RedWolf

Подписчики прислали любопытную статью американского профессора Джоди Дин «Коммунизм или неофеодализм?»

Неофеодализмом она называет такое «продолжение империализма», когда накопление капитала происходит посредством экспроприации, ренты, долгов и штрафов. То есть уже не через условно свободный договор собственника средств производства с наемным работником, но путем прямого силового отъема прибавочного продукта.

Дин приводит четыре характеристики неофеодализма:

1. Парцелляция суверенитета.
Неофеодальные сеньоры, такие как финансовые институты или цифровые платформы, используют долг, чтобы перераспределять глобальное благосостояние от самых бедных к наиболее богатым. При неофеодализме, как и при феодализме, экономические игроки обладают политической властью над отдельной группой людей в силу установленных самими этими игроками условий. Вместе с тем политическая власть становится неотделимой от экономической власти и дополняет ее: кроме налогов, используются штрафы, залоги, изъятия активов, лицензии, патенты, право юрисдикции и пограничный контроль. При неофеодализме правовая фикция буржуазного государства, определяемая нейтральностью закона, действующего для свободных и равных индивидов, развеивается, а непосредственно политический характер общества вновь выходит на передний план. 

2. Иерархия и экспроприация, новые «крестьяне» и «сеньоры»
Ваша машина предназначена не для личного передвижения — она должна зарабатывать деньги. Ваша квартира—это не место проживания, а собственность, которую можно сдавать в аренду. В обоих случаях то, что считалось личной собственностью, превращается в инструмент для накопления капитала и данных феодалами платформ, владельцами Uber и Airbnb. Тенденцию к превращению работников в крестьян, то есть в тех, кто владеет средствами производства, но трудится на платформкапиталиста, можно назвать неофеодальной.
Современный процесс земельной приватизации, вместо того чтобы создавать основу для капиталистического развития, грозит превратить капитализм во что-то еще похуже—в неофеодализм, где миллиардеры покупают и монополизируют колоссальные площади земли. Приватизация земли также указывает на то, что индивидуализация потребления сопровождается ростом неравенства, ведущим к возникновению новых сеньоров и крестьян.

3. Город и глубинка
Сочетание защищенных центров деловой жизни и окружающих их заброшенных пригородов. Граница пролегает между территориями безопасности и опасными районами, между зонами процветания и нужды. Коррелятом подобного разделения выступают гонимые невыносимыми условиями кочевники и мигранты, которые в поиске новых мест для жизни и работы неизбежно наталкиваются на неприступные стены. Страхи обретших защиту, но никогда не чувствующих себя в полной безопасности горожан рикошетом бьют по тем, кто и так находится на грани выживания. Мы становимся свидетелями того, как раскол между городом и провинцией воспроизводится внутри самих городов. Эта тенденция проявляется как в запустении бедных районов, так и в их последующей захватнической джентрификации. 

4. Чувство незащищенности и апокалиптизм
Растет популярность непоследовательной, мистической идеологии неофеодализма, которая одновременно связывает различные аспекты апокалиптических сценариев и усиливает чувство надвигающейся катастрофы. Этой идеологии не чужды оккультизм, техноязычество и антимодернизм. Примерами могут служить как мистическое юнгианство Джордана Питерсона, так и мифическая геополитика Атлантиды и Гипербореи Александра Дугина. Сюда же можно отнести Ника Ланда с его «темным просвещением» и «неореакционеров» вроде основателя PayPal миллиардера Питера Тиля, настаивающего на несовместимости демократии и свободы.


«Неофеодализм—это то, что нас ждет, если мы не сумеем дать отпор», — пишет Джоди Дин, имея в виду единственную альтернативу — коммунизм.

Подписывайтесь на канал https://www.group-telegram.com/it/red_wolf_says.com

www.group-telegram.com/it/red_wolf_says.com/2024

1.1K viewsedited  Dec 26 at 18:08

Подписчики прислали любопытную статью американского профессора Джоди Дин «Коммунизм или неофеодализм?»

Неофеодализмом она называет такое «продолжение империализма», когда накопление капитала происходит посредством экспроприации, ренты, долгов и штрафов. То есть уже не через условно свободный договор собственника средств производства с наемным работником, но путем прямого силового отъема прибавочного продукта.

Дин приводит четыре характеристики неофеодализма:

1. Парцелляция суверенитета.
Неофеодальные сеньоры, такие как финансовые институты или цифровые платформы, используют долг, чтобы перераспределять глобальное благосостояние от самых бедных к наиболее богатым. При неофеодализме, как и при феодализме, экономические игроки обладают политической властью над отдельной группой людей в силу установленных самими этими игроками условий. Вместе с тем политическая власть становится неотделимой от экономической власти и дополняет ее: кроме налогов, используются штрафы, залоги, изъятия активов, лицензии, патенты, право юрисдикции и пограничный контроль. При неофеодализме правовая фикция буржуазного государства, определяемая нейтральностью закона, действующего для свободных и равных индивидов, развеивается, а непосредственно политический характер общества вновь выходит на передний план. 

2. Иерархия и экспроприация, новые «крестьяне» и «сеньоры»
Ваша машина предназначена не для личного передвижения — она должна зарабатывать деньги. Ваша квартира—это не место проживания, а собственность, которую можно сдавать в аренду. В обоих случаях то, что считалось личной собственностью, превращается в инструмент для накопления капитала и данных феодалами платформ, владельцами Uber и Airbnb. Тенденцию к превращению работников в крестьян, то есть в тех, кто владеет средствами производства, но трудится на платформкапиталиста, можно назвать неофеодальной.
Современный процесс земельной приватизации, вместо того чтобы создавать основу для капиталистического развития, грозит превратить капитализм во что-то еще похуже—в неофеодализм, где миллиардеры покупают и монополизируют колоссальные площади земли. Приватизация земли также указывает на то, что индивидуализация потребления сопровождается ростом неравенства, ведущим к возникновению новых сеньоров и крестьян.

3. Город и глубинка
Сочетание защищенных центров деловой жизни и окружающих их заброшенных пригородов. Граница пролегает между территориями безопасности и опасными районами, между зонами процветания и нужды. Коррелятом подобного разделения выступают гонимые невыносимыми условиями кочевники и мигранты, которые в поиске новых мест для жизни и работы неизбежно наталкиваются на неприступные стены. Страхи обретших защиту, но никогда не чувствующих себя в полной безопасности горожан рикошетом бьют по тем, кто и так находится на грани выживания. Мы становимся свидетелями того, как раскол между городом и провинцией воспроизводится внутри самих городов. Эта тенденция проявляется как в запустении бедных районов, так и в их последующей захватнической джентрификации. 

4. Чувство незащищенности и апокалиптизм
Растет популярность непоследовательной, мистической идеологии неофеодализма, которая одновременно связывает различные аспекты апокалиптических сценариев и усиливает чувство надвигающейся катастрофы. Этой идеологии не чужды оккультизм, техноязычество и антимодернизм. Примерами могут служить как мистическое юнгианство Джордана Питерсона, так и мифическая геополитика Атлантиды и Гипербореи Александра Дугина. Сюда же можно отнести Ника Ланда с его «темным просвещением» и «неореакционеров» вроде основателя PayPal миллиардера Питера Тиля, настаивающего на несовместимости демократии и свободы.


«Неофеодализм—это то, что нас ждет, если мы не сумеем дать отпор», — пишет Джоди Дин, имея в виду единственную альтернативу — коммунизм.

Подписывайтесь на канал https://www.group-telegram.com/it/red_wolf_says.com

BY RedWolf