Notice: file_put_contents(): Write of 5738 bytes failed with errno=28 No space left on device in /var/www/group-telegram/post.php on line 50
Warning: file_put_contents(): Only 8192 of 13930 bytes written, possibly out of free disk space in /var/www/group-telegram/post.php on line 50 Stalag Null | Telegram Webview: stalagnull/964 -
Изначально план выглядел так: раз уж фронт встал, и воюющие армии закопались в землю, то требуется какое-то средство, которое прорвет оборону противника и – желательно – справится с окопами. Для этого-то Фриц Хабер и предложил использовать газы, а конкретнее, хлор. Хлор тяжелее воздуха, значит, он сможет заполнить траншеи, изгнав либо убив вражеских солдат, которые в них укрываются. Кроме того, хлор не нужно было производить специально: он образовывался как побочный продукт одного из популярных промышленных поцессов.
Хабер был уверен – и сумел убедить остальных – что газовая атака под Ипром станет переломной в войне, что она принесет Германии безоговорочную победу. Этим аргументом ему удалось перебить даже Гаагские конвенции, которые вообще-то химическое оружие запрещали. Если газовая атака поможет окончить войну, то это и будет подлинно гуманным решением; пусть лучше несколько тысяч мучительно задохнутся от хлора, чем миллионы будут воевать еще несколько лет.
Здесь хорошо виден технократический подход, сформированный "культом Прогресса": в кризисной ситуации должна явиться НАУКА; лишь она сумеет изыскать самый эффективный способ преодоления кризиса. Если задача состоит в том, чтобы разово убить побольше людей, ну значит так тому и быть. Проблема, однако, в том, что Хабер сильно ошибался и касательно военных последствий.
Вместо того, чтобы закончить войну, применение химического оружия способствовало эскалации насилия. Во-первых, армии Антанты принялись разрабатывать и использовать свои собственные отравляющие газы. Следующие годы ПМВ превратились в газовую гонку, где каждая сторона применяла все более и более смертоносные средства.
Во-вторых, химическое оружие расширило войну, сделав трехмерной (в дополнение к земле и небу); вепонизировав сам воздух. Отравляющие газы, не став самым смертоносным оружием ПМВ, заслужили репутацию самого пугающего и ненавистного.
***
Психику комбатанта хранила в т.ч. надежда на счастливую случайность: и пуля, и снаряд могут все-таки не попасть. Ядовитое облако не оставляло такой надежды.
Химическое оружие пугало тем, как именно оно воздействует на человека. Мучительная смерть от удушья, слепота, чудовищные поражения кожи и внутренних органов. Это был невидимый враг – ранние атаки, вроде той же Ипрской, было легко распознать, но газы эволюционировали, совершенствовались, теряли цвет, запах. "Король газов" (горчичный) вообще действовал не сразу, а через несколько часов – зато действовал наверняка.
Газы отравляли воду, еду и одежду; типичный пейзаж Западного фронта в 1918 – это постапокалиптическая ничья земля, с воронками от снарядов, заполненными горчичным газом. Даже металлическое оружие от взаимодействия с газами обретало странный, причудливый оттенок.
Газовых атак страшно боялись. Неподготовленные подразделения впадали в панику от одного звука газового колокола, но паника делала лишь хуже (американцы, например, несли большие потери от газов в 1918). Средства защиты, такие, как противогазы, помогали, но в них тяжело было находиться дольше нескольких часов, а еще тяжелее было действовать.
Химическое оружие не стало чудо-оружием, но оно сыграло свою роль в войне – как средство, которое калечило одних и ужасало, деморализовывало других. Которое превратило поле боя в ядовитую пустыню, а солдат – в "людей лишь наполовину...в человекообразных овощей", как писал один мемуарист.
***
А после войны наступила эра расцвета химического оружия. Развитие авиации и наследие концепции "тотальной войны" навело военных теоретиков на мысль: а что если бомбить города противника газовыми бомбами?
И военная литература, и фантастика Интербеллума полнится пугающими картинами – миллионы гражданских задыхаются в газовых борбардировках, целые регионы становятся необитаемыми.
Европу объял "газовый психоз" — страх перед будущим газовым холокостом (такая штука, как силы гражданской обороны, стали создаваться в разных странах именно в это время).
Изначально план выглядел так: раз уж фронт встал, и воюющие армии закопались в землю, то требуется какое-то средство, которое прорвет оборону противника и – желательно – справится с окопами. Для этого-то Фриц Хабер и предложил использовать газы, а конкретнее, хлор. Хлор тяжелее воздуха, значит, он сможет заполнить траншеи, изгнав либо убив вражеских солдат, которые в них укрываются. Кроме того, хлор не нужно было производить специально: он образовывался как побочный продукт одного из популярных промышленных поцессов.
Хабер был уверен – и сумел убедить остальных – что газовая атака под Ипром станет переломной в войне, что она принесет Германии безоговорочную победу. Этим аргументом ему удалось перебить даже Гаагские конвенции, которые вообще-то химическое оружие запрещали. Если газовая атака поможет окончить войну, то это и будет подлинно гуманным решением; пусть лучше несколько тысяч мучительно задохнутся от хлора, чем миллионы будут воевать еще несколько лет.
Здесь хорошо виден технократический подход, сформированный "культом Прогресса": в кризисной ситуации должна явиться НАУКА; лишь она сумеет изыскать самый эффективный способ преодоления кризиса. Если задача состоит в том, чтобы разово убить побольше людей, ну значит так тому и быть. Проблема, однако, в том, что Хабер сильно ошибался и касательно военных последствий.
Вместо того, чтобы закончить войну, применение химического оружия способствовало эскалации насилия. Во-первых, армии Антанты принялись разрабатывать и использовать свои собственные отравляющие газы. Следующие годы ПМВ превратились в газовую гонку, где каждая сторона применяла все более и более смертоносные средства.
Во-вторых, химическое оружие расширило войну, сделав трехмерной (в дополнение к земле и небу); вепонизировав сам воздух. Отравляющие газы, не став самым смертоносным оружием ПМВ, заслужили репутацию самого пугающего и ненавистного.
***
Психику комбатанта хранила в т.ч. надежда на счастливую случайность: и пуля, и снаряд могут все-таки не попасть. Ядовитое облако не оставляло такой надежды.
Химическое оружие пугало тем, как именно оно воздействует на человека. Мучительная смерть от удушья, слепота, чудовищные поражения кожи и внутренних органов. Это был невидимый враг – ранние атаки, вроде той же Ипрской, было легко распознать, но газы эволюционировали, совершенствовались, теряли цвет, запах. "Король газов" (горчичный) вообще действовал не сразу, а через несколько часов – зато действовал наверняка.
Газы отравляли воду, еду и одежду; типичный пейзаж Западного фронта в 1918 – это постапокалиптическая ничья земля, с воронками от снарядов, заполненными горчичным газом. Даже металлическое оружие от взаимодействия с газами обретало странный, причудливый оттенок.
Газовых атак страшно боялись. Неподготовленные подразделения впадали в панику от одного звука газового колокола, но паника делала лишь хуже (американцы, например, несли большие потери от газов в 1918). Средства защиты, такие, как противогазы, помогали, но в них тяжело было находиться дольше нескольких часов, а еще тяжелее было действовать.
Химическое оружие не стало чудо-оружием, но оно сыграло свою роль в войне – как средство, которое калечило одних и ужасало, деморализовывало других. Которое превратило поле боя в ядовитую пустыню, а солдат – в "людей лишь наполовину...в человекообразных овощей", как писал один мемуарист.
***
А после войны наступила эра расцвета химического оружия. Развитие авиации и наследие концепции "тотальной войны" навело военных теоретиков на мысль: а что если бомбить города противника газовыми бомбами?
И военная литература, и фантастика Интербеллума полнится пугающими картинами – миллионы гражданских задыхаются в газовых борбардировках, целые регионы становятся необитаемыми.
Европу объял "газовый психоз" — страх перед будущим газовым холокостом (такая штука, как силы гражданской обороны, стали создаваться в разных странах именно в это время).
BY Stalag Null
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Some people used the platform to organize ahead of the storming of the U.S. Capitol in January 2021, and last month Senator Mark Warner sent a letter to Durov urging him to curb Russian information operations on Telegram. In a statement, the regulator said the search and seizure operation was carried out against seven individuals and one corporate entity at multiple locations in Ahmedabad and Bhavnagar in Gujarat, Neemuch in Madhya Pradesh, Delhi, and Mumbai. He adds: "Telegram has become my primary news source." "Russians are really disconnected from the reality of what happening to their country," Andrey said. "So Telegram has become essential for understanding what's going on to the Russian-speaking world." Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations.
from it
