Замятин

Сила и пределы медиаполитики

Ютуб всего за пять лет изменил российскую политику. Именно через ютуб оппозиция получила доступ к массовой аудитории впервые после запрета на телеке. Это разрушило монополию путинской элиты на медиа, что имеет огромное значение в эпоху медиаполитики. А после начала войны ютуб закономерно стал последним рубежом оппозиции.

Первым эту дорогу проложил Навальный своим многомиллионным каналом. Этот решающий шаг быстро оторвал его от остальной оппозиции, запертой в резервации либеральных медиа. Сейчас этот трюк пытается повторить Максим Кац.

Размер аудитории — важнейший параметр для публичного политика. Сам факт вещания на крупную аудиторию повышает статус вещающего в глазах людей. Мы склонны воспринимать всерьёз взгляды политиков с большой аудиторией и легко отвергать медиамаргиналов. Поэтому массовая аудитория это необходимый компонент влияния политика: вы сначала обретаете большую аудиторию и только потом можете склонить её на свои политические позиции.

Сегодня у оппозиционного ютуба есть одна безусловно полезная для общества функция: он проникает в медиапотребление миллионов людей, чем разрывает важные связки кремлёвской пропаганды. Главный исследователь российской пропаганды Максим Алюков говорит, что внедрение альтернативных нарративов в повседневный медиафон человека — это один из самых действенных способов сопротивления пропаганде. Если вы хотите поменять взгляды человека, то вам недостаточно пару раз серьёзно поговорить с ним о правде и морали — вам нужно вклиниться в его медиапотребление где-то между стендапом и роликами про рыбалку.

Однако у такого подхода есть своя цена и свои пределы. Для создания популярного контента придётся играть по правилам ютуб-маркетинга: делать идиотские кричащие обложки, комментировать любую ерунду из медиаповестки, эксплуатировать популярных спикеров и так далее. Механизмы воспроизводства этих правил описал Пьер Бурдьё ещё в 1990-х в отношении телевидения — в ютубе всё примерно то же. Его волновало, что в погоне за количеством страдает качество, и сам он, имея демократические взгляды, утверждал, что этого размена можно избежать с помощью целенаправленных усилий.

Расчётливый политик может осознанно «продавать» фуфло из википедии широкой аудитории, чтобы затем постепенно повышать уровень её политического сознания. При этом важно, чтобы он сам не стал жертвой своей же тактики и не начал воспринимать всерьёз созданные им же упрощения для новичков.

И здесь проявляется фундаментальный предел медиаполитики — сама по себе она не создаёт политического действия. Если к просмотру оппозиционного канала не прилагается инфраструктура участия (которую успешно строил Навальный), то этот канал неизбежно скатывается в медиамусор и начинает воспроизводить деполитизирующие посылы.

Насыщенный политическими идеями инфотейнмент может создать у нас впечатление политизации: «вот моя тётя начала смотреть Собчак и интересоваться политикой». Но это впечатление очень обманчиво. Кто (де)политизирован сильнее — человек, который следит за политическими селебрити, в курсе всех перлов от Лаврова и Госдумы, три раза на дню ахает, что «очередное дно пробито», и при этом ведёт сугубо частную жизнь, или человек, который организует коллективные действия с соседями или на рабочем месте в защиту своих прав, но не погружен в оппозиционный инфопузырь?

Есть базовая асимметрия между кремлёвской пропагандой и оппозиционной контрпропагандой: первая нацелена на деполитизацию, она стремится создавать не действия, а обоснования для бездействия, тогда как вторая должна наоборот политизировать, побуждать к политическим действиям. Поэтому медиаполитика по самой своей природе искривлена в сторону защиты статус-кво.

Замечу, что это устраивает оппозиционных политиков с антидемократическими взглядами, потому что у них нет задачи заходить далеко в политизации своей аудитории, им нужно торговать ей в будущих переговорах с элитами внутри России и на Западе, а её чрезмерная политизация может этому помешать — люди же могут начать осознавать свои интересы и самоорганизовываться.

www.group-telegram.com/it/zamyatinsk.com/186

6.7K viewsedited  Jun 6, 2023 at 07:53

Сила и пределы медиаполитики

Ютуб всего за пять лет изменил российскую политику. Именно через ютуб оппозиция получила доступ к массовой аудитории впервые после запрета на телеке. Это разрушило монополию путинской элиты на медиа, что имеет огромное значение в эпоху медиаполитики. А после начала войны ютуб закономерно стал последним рубежом оппозиции.

Первым эту дорогу проложил Навальный своим многомиллионным каналом. Этот решающий шаг быстро оторвал его от остальной оппозиции, запертой в резервации либеральных медиа. Сейчас этот трюк пытается повторить Максим Кац.

Размер аудитории — важнейший параметр для публичного политика. Сам факт вещания на крупную аудиторию повышает статус вещающего в глазах людей. Мы склонны воспринимать всерьёз взгляды политиков с большой аудиторией и легко отвергать медиамаргиналов. Поэтому массовая аудитория это необходимый компонент влияния политика: вы сначала обретаете большую аудиторию и только потом можете склонить её на свои политические позиции.

Сегодня у оппозиционного ютуба есть одна безусловно полезная для общества функция: он проникает в медиапотребление миллионов людей, чем разрывает важные связки кремлёвской пропаганды. Главный исследователь российской пропаганды Максим Алюков говорит, что внедрение альтернативных нарративов в повседневный медиафон человека — это один из самых действенных способов сопротивления пропаганде. Если вы хотите поменять взгляды человека, то вам недостаточно пару раз серьёзно поговорить с ним о правде и морали — вам нужно вклиниться в его медиапотребление где-то между стендапом и роликами про рыбалку.

Однако у такого подхода есть своя цена и свои пределы. Для создания популярного контента придётся играть по правилам ютуб-маркетинга: делать идиотские кричащие обложки, комментировать любую ерунду из медиаповестки, эксплуатировать популярных спикеров и так далее. Механизмы воспроизводства этих правил описал Пьер Бурдьё ещё в 1990-х в отношении телевидения — в ютубе всё примерно то же. Его волновало, что в погоне за количеством страдает качество, и сам он, имея демократические взгляды, утверждал, что этого размена можно избежать с помощью целенаправленных усилий.

Расчётливый политик может осознанно «продавать» фуфло из википедии широкой аудитории, чтобы затем постепенно повышать уровень её политического сознания. При этом важно, чтобы он сам не стал жертвой своей же тактики и не начал воспринимать всерьёз созданные им же упрощения для новичков.

И здесь проявляется фундаментальный предел медиаполитики — сама по себе она не создаёт политического действия. Если к просмотру оппозиционного канала не прилагается инфраструктура участия (которую успешно строил Навальный), то этот канал неизбежно скатывается в медиамусор и начинает воспроизводить деполитизирующие посылы.

Насыщенный политическими идеями инфотейнмент может создать у нас впечатление политизации: «вот моя тётя начала смотреть Собчак и интересоваться политикой». Но это впечатление очень обманчиво. Кто (де)политизирован сильнее — человек, который следит за политическими селебрити, в курсе всех перлов от Лаврова и Госдумы, три раза на дню ахает, что «очередное дно пробито», и при этом ведёт сугубо частную жизнь, или человек, который организует коллективные действия с соседями или на рабочем месте в защиту своих прав, но не погружен в оппозиционный инфопузырь?

Есть базовая асимметрия между кремлёвской пропагандой и оппозиционной контрпропагандой: первая нацелена на деполитизацию, она стремится создавать не действия, а обоснования для бездействия, тогда как вторая должна наоборот политизировать, побуждать к политическим действиям. Поэтому медиаполитика по самой своей природе искривлена в сторону защиты статус-кво.

Замечу, что это устраивает оппозиционных политиков с антидемократическими взглядами, потому что у них нет задачи заходить далеко в политизации своей аудитории, им нужно торговать ей в будущих переговорах с элитами внутри России и на Западе, а её чрезмерная политизация может этому помешать — люди же могут начать осознавать свои интересы и самоорганизовываться.

BY Замятин