Избрание президентом Ливана (после двух с лишним лет многократных, но безуспешных попыток) генерала Джозефа Ауна – очевидный компромисс прозападных и просаудитских сил с проиранской "Хезболлой". Компромисс, неожиданный и даже невозможный ещё совсем недавно. Но вполне понятный и объяснимый в условиях сирийской трагедии.
Генерал Джозеф Аун – христианин-маронит (что неудивительно, поскольку в Ливане действуют жёсткие религиозные квоты на занятие высших государственных должностей). Однофамилец, а не родственник предыдущего президента – генерала Мишеля Ауна.
Как и последний, новоизбранный глава государства долгое время считался антисирийским (антиасадовским) и антихезболлистским (а значит, и антииранским). Но Мишель Аун в итоге стал соратником "Хезболлы" и Ирана. Есть вероятность и надежда, что таковым станет и Джозеф Аун. Во всяком случае его последние антисионистские заявления и тот факт, что "Хезболла" после долгих переговоров поддержала его кандидатуру, позволяют сделать такое предположение.
Избрание президентом Ливана (после двух с лишним лет многократных, но безуспешных попыток) генерала Джозефа Ауна – очевидный компромисс прозападных и просаудитских сил с проиранской "Хезболлой". Компромисс, неожиданный и даже невозможный ещё совсем недавно. Но вполне понятный и объяснимый в условиях сирийской трагедии.
Генерал Джозеф Аун – христианин-маронит (что неудивительно, поскольку в Ливане действуют жёсткие религиозные квоты на занятие высших государственных должностей). Однофамилец, а не родственник предыдущего президента – генерала Мишеля Ауна.
Как и последний, новоизбранный глава государства долгое время считался антисирийским (антиасадовским) и антихезболлистским (а значит, и антииранским). Но Мишель Аун в итоге стал соратником "Хезболлы" и Ирана. Есть вероятность и надежда, что таковым станет и Джозеф Аун. Во всяком случае его последние антисионистские заявления и тот факт, что "Хезболла" после долгих переговоров поддержала его кандидатуру, позволяют сделать такое предположение.
One thing that Telegram now offers to all users is the ability to “disappear” messages or set remote deletion deadlines. That enables users to have much more control over how long people can access what you’re sending them. Given that Russian law enforcement officials are reportedly (via Insider) stopping people in the street and demanding to read their text messages, this could be vital to protect individuals from reprisals. In a message on his Telegram channel recently recounting the episode, Durov wrote: "I lost my company and my home, but would do it again – without hesitation." For tech stocks, “the main thing is yields,” Essaye said. "The argument from Telegram is, 'You should trust us because we tell you that we're trustworthy,'" Maréchal said. "It's really in the eye of the beholder whether that's something you want to buy into." At its heart, Telegram is little more than a messaging app like WhatsApp or Signal. But it also offers open channels that enable a single user, or a group of users, to communicate with large numbers in a method similar to a Twitter account. This has proven to be both a blessing and a curse for Telegram and its users, since these channels can be used for both good and ill. Right now, as Wired reports, the app is a key way for Ukrainians to receive updates from the government during the invasion.
from it
