Витгенштейну приписывают концепцию “значение - это употребление”. Но что вообще имеется в виду? Можно предположить, что Витгенштейн просто дает рабочее определение термину “значение”: “значение” - это употребление. Но едва ли в такой трактовке эта концепция обладает каким-то значительным объяснительным потенциалом, поскольку перед нами только фиксация значения термина, но не приписывание какого-то свойства тому, что этот термин обозначает. Более привлекательной версией кажется та, что Витгенштейн пытался что-то утверждать о самом значении - о том, что принято называть значением языкового выражения. Но что же он в таком случае пытался сказать?
Я могу предложить две трактовки - сильную и слабую. Согласно слабой трактовке, значение каким-то образом существенно зависит от употребления, и дальнейший вопрос состоит в том, какова природа этой зависимости. Предсказуемый вопрос - модальное это отношение или нет. Очевидно, как мне кажется, что принятие этой концепции именно в такой интерпретации либо отсекает, либо лишает оптимальности те концепции значения, которые выстраиваются на основании той гипотезы, что семантические отношения (в этом случае я имею в виду и отношения означивания, и отношения референции) - это идеальные (а то и необходимые) отношения между знаками и объектами, для которых субъект в любом случае является не более чем посредником, но не конститутивным элементом. В конце концов, в “Философских исследованиях” можно найти фрагменты, в которых высказывается именно такой критический взгляд. Сильная трактовка - это отождествление значения с употреблением, безо всяких дополнительных условий, которым употребление должно соответствовать, чтобы рассматриваться в качестве значения. Мне этот тезис кажется неоправданно сильным. Представьте, что кто-то решил применять слово “кошка” для обозначения тех, кого обычно мы называем собаками. Хотя этот человек и столкнется с какими-то трудностями в коммуникации, этот шаг сам по себе вполне возможен, более того, вполне возможно (теоретически, во всяком случае) сконструировать или реконструировать правило применения этого слова. Значит ли это, что слово “кошка” обозначает собак? Едва ли. Значит ли это, что к списку значений этого слова прибавилось еще одно? Если мы это признаем, то тем самым мы фактически принимаем, что значение слова - это любое его употребление. Даже если эта концепция и отвечает каким-то минимальным рациональным критериям, с методологической точки зрения она, как мне кажется, крайне сомнительна, поскольку при таких исходных допущениях построить какую-то теорию значения становится невозможно. такая теория должна была бы объяснять, почему у какого-то отдельного языкового выражения есть такое-то значение, но объяснение такого рода (каким бы они ни было в деталях) не может быть построено в том случае, если языковое выражение может иметь любое значение (или: иметь значение А и в то же время иметь в качестве значения область смыслов или референтов не-А). Более того, если выражение может обладать любым значением, то эффективно применять язык становится невозможно: даже если теоретически можно при помощи какой-то процедуры выявить, для чего выражение применяется в конкретном случае, нет гарантии того, что эту процедуру всегда возможно применить. Для того, чтобы эта концепция не разваливалась на ходу, ее нужно модифицировать, но в случае модификации она неизбежно будет сведена к более слабому тезису о зависимости значения от употребления, а сам лозунг “значение - это употребление” станет чем-то вроде кликбейта - до того, как кликбейты стали мейнстримом и вообще появились
Витгенштейну приписывают концепцию “значение - это употребление”. Но что вообще имеется в виду? Можно предположить, что Витгенштейн просто дает рабочее определение термину “значение”: “значение” - это употребление. Но едва ли в такой трактовке эта концепция обладает каким-то значительным объяснительным потенциалом, поскольку перед нами только фиксация значения термина, но не приписывание какого-то свойства тому, что этот термин обозначает. Более привлекательной версией кажется та, что Витгенштейн пытался что-то утверждать о самом значении - о том, что принято называть значением языкового выражения. Но что же он в таком случае пытался сказать?
Я могу предложить две трактовки - сильную и слабую. Согласно слабой трактовке, значение каким-то образом существенно зависит от употребления, и дальнейший вопрос состоит в том, какова природа этой зависимости. Предсказуемый вопрос - модальное это отношение или нет. Очевидно, как мне кажется, что принятие этой концепции именно в такой интерпретации либо отсекает, либо лишает оптимальности те концепции значения, которые выстраиваются на основании той гипотезы, что семантические отношения (в этом случае я имею в виду и отношения означивания, и отношения референции) - это идеальные (а то и необходимые) отношения между знаками и объектами, для которых субъект в любом случае является не более чем посредником, но не конститутивным элементом. В конце концов, в “Философских исследованиях” можно найти фрагменты, в которых высказывается именно такой критический взгляд. Сильная трактовка - это отождествление значения с употреблением, безо всяких дополнительных условий, которым употребление должно соответствовать, чтобы рассматриваться в качестве значения. Мне этот тезис кажется неоправданно сильным. Представьте, что кто-то решил применять слово “кошка” для обозначения тех, кого обычно мы называем собаками. Хотя этот человек и столкнется с какими-то трудностями в коммуникации, этот шаг сам по себе вполне возможен, более того, вполне возможно (теоретически, во всяком случае) сконструировать или реконструировать правило применения этого слова. Значит ли это, что слово “кошка” обозначает собак? Едва ли. Значит ли это, что к списку значений этого слова прибавилось еще одно? Если мы это признаем, то тем самым мы фактически принимаем, что значение слова - это любое его употребление. Даже если эта концепция и отвечает каким-то минимальным рациональным критериям, с методологической точки зрения она, как мне кажется, крайне сомнительна, поскольку при таких исходных допущениях построить какую-то теорию значения становится невозможно. такая теория должна была бы объяснять, почему у какого-то отдельного языкового выражения есть такое-то значение, но объяснение такого рода (каким бы они ни было в деталях) не может быть построено в том случае, если языковое выражение может иметь любое значение (или: иметь значение А и в то же время иметь в качестве значения область смыслов или референтов не-А). Более того, если выражение может обладать любым значением, то эффективно применять язык становится невозможно: даже если теоретически можно при помощи какой-то процедуры выявить, для чего выражение применяется в конкретном случае, нет гарантии того, что эту процедуру всегда возможно применить. Для того, чтобы эта концепция не разваливалась на ходу, ее нужно модифицировать, но в случае модификации она неизбежно будет сведена к более слабому тезису о зависимости значения от употребления, а сам лозунг “значение - это употребление” станет чем-то вроде кликбейта - до того, как кликбейты стали мейнстримом и вообще появились
BY Skepticfallacy
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
The Securities and Exchange Board of India (Sebi) had carried out a similar exercise in 2017 in a matter related to circulation of messages through WhatsApp. The next bit isn’t clear, but Durov reportedly claimed that his resignation, dated March 21st, was an April Fools’ prank. TechCrunch implies that it was a matter of principle, but it’s hard to be clear on the wheres, whos and whys. Similarly, on April 17th, the Moscow Times quoted Durov as saying that he quit the company after being pressured to reveal account details about Ukrainians protesting the then-president Viktor Yanukovych. Emerson Brooking, a disinformation expert at the Atlantic Council's Digital Forensic Research Lab, said: "Back in the Wild West period of content moderation, like 2014 or 2015, maybe they could have gotten away with it, but it stands in marked contrast with how other companies run themselves today." In February 2014, the Ukrainian people ousted pro-Russian president Viktor Yanukovych, prompting Russia to invade and annex the Crimean peninsula. By the start of April, Pavel Durov had given his notice, with TechCrunch saying at the time that the CEO had resisted pressure to suppress pages criticizing the Russian government. Groups are also not fully encrypted, end-to-end. This includes private groups. Private groups cannot be seen by other Telegram users, but Telegram itself can see the groups and all of the communications that you have in them. All of the same risks and warnings about channels can be applied to groups.
from it
