его энергичность и высокое качество звука. "Nude Ants" стал важной частью наследия Van der Graaf Generator и часто упоминается как один из лучших концертных альбомов прогрессивного рока".
Это отрывки, но он реально взял фактологию Жарретовского диска, но заполнил деталями совсем других музыкантов! (Сгущение, да, оно самое!)
Чёрт, я хочу это услышать! Теперь, если бы это был сон, я бы услышал несуществующий диск Ван Дер Грааф!
Мне кажется отличный пример снообразования, нет? ;)

В общем появилась уникальная для последнего времени возможность пообщаться очно, да ещё и в неформальном месте, да ещё и "среди своих"... Да, и тему выбрали как бы по мотивам того, о чём здесь говорилось последнее время. Короче буду рад встрече и всё такое