Несколько соображений о школьном образовании по итогам второго военного учебного года.
1. Резко ускорилось отставание национальных образовательных программ от реалий жизни. Люди в правительствах оперируют ценностными установками прошлого, пытаются прокипятить прокисшие стандарты, беззастенчиво списывают их друг у друга. Их главная цель: сохранить в школьных программах важность государства, подчеркнуть незыблемость его основ, и от его лица продиктовать содержание образования. В то же самое время, наднациональные разработчики учебных программ основывают свои продукты на нейрокогнитивных исследованиях ведущих научных школ мира. Пока национальные программы поют оды многочлену и предписанному списку литературы, лучшие образовательные модели развивают все виды мышления, основываясь на исследованиях мозга, конструктивистском подходе и метапознании. Международным разработчикам школьных учебных программ не надо отчитываться перед парламентами и президентами, их задача – обучить детей жизни в BANI-мире (хрупком, тревожном, нелинейном и непостижимом), и сделать это они должны так, чтобы ребенок хотел идти в школу, ждал каждого дня в ней – иначе они банкроты.
2. Таким образом, в ближайшее время ценность национальных сертификатов о среднем образовании (выданных «аккредитованными» или госшколами) будет падать. Государственные школы (не только российские – посмотрите на немецкие) будут все более отставать по качеству образования, за исключением стран, где школы обладают реальной академической автономией, то есть имеют право определять содержание своих программ. Осмелюсь предположить, что именно деградация массового школьного образования станет одним из решающих факторов перемен в некоторых авторитарных странах. В тех же из них, где режимы вкладывают существенные усилия в модернизацию школьного образования, допуская их академическую свободу и конкуренцию программ, трансформация природы государства может случиться натурально, реактивно (Китай, Казахстан, Узбекистан). Что это значит для частных школ в данную минуту? Главное: не гнаться за государственной аккредитацией. Нечего выпрашивать сомнительные, никому не нужные, привилегии – это больше не привилегии. Они будут только тянуть вас назад, документально подтверждая ваше отставание от стремительно меняющегося мира. Хорошая школа выдает свой собственный документ, как минимум, промежуточной аттестации. В нем – предметы, компетенции, отметки (если есть) и – главное – вербальные репорты от учителей и администраторов. В документе итоговой аттестации неплохо бы указывать какую именно наднациональную программу окончил ученик, но, если у вас собственная программа – вы имеете право и на это.
3. Отметочное оценивание вымирает. Отметка – это приведение личности к общему знаменателю; все меньше людей желают быть общим знаменателем. Хорошему учителю тоже затруднительно к нему приводить детей. Есть мнение, что отметка нужна родителю, но и родителю куда информативнее получить развернутый вербальный фидбэк. Кроме того, отметки помогают культивировать конкурентную среду, так пагубно воздействующую на психику, и такую бесполезную (а то и вредную) в современных межпредметных командах, способных решать большие проблемы.
4. Школы все более становятся центрами местных сообществ, центрами притяжения для людей всех возрастов, для всех большинств и меньшинств. Расширяется спектр программ дополнительного образования: за летучими программами пересборки мозгов и навыков – будущее. Современная школа точно открыта для «внешних» детей. Чтобы школам стать эффективнее, одних «школьных» профессионалов уже недостаточно, и главный ресурс здесь – родители. В условиях массового цифрового кочевничества родители готовы освобождать удобное для школы время и напрямую участвовать в образовании и развитии детей – этим просто глупо пренебрегать. Школам следует знать «своих» родителей, быть для них открытыми, звать к участию. Кажется, это способно вызвать к жизни отдельную должность в штатном расписании; если и так, это точно окупится.
Несколько соображений о школьном образовании по итогам второго военного учебного года.
1. Резко ускорилось отставание национальных образовательных программ от реалий жизни. Люди в правительствах оперируют ценностными установками прошлого, пытаются прокипятить прокисшие стандарты, беззастенчиво списывают их друг у друга. Их главная цель: сохранить в школьных программах важность государства, подчеркнуть незыблемость его основ, и от его лица продиктовать содержание образования. В то же самое время, наднациональные разработчики учебных программ основывают свои продукты на нейрокогнитивных исследованиях ведущих научных школ мира. Пока национальные программы поют оды многочлену и предписанному списку литературы, лучшие образовательные модели развивают все виды мышления, основываясь на исследованиях мозга, конструктивистском подходе и метапознании. Международным разработчикам школьных учебных программ не надо отчитываться перед парламентами и президентами, их задача – обучить детей жизни в BANI-мире (хрупком, тревожном, нелинейном и непостижимом), и сделать это они должны так, чтобы ребенок хотел идти в школу, ждал каждого дня в ней – иначе они банкроты.
2. Таким образом, в ближайшее время ценность национальных сертификатов о среднем образовании (выданных «аккредитованными» или госшколами) будет падать. Государственные школы (не только российские – посмотрите на немецкие) будут все более отставать по качеству образования, за исключением стран, где школы обладают реальной академической автономией, то есть имеют право определять содержание своих программ. Осмелюсь предположить, что именно деградация массового школьного образования станет одним из решающих факторов перемен в некоторых авторитарных странах. В тех же из них, где режимы вкладывают существенные усилия в модернизацию школьного образования, допуская их академическую свободу и конкуренцию программ, трансформация природы государства может случиться натурально, реактивно (Китай, Казахстан, Узбекистан). Что это значит для частных школ в данную минуту? Главное: не гнаться за государственной аккредитацией. Нечего выпрашивать сомнительные, никому не нужные, привилегии – это больше не привилегии. Они будут только тянуть вас назад, документально подтверждая ваше отставание от стремительно меняющегося мира. Хорошая школа выдает свой собственный документ, как минимум, промежуточной аттестации. В нем – предметы, компетенции, отметки (если есть) и – главное – вербальные репорты от учителей и администраторов. В документе итоговой аттестации неплохо бы указывать какую именно наднациональную программу окончил ученик, но, если у вас собственная программа – вы имеете право и на это.
3. Отметочное оценивание вымирает. Отметка – это приведение личности к общему знаменателю; все меньше людей желают быть общим знаменателем. Хорошему учителю тоже затруднительно к нему приводить детей. Есть мнение, что отметка нужна родителю, но и родителю куда информативнее получить развернутый вербальный фидбэк. Кроме того, отметки помогают культивировать конкурентную среду, так пагубно воздействующую на психику, и такую бесполезную (а то и вредную) в современных межпредметных командах, способных решать большие проблемы.
4. Школы все более становятся центрами местных сообществ, центрами притяжения для людей всех возрастов, для всех большинств и меньшинств. Расширяется спектр программ дополнительного образования: за летучими программами пересборки мозгов и навыков – будущее. Современная школа точно открыта для «внешних» детей. Чтобы школам стать эффективнее, одних «школьных» профессионалов уже недостаточно, и главный ресурс здесь – родители. В условиях массового цифрового кочевничества родители готовы освобождать удобное для школы время и напрямую участвовать в образовании и развитии детей – этим просто глупо пренебрегать. Школам следует знать «своих» родителей, быть для них открытыми, звать к участию. Кажется, это способно вызвать к жизни отдельную должность в штатном расписании; если и так, это точно окупится.
BY Школа. Матчасть
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Telegram users are able to send files of any type up to 2GB each and access them from any device, with no limit on cloud storage, which has made downloading files more popular on the platform. Telegram has gained a reputation as the “secure” communications app in the post-Soviet states, but whenever you make choices about your digital security, it’s important to start by asking yourself, “What exactly am I securing? And who am I securing it from?” These questions should inform your decisions about whether you are using the right tool or platform for your digital security needs. Telegram is certainly not the most secure messaging app on the market right now. Its security model requires users to place a great deal of trust in Telegram’s ability to protect user data. For some users, this may be good enough for now. For others, it may be wiser to move to a different platform for certain kinds of high-risk communications. But the Ukraine Crisis Media Center's Tsekhanovska points out that communications are often down in zones most affected by the war, making this sort of cross-referencing a luxury many cannot afford. Official government accounts have also spread fake fact checks. An official Twitter account for the Russia diplomatic mission in Geneva shared a fake debunking video claiming without evidence that "Western and Ukrainian media are creating thousands of fake news on Russia every day." The video, which has amassed almost 30,000 views, offered a "how-to" spot misinformation. Update March 8, 2022: EFF has clarified that Channels and Groups are not fully encrypted, end-to-end, updated our post to link to Telegram’s FAQ for Cloud and Secret chats, updated to clarify that auto-delete is available for group and channel admins, and added some additional links.
from it
