Вражеский БПЛА впервые за все время СВО долетел практически до Москвы. Очевидно, серия происшествий с дронами — психологическая атака и демонстрация готовности нападать на глубокий тыл
Впервые за все время с начала спецоперации украинский беспилотник долетел практически до Москвы. Обломки БПЛА UJ-22 Airborne обнаружили в подмосковной Коломне. Таким образом, «птичка», вероятно, пролетела порядка 550 км по прямой не то, что от линии соприкосновения, а от российско-украинской границы. До столицы им оставалось преодолеть около 100 км. Ранее Киев только бросался угрозами атаковать глубокий российский тыл.
В любом случае, такие точечные появления вражеских дронов и их нерезультативные атаки лишь доказывают попытку киевского режима запутать нашу систему ПВО и запугать население, поэтому эти залеты использовались не иначе как способ психологической атаки. Очевидно, Киев пытается переходить в наступление и на информационном фронте.
Вражеский БПЛА впервые за все время СВО долетел практически до Москвы. Очевидно, серия происшествий с дронами — психологическая атака и демонстрация готовности нападать на глубокий тыл
Впервые за все время с начала спецоперации украинский беспилотник долетел практически до Москвы. Обломки БПЛА UJ-22 Airborne обнаружили в подмосковной Коломне. Таким образом, «птичка», вероятно, пролетела порядка 550 км по прямой не то, что от линии соприкосновения, а от российско-украинской границы. До столицы им оставалось преодолеть около 100 км. Ранее Киев только бросался угрозами атаковать глубокий российский тыл.
В любом случае, такие точечные появления вражеских дронов и их нерезультативные атаки лишь доказывают попытку киевского режима запутать нашу систему ПВО и запугать население, поэтому эти залеты использовались не иначе как способ психологической атаки. Очевидно, Киев пытается переходить в наступление и на информационном фронте.
Under the Sebi Act, the regulator has the power to carry out search and seizure of books, registers, documents including electronics and digital devices from any person associated with the securities market. For Oleksandra Tsekhanovska, head of the Hybrid Warfare Analytical Group at the Kyiv-based Ukraine Crisis Media Center, the effects are both near- and far-reaching. Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. Ukrainian President Volodymyr Zelensky said in a video message on Tuesday that Ukrainian forces "destroy the invaders wherever we can." In 2018, Russia banned Telegram although it reversed the prohibition two years later.
from it
