С восьмого по одиннадцатый класс я пела на школьных ёлках.
Такой вот факт из моей биографии, который впоследствии удивлял даже близких друзей — не так-то просто разглядеть бывшую Снегурочку в сутулой тридцатилетней женщине.
И, на самом деле, Снегурочкой я стала не сразу, до неё ещё пришлось дорасти.
Если коротко, вот как всё было: в шестом классе учительница музыки на уроке расслышала, как я пою — и уже скоро я начала петь на школьных концертах, праздниках и конкурсах. Я пела: “Звенят звоночки школьные”, “Опять черёмуха в цвету…”, пронзительные песни про маму, романсы на стихи Пушкина — короче, всё, что делало меня максимально непопулярной среди сверстников, но незаменимой для отчётной самодеятельности.
“Вот золотой голос России — это Коля Басков, а в двадцатой школе — Женя Истомина!” — восхищались учителя, и мне хотелось залезть в рояль и не вылезать оттуда никогда. Но тем не менее.
В общем, двадцать лет назад (мне было тринадцать, чудовищный и хрупкий возраст), Светлана Михайловна вызвала меня в кабинет музыки и сказала, что ей нужна помощь. Именно меня она увидела в роли человека, который вместе с детьми будет петь на новогодних ёлках. Программа была уже готова, все песни, которые мне нужно было выучить, Светлана Михайловна написала от руки, как и весь мой текст.
К сожалению, я была ещё маловата для Снегурочки — её играла десятиклассница. Дедом Морозом был старшеклассник, сын Светланы Михайловны. Мне же на этом празднике жизни досталась роль Снеговика.
Костюма у школы не было, поэтому мама раздобыла его у подруги в детском саду: белая простыня, со вшитыми резинками, поролоновое ведро (оно крепилось на голове с помощью резинки) и картонная морковка (ещё одна резинка). Наряд дополнил мой старый детский шарфик, перчатки и сапоги-дутики. Оказалось, что бегать вокруг ёлки в таком костюме ужасно жарко — после каждого выступления влажную картонную морковку приходилось вешать на просушку.
Также мне придумали эффектное появление: когда дети заходили в зал, я УЖЕ сидела под ёлкой, накрытая простыней. Самые любопытные дети не выдерживали, подбегали и трогали мою коленку или любую другую выпирающую часть. Затем играла тревожная музыка, и я появлялась “из сугроба”.
Мой Снеговик был антигероем. В начале спектакля он хотел сорвать Новый год, но уже после нескольких минут передумывал. “Ребята! — говорила я, — Возьмёте меня с собой к Деду Морозу?”. Все первоклассники сразу же меня простили, а вот когда через несколько ёлок очередь дошла до пятых классов, тут уже каждый второй кричал: “Нет!”. Эти дети пришли к тому возрасту, когда понимаешь, что давать кому-то второй шанс — это хреновая идея.
Кажется, тогда мы провели пять ёлок. У меня сел голос, а в голове до самого вечера продолжали звучать “Ёлочка, зелёная иголочка” и “Ты пришёл к нам в гости, Дед Мороз”. Нам всем дали конфет.
Через год я наконец стала Снегурочкой — но об этом уже в следующий раз.
С восьмого по одиннадцатый класс я пела на школьных ёлках.
Такой вот факт из моей биографии, который впоследствии удивлял даже близких друзей — не так-то просто разглядеть бывшую Снегурочку в сутулой тридцатилетней женщине.
И, на самом деле, Снегурочкой я стала не сразу, до неё ещё пришлось дорасти.
Если коротко, вот как всё было: в шестом классе учительница музыки на уроке расслышала, как я пою — и уже скоро я начала петь на школьных концертах, праздниках и конкурсах. Я пела: “Звенят звоночки школьные”, “Опять черёмуха в цвету…”, пронзительные песни про маму, романсы на стихи Пушкина — короче, всё, что делало меня максимально непопулярной среди сверстников, но незаменимой для отчётной самодеятельности.
“Вот золотой голос России — это Коля Басков, а в двадцатой школе — Женя Истомина!” — восхищались учителя, и мне хотелось залезть в рояль и не вылезать оттуда никогда. Но тем не менее.
В общем, двадцать лет назад (мне было тринадцать, чудовищный и хрупкий возраст), Светлана Михайловна вызвала меня в кабинет музыки и сказала, что ей нужна помощь. Именно меня она увидела в роли человека, который вместе с детьми будет петь на новогодних ёлках. Программа была уже готова, все песни, которые мне нужно было выучить, Светлана Михайловна написала от руки, как и весь мой текст.
К сожалению, я была ещё маловата для Снегурочки — её играла десятиклассница. Дедом Морозом был старшеклассник, сын Светланы Михайловны. Мне же на этом празднике жизни досталась роль Снеговика.
Костюма у школы не было, поэтому мама раздобыла его у подруги в детском саду: белая простыня, со вшитыми резинками, поролоновое ведро (оно крепилось на голове с помощью резинки) и картонная морковка (ещё одна резинка). Наряд дополнил мой старый детский шарфик, перчатки и сапоги-дутики. Оказалось, что бегать вокруг ёлки в таком костюме ужасно жарко — после каждого выступления влажную картонную морковку приходилось вешать на просушку.
Также мне придумали эффектное появление: когда дети заходили в зал, я УЖЕ сидела под ёлкой, накрытая простыней. Самые любопытные дети не выдерживали, подбегали и трогали мою коленку или любую другую выпирающую часть. Затем играла тревожная музыка, и я появлялась “из сугроба”.
Мой Снеговик был антигероем. В начале спектакля он хотел сорвать Новый год, но уже после нескольких минут передумывал. “Ребята! — говорила я, — Возьмёте меня с собой к Деду Морозу?”. Все первоклассники сразу же меня простили, а вот когда через несколько ёлок очередь дошла до пятых классов, тут уже каждый второй кричал: “Нет!”. Эти дети пришли к тому возрасту, когда понимаешь, что давать кому-то второй шанс — это хреновая идея.
Кажется, тогда мы провели пять ёлок. У меня сел голос, а в голове до самого вечера продолжали звучать “Ёлочка, зелёная иголочка” и “Ты пришёл к нам в гости, Дед Мороз”. Нам всем дали конфет.
Через год я наконец стала Снегурочкой — но об этом уже в следующий раз.
BY XX-files: фертильные материалы
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
False news often spreads via public groups, or chats, with potentially fatal effects. Update March 8, 2022: EFF has clarified that Channels and Groups are not fully encrypted, end-to-end, updated our post to link to Telegram’s FAQ for Cloud and Secret chats, updated to clarify that auto-delete is available for group and channel admins, and added some additional links. For Oleksandra Tsekhanovska, head of the Hybrid Warfare Analytical Group at the Kyiv-based Ukraine Crisis Media Center, the effects are both near- and far-reaching. Oleksandra Matviichuk, a Kyiv-based lawyer and head of the Center for Civil Liberties, called Durov’s position "very weak," and urged concrete improvements.
from us
