Моральная крыса

Никакой свободы врагам свободы

Многие используют этот лозунг только иронически, видя в нём противоречие. Если для нас свобода имеет ценность, то, как кажется, непоследовательно покушаться на свободу, даже если это необходимо для её защиты. В этом рассуждении слышны отзвуки противопоставления Робертом Нозиком «моральных целей» и «моральных ограничений». По Нозику, главное заблуждение утилитаризма и ему подобных теорий в том, что они трактуют моральное благо слишком узко — как реализацию какой-то цели. Это ведёт к тому, что такие теории могут предписывать поступиться своей же главной ценностью в одних случаях, чтобы максимизировать её в других. Утилитаризм в принципе может предписывать нам поступиться счастьем одного человека или группы лиц, чтобы увеличить совокупное счастье для всех.

Такие теории, считает Нозик, не учитывают, что каждый индивид имеет внутреннюю ценность. Более адекватный учёт этой ценности требует от нас формулировать нашу этику не через цели, а через ограничения. Например: «Нельзя убивать невинных людей» или «Нельзя покушаться на свободу». Получившаяся теория не будет допускать, что иногда можно поступиться нашими ценностями, ведь эти ценности обуславливают строгие ограничения, которые не предполагают исключений. (Нозик не считал, что у этих ограничений нет исключений, но об этом часто забывают.)

Критики лозунга «Никакой свободы врагам свободы», кажется, исходят из похожего рассуждения. Для них свобода — это не моральная цель, подлежащая максимизации, а ценность, устанавливающая строгое ограничение «Нельзя покушаться на свободу». Проблема в том, что этот вывод неправдоподобен с собственной деонтологической точки зрения Нозика (и похожих на неё). Утверждая значимость каждой отдельной личности, Нозик исходит из имплицитной предпосылки о том, что не существует внешних по отношению к агенту ценностей (agent-external values). Представьте пустой мир, в котором нет никаких живых существ. Будет ли в таком мире что-то ценное? Как полагает Нозик, в мире не может быть ничего ценного, если это некому ценить. Обратное было бы верно, только если бы была верна контринтуитивная платоническая метафизика.

Проблема критиков лозунга «Никакой свободы врагам свободы» в том, что они рассматривают свободу именно как подобную платоническую ценность. С их точки зрения, свобода сама по себе неприкосновенна, даже если её реализация значительно вредит людям. Но если мы будем исходить, как это делает Нозик, из самоценности именно индивидов, то ценность свободы будет лишь производной. И в таком случае нет ничего противоречивого в том, чтобы рассматривать свободу как ценность, подлежащую максимизации. Консервативный философ Эдвард Фезер подмечал как-то, что в самом по себе утилитарном мышлении нет ничего плохого и есть много обстоятельств, где долг требует от человека мыслить утилитарно. Собственный пример Фезера — работа почтальона. Хороший почтальон должен думать как утилитарист: «Как бы мне разнести максимальное количество писем с минимальными затратами времени и сил?»

Но у этого утилитарного мышления есть ограничения. Хороший почтальон не стал бы угонять чужую машину или порабощать незнакомых людей, чтобы сделать доставку писем эффективнее. Моральные права других людей, вытекающие из их самоценности, ограничивают диапазон средств, доступных для почтальона (или любого другого человека). Но в рамках, заданных этими правами, почтальон должен действовать как утилитарист — стремясь к количественной максимизации предоставляемого им блага.

Аналогичным образом мы можем думать и о свободе. Сама по себе свобода — это не странная морально неприкасаемая платоническая сущность, это та реальная степень контроля над собственной жизнью, которой обладает человек. Это всего лишь ещё одно благо, которое может быть максимизировано в пределах, задаваемых моральными правами людей. Поэтому даже для строгих деонтологов, которые исходят из самоценности каждого индивида, нет никакого противоречия в том, чтобы ограничивать свободу одних, когда это требуется для обеспечения более широкой свободы для всех — никакой свободы врагам свободы.

www.group-telegram.com/jp/MoralRat.com/318

1.5K viewsSep 13 at 12:13

Никакой свободы врагам свободы

Многие используют этот лозунг только иронически, видя в нём противоречие. Если для нас свобода имеет ценность, то, как кажется, непоследовательно покушаться на свободу, даже если это необходимо для её защиты. В этом рассуждении слышны отзвуки противопоставления Робертом Нозиком «моральных целей» и «моральных ограничений». По Нозику, главное заблуждение утилитаризма и ему подобных теорий в том, что они трактуют моральное благо слишком узко — как реализацию какой-то цели. Это ведёт к тому, что такие теории могут предписывать поступиться своей же главной ценностью в одних случаях, чтобы максимизировать её в других. Утилитаризм в принципе может предписывать нам поступиться счастьем одного человека или группы лиц, чтобы увеличить совокупное счастье для всех.

Такие теории, считает Нозик, не учитывают, что каждый индивид имеет внутреннюю ценность. Более адекватный учёт этой ценности требует от нас формулировать нашу этику не через цели, а через ограничения. Например: «Нельзя убивать невинных людей» или «Нельзя покушаться на свободу». Получившаяся теория не будет допускать, что иногда можно поступиться нашими ценностями, ведь эти ценности обуславливают строгие ограничения, которые не предполагают исключений. (Нозик не считал, что у этих ограничений нет исключений, но об этом часто забывают.)

Критики лозунга «Никакой свободы врагам свободы», кажется, исходят из похожего рассуждения. Для них свобода — это не моральная цель, подлежащая максимизации, а ценность, устанавливающая строгое ограничение «Нельзя покушаться на свободу». Проблема в том, что этот вывод неправдоподобен с собственной деонтологической точки зрения Нозика (и похожих на неё). Утверждая значимость каждой отдельной личности, Нозик исходит из имплицитной предпосылки о том, что не существует внешних по отношению к агенту ценностей (agent-external values). Представьте пустой мир, в котором нет никаких живых существ. Будет ли в таком мире что-то ценное? Как полагает Нозик, в мире не может быть ничего ценного, если это некому ценить. Обратное было бы верно, только если бы была верна контринтуитивная платоническая метафизика.

Проблема критиков лозунга «Никакой свободы врагам свободы» в том, что они рассматривают свободу именно как подобную платоническую ценность. С их точки зрения, свобода сама по себе неприкосновенна, даже если её реализация значительно вредит людям. Но если мы будем исходить, как это делает Нозик, из самоценности именно индивидов, то ценность свободы будет лишь производной. И в таком случае нет ничего противоречивого в том, чтобы рассматривать свободу как ценность, подлежащую максимизации. Консервативный философ Эдвард Фезер подмечал как-то, что в самом по себе утилитарном мышлении нет ничего плохого и есть много обстоятельств, где долг требует от человека мыслить утилитарно. Собственный пример Фезера — работа почтальона. Хороший почтальон должен думать как утилитарист: «Как бы мне разнести максимальное количество писем с минимальными затратами времени и сил?»

Но у этого утилитарного мышления есть ограничения. Хороший почтальон не стал бы угонять чужую машину или порабощать незнакомых людей, чтобы сделать доставку писем эффективнее. Моральные права других людей, вытекающие из их самоценности, ограничивают диапазон средств, доступных для почтальона (или любого другого человека). Но в рамках, заданных этими правами, почтальон должен действовать как утилитарист — стремясь к количественной максимизации предоставляемого им блага.

Аналогичным образом мы можем думать и о свободе. Сама по себе свобода — это не странная морально неприкасаемая платоническая сущность, это та реальная степень контроля над собственной жизнью, которой обладает человек. Это всего лишь ещё одно благо, которое может быть максимизировано в пределах, задаваемых моральными правами людей. Поэтому даже для строгих деонтологов, которые исходят из самоценности каждого индивида, нет никакого противоречия в том, чтобы ограничивать свободу одних, когда это требуется для обеспечения более широкой свободы для всех — никакой свободы врагам свободы.

BY Моральная крыса