group-telegram.com/rabkor/17311
Last Update:
2 октября 1847 года родился один из самых противоречивых русских нигилистов, лидер организации «Народная расправа» и виднейший представитель первой волны отечественного революционного активизма — Сергей Нечаев.
«Нечаевщина» явилась интереснейшим историко-культурным феноменом, становление и развитие которого проходили в тесных рамках реакционной среды царской России. На этот фактор также наложились и специфические взгляды самого Нечаева, фанатично-мессианские идеи которого привели в итоге к кровавым последствиям. 177 лет со дня его рождения — прекрасный повод поговорить об опыте иезуитских практик в российском революционном движении, их поражении и тех уроках, которые могут вынести из всего это нынешние левые радикалы.
История Нечаева начинается с анархистских кружков, причастность к которым позже приведет его к знакомству с Бакуниным. Для последнего, однако, эта встреча совсем скоро станет ужасным проклятьем, напрямую отразившимся на его политической борьбе с марксистами в I Интернационале. Сергей Нечаев, молодой социалист и участник студенческих выступлений 1869 года, представился как делегат существующей в России разветвлённой революционной организации, которая хочет сделать Бакунина своим лидером. Поверив Нечаеву, Бакунин добился передачи в его пользу внушительных денежных средств, которыми распоряжались Герцен и Огарёв.
Пылкий радикал возвращается в Россию с деньгами, где создаёт вместе с несколькими молодыми людьми организацию «Народная расправа», состоящую из глубоко законспирированных «пятёрок». Главным лозунгом коммунизма Нечаева значился принцип: «больше производить и меньше потреблять». Он пишет «Катехизис революционера», где проповедует абсолютную самоотверженность революционного субъекта и необходимость уничтожения государства, однако без какой-либо позитивной программы.
Нечаев был совершенно нетерпим к какой-либо критике. Широко известен случай, когда некий студент Иванов выступил против диктаторских методов управления и заявил о прекращении своего участия в организации. Тогда Нечаев обвинил Иванова в предательстве и убил его прямо на собрании группы. Это происшествие настолько шокировало собравшихся, что некоторые из них тут же стали давать признательные показания полиции. Было арестовано несколько сотен человек, 87 были преданы суду. В гротескной форме это дело описывается в романе «Бесы» у Ф. М. Достоевского.
Но Нечаеву удалось улизнуть. Он прибыл в Швейцарию, где вновь явился к Бакунину. Тот, однако, был сильно занят переводом на русский язык «Капитала» Маркса, за который уже получил у издателя аванс. Нечаев не растерялся и написал письмо с угрозами прямо в издательство, позже обратившееся с жалобами как к Бакунину, так и к Марксу. Разгорелся скандал.
Бакунин, узнав от своего друга Г. Лопатина подробности дела нечаевцев и прочитав «Катехизис революционера», назвал последний «катехизисом абреков», а самого Нечаева перестал считать честным революционером. Анархистское бунтарство Бакунина предполагало доверие к «народным инстинктам», к стихийности и призывало лишь к идейному направлению революционной практики в нужное историческое русло, но без принуждения. В этом пункте они решительно разошлись с Нечаевым, разорвав все личные отношения.
Здесь можно отметить, что эпоха реакции в принципе рождает людей с определённым взглядом на вещи, а также противоречивые организационные аномалии, которые, пребывая в ситуации дефицита политики, начинают воспроизводить сами себя, не задумываясь о конструктивной программе и общественно полезном праксисе. Сектанты пребывают исключительно внутри своей микрофлоры, абсолютно теряя связь с внешним миром. Но ведь именно этот мир они так жаждут изменить...
В этом смысле «нечаевщина» может стать для нас показательным историческим примером. Не замыкаться на самих себе, не строить удобных схем, не играть в ретро-косплей, а работать в сложных условиях на будущую перспективу реполитизации. Вот первостепенные задачи российских левых, которые, увы, так и остаются до сих пор неусвоенными, а порой и вовсе порицаемыми.
