Джованни Сегантини (1858-1899) – немногий из итальянцев, кто любил снег. Из итальянского дивизионизма – в отличии от французов итальянцы разделили мазки на «нити», увеличивая хроматическую светимость картины.
У Сегантини было так себе детство. Мать умерла, когда ему было 7 лет, отец ушел искать работу оставив его с Ирен, со своей дочерью от первого брака, и тоже умер. Что стало с Ирен не знает никто, а Джованни сбежал и его подобрал какой-то священник. В 17 лет, в 1875, он поступил в Художественную академию в Милане (через два года бросил), в 1879, на Национальной выставке Брера произвел сенсацию своей первой большой картиной. Плюс работа понравилась художнику и галеристу Витторе Грубиси де Драгона, который стал его дилером и пожизненным кошельком. Он же ввёл его в круг движения Скапильятура и среди его друзей появились знаменитые Карло Бугатти и Эмилио Лонгони. В 21 год, он встретил Луиджию Пьерину Бугатти, сестру Карло. Они стали жить вместе, но жениться на ней он не смог - у него не было хоть какого-то гражданства. У него вообще не было документов: родился он в итальянской семье в Трентино, которая в то время была под Австро-Венгерской империей, но ни австрийских, ни итальянских бумажек у него не было.
Потом – всё стандартно: окружение презирало за сожительство, кредиторы преследовали, де Драгона затыкал своими деньгами дыры, ну а проблемы никуда не девались. В конце-концов он переехал со своей недосемьей в долину Энгадин рядом с Альпами в Швейцарии. Альпы и чистый горный свет стали его главными объектами. Он построил себе мобильную студию высоко в горах и был счастлив – там он мог и писать, и хранить свои огромные полотна. Но постоянно холодно, разряженный воздух и несколько раз в этой мастерской на него нападали. Травмы, а потом прибавился острый перитонит. Он умер там же, в 41 год. Больше всего коллекционерами любимы его зимние символистские работы. Самая знаменитая, наверное, «Жестокие матери», но я хотел показать вам «Наказание похоти», 1891. Не знаю почему.

Ну ладно. И о хорошем. 5 января в 1945 года в Москве состоялась премьера комедии «Сердца четырёх». Но снят он был летом 1941. Но, сами понимаете, водевиль на экране и война за окном не очень сочетались и фильм убрали до поры. Но даже до Победы не стали ждать – выпустили. И у всех такая дикая ностальгия по довоенному времени пробудилась, что картину приняли невероятно. А история сильно напоминает французские водевили конца 19 века – там всё крутится вокруг двух сестер. Одна - серьезный математик, другая - легкомысленная стрекоза. Галина полностью поглощена наукой. К ней неравнодушен Глеб – ее коллега. Сестре Галины – Шуре симпатичен молодой военный Петр Колчин. Галина считает свою сестру легкомысленной и стремится оградить ее от всего, что мешает учебе. На велосипеде она следит за Шурой, у которой свидание с Колчиным, не находит их и сталкивается с мотоциклом Колчина - ну и понеслось. Ну да, фильм совершенно несерьёзный, но, кстати, с офигенной звуковой дорожкой. Посмотрите, если будет момент.

Ещё один из тех, кто любил и понимал снег. Куно Амье (1868-1961). Не итальянец, швейцарец, который родился в Золотурне – маленьком, очаровательном городке в самом сердце швейцарских Альп.
Сверху его работа «Глубокая зима», 1904.
Не хочется долго рассказывать о его жизни – семья государственного архивариуса, в 18 лет уезжает в Мюнхен и поступает там в Академию изящных искусств, в 20 лет – в Париж и там Академия Жюлиана. В 24 года, в 1892, он уезжает в Бретань, в рыбацкий городок Понт-Авен, в котором тогда жил и работал Поль Гоген и остаётся здесь, в этой колонии художников, до июня 1893. В 1898 - первая большая выставка в цюрихском Доме художника. С 1904 – он участвует в Венском сецессионе. В 1905 - выставка в Дрездене. В 1919 - почётный доктор искусств Бернского университета. Ну и ещё жизни его называли «швейцарским Боннаром», и он был другом Германа Гессе. Тоска.
Но я о его «Глубокой зиме». Когда вы смотрите на эту картинку выше, трудно представить ее реальный размер. Я в детстве представлял её себе небольшой, такой, чтобы её можно повесить над столом. Но когда я первый раз оказался в Париже, в Орсе, я офигел - там четыре квадратных метра. Четыре квадрата завораживающего снега. И сперва это может показаться рискованной концепцией, особенно для 1904 года, до официального появления абстракции. Но это работает на удивление - огромная яркая поверхность ослепляет тонкими оттенками белого, синего и серого. Цвета сливаются в гипнотизирующий, почти абстрактный образ. И одинокий лыжник, расположенный в центре композиции, напоминает зрителю, что они смотрят на снежный пейзаж.
Крошечная фигура. Одинокий человек в снегах - почти иконографическое понятие, зародившее в романтизме.
Ну и, для завершения композиции - цветовой контраст в верхней части. То, что находится за снегом: деревья и пастушья хижину. Ну, типо, есть что-то за пределами великой белой поверхности.

Ох, пятое января, не удержусь… ведь сегодня случилось событие с одним из моих любимых поэтов - Франсуа Вийоном. Но просто сказать, что произошло – это как-то глупо. Ведь всему этому предшествовала хорошая такая предыстория. И давайте я вам её расскажу. Ну, как вы знаете, он закончил университет, пил-гулял, радовался жизни и вечером 5 июня 1455 года на него напал с ножом священник Филипп Сермуаз. Да-да, священник. Это точно. Но это еще не всё – напал он на него не просто так, а из-за женщины. Ну вот. Но Вийон оказался чуть проворней, нож отобрал и смертельно ранил доброго пастыря. А после, скрываясь от суда, покинул Париж. Хотя, убийство при самозащите, при том что Сермуаз перед смертью признал себя зачинщиком – по тем временам было ерундой и не сыграло бы никакой роли в его дальнейшей судьбе. Собственно, забегая вперед скажу, что Королевский суд, на имя которого Вийон подал два прошения, объявил его невиновным. Но он ведь не хотел сидеть в ожидании суда в тюрьме и семь месяцев бегал вдали от Парижа. Остался без гроша, связался с профессионалами и уже в октябре был причастен к двум грабежам. Денег добыл, оправдание получил, вернулся в Париж в начале 1456 года и в ночь на Рождество он вместе с тремя соучастниками совершил ограбление Наваррского коллежа, похитив сумму в пятьдесят золотых экю, которую воры тут же поделили, после чего Вийон опять предпочёл на время покинуть Париж. Кража была обнаружена через несколько месяцев, при этом известны стали и имена её участников и вернуться в Париж Вийон уже не мог. И проскитался пять лет. Потом его пару раз ловили, потом выпускали по чьей-то милости. Но в ноябре 1462 в уличной драке, затеянной товарищами Вийона, был тяжело ранен папский нотариус. Хотя сам Вийон лишь присутствовал при драке, не принимая в ней участия, он снова был брошен в тюрьму, подвергнут пытке водой, во всём сознался и был присуждён к виселице. Тогда то он и написал любимую многими «Балладу повешенных». Ну знаете:
Я — Франсуа, чему не рад,
Увы, ждет смерть злодея,
И сколько весит этот зад,
Узнает скоро шея.
Но 5 января 1463 года этот приговор был по обжалованию заменён десятилетним изгнанием из Парижа и графства Парижского — «принимая во внимание дурную жизнь вышеуказанного Вийона». Но мы можем поднять наши бокалы за то, что Франсуа Вийон прожил еще какое-то время. Сколько не знает никто. Во всех энциклопедиях в дате смерти вы увидите замечательные слова: «Через три дня после помилования, а именно 8 января 1463 года, Франсуа Вийон покинул Париж и далее его следы теряются. Вийон умер не позднее 1491 года, когда вышло первое полное и не исправленное издание его произведений».
Время налить бокалы за всех поэтов-раздолбаев. И немедленно выпить.

А сегодня мне есть чем порадовать бывших пацанов гонявших в детстве со мной копать на Синявские болота, а теперь уважаемых во всем мире реставраторов.
Так вот, дорогие мои. Наливайте. Сегодня, 6 января, только в 1940 году, в соответствии с Постановлением Комитета Обороны при СНК СССР (знаете что это такое? Совет Народных Коммисаров, если что), принят на вооружение пистолет-пулемет Дегтярева (ППД-40). Не Шпагина, а Дегтярёва. Он раньше был. И всем знаком, правда? Особенно по майским фотографиям Берлина - почему-то среди тех, кто стреляет в воздух около Рейхстага очень много тех, у кого в руках именно ППД. Очень трогательно. И из-за Берлина и из-за Синявки, извините.
В общем - надо выпить. Юбилей.

Да, кстати, в 1991 году было объявлено, что впервые у нас Рождество Христово становится нерабочим днём. Постановление приняли в декабре 1990, но 7 января Гайдар выступил и сказал, что впервые и это счастье. Я не знаю, что он тогда имел ввиду и про дореволюционную Россию говорить не буду, но вообще-то, до 1930 года все христианские праздники были нерабочими. Я как-то публиковал табель-календарь за 1927 год, ну вот могу еще за 1929 дать.
Да, Рождество тогда праздновалось по старому стилю, но, тем не менее - это был всесоюзный выходной.

6 января… Ну да, сегодня, то есть шестого января в 1934 году в Ленинграде на заводе имени Козицкого выпущен первый опытный телевизионный приемник - «ТК-1». В продажу он поступил сразу же и, вроде бы, по всему Союзу. Не знаю, как по остальным городам, но в ГУМе народ в первые дни толпился у прилавка, чтобы посмотреть - это точно. Стоил он совершенно немыслимых денег, да и программ было не много. Но бабушка рассказывала, что у них, в доме работников Известий на Мещанской по разным коммуналкам таких было аж три и все соседи периодически собирались посмотреть. Хоть видно было так себе. Но всем всё равно очень нравилось. И однажды, бабушка вспоминала, что кто-то сказал: «вот скоро будут у каждого такие приемники и в каждом по десять программ - вот и перестанут люди газеты читать» и знаете что? А все смеялись долго. Слезы вытирали - так смешно было.

С Рождеством Христовым, дорогие мои.
Да, я понимаю, многие поморщатся и отпишутся. Их я понимаю тоже прекрасно.
Да, у меня сложная каша в голове, но в церковь я хожу и буду видимо.
Хотя, что там дальше - мне не ведомо. Когда мне было двадцать - я не думал, что доживу до тридцати, например. И, в принципе, шансов было много. Но не всё в наших руках. Хотя что-то сами сделать мы можем.

С праздником. И делайте. И старайтесь больше в реале, а не в сети. Ручками.

PS. а фото - это со вчерашней ночной службы, сразу после Шестопсалмия, когда свет начали зажигать. Попал я на службу, всё-таки, в Саввино-Сторожевский монастырь. Успел.

Да, сегодня Рождество Христово, но я родом из СССР и больше знаю совсем о другом событии, которое случилось 7 января и как-то засело оно у меня в голове. Хотя, вроде бы, совсем я был маленьким. Но, может быть потому, что смотрите вон какая картина по этому поводу написана. Написали её двое - Куров Александр Михайлович и Шапошников Александр Николаевич. Оба родились в городе, где всё случилось, но сильно позже. При этом Шапошников был действительно довольно хорошим художником – один его холст еще Третьяков купил, а Куров был его учеником. Но в подписи он стоит всегда впереди, потому как занимал какой-то пост в партбюро Союза художников. Я не помню, да и, думаю, это особо не важно, я о другом. Сегодня, только в 1885 году, на текстильной фабрике Морозовых в Орехово-Зуево начинается знаменитая Морозовская стачка. Вообще, причины были, чтобы загасить надо было договариваться, но, как всегда - договориться не сумели. Да и не особо стремились. В общем, первое массовое выступление рабочих в Центральном промышленном районе случилось. Вызвана снижением зарплаты и крупными штрафами. Была подавлена войсками, около 600 рабочих арестовано, 33 отдано под суд.