Бедный Рюрик

С 1918 года в России (а потом и в СССР) история как предмет в школах некоторое время вообще не преподавалась.

Нарком просвещения Анатолий Луначарский считал, что в школах не нужен предмет, который при царской системе образования формировал в учениках «национальную гордость», имперское величие и отсылал к героике прошлого. Новой системе нужнее была романтика «мировой революции».

В изданном в 1934-1935 годах учебнике Милицы Нечкиной, Куликовская битва называлась сражением, не имевшем особого значения (через два года после нее Тохтамыш сжег Москву), Дмитрий Донской — трусом (заставил одного боярина переодеться в свои одежды, а сам всю битву пролежал под листьями срубленного дерева), ополчения 1611–1612 годов оценивались как контрреволюции, Дмитрий Пожарский — как контрреволюционер, Полтавской битве было посвящено всего 9 строк, а великие князья были поработителями трудового населения.

Сталин собственноручно переписывал как тексты учебников, внося туда «роль Ивана Грозного - собирателя земель», так и концепт истории в целом.

Теперь Советская власть хотела опереться на идеалы империи, символизм силы и величие исторических побед. Была начата реформа образования.

В 1935 году количество часов на изучение истории выросло с 14 до 25,5 в месяц. Были изданы новые учебники.

Под нож «сталинской цензуры» попал в них Фридрих Энгельс за статью «Внешняя политика русского царизма», в которой политика русских царей трактовалась как завоевательная. Текст Энгельса в СССР в итоге был запрещён.

Репрессии коснулись и трудов Карла Маркса, который считал Московию «наследницей системы монгольского рабства», а Российскую империю — преемницей Московии, которая опутала всю Русь «монгольскими цепями», «играя традиционную роль раба, ставшего господином».

Именно при Сталине в школьных учебниках опять появились цари, государственные деятели и воители - от Александра Невского и Дмитрия Донского до Александра Суворова и Михаила Кутузова.

Все внешнее окружение СССР в новых учебниках истории представлялось кольцом врагов, которым необходимо было противостоять. Чтобы придать воспитанию молодежи «правильное» направление, учреждались военно-исторические журналы, открывались обязательные для посещения школьниками военно-исторические музеи.

Матрица идеологического воспитания целых поколений жива и поныне. Ничего нового сегодняшняя власть не придумала.

Конечно, к реальному изучению прошлого «историческая пропаганда» не имеет никакого отношения.

Государство не занимается образованием, она формирует догму - сочиняет удобную ей в данный момент версию истории, и объявляет ее единственно верной.

И делает это не ради любви к истории, а исключительно ради обеспечения самосохранения режима.

www.group-telegram.com/jp/akalitin.com/865

8.4K viewsJan 18 at 14:30

С 1918 года в России (а потом и в СССР) история как предмет в школах некоторое время вообще не преподавалась.

Нарком просвещения Анатолий Луначарский считал, что в школах не нужен предмет, который при царской системе образования формировал в учениках «национальную гордость», имперское величие и отсылал к героике прошлого. Новой системе нужнее была романтика «мировой революции».

В изданном в 1934-1935 годах учебнике Милицы Нечкиной, Куликовская битва называлась сражением, не имевшем особого значения (через два года после нее Тохтамыш сжег Москву), Дмитрий Донской — трусом (заставил одного боярина переодеться в свои одежды, а сам всю битву пролежал под листьями срубленного дерева), ополчения 1611–1612 годов оценивались как контрреволюции, Дмитрий Пожарский — как контрреволюционер, Полтавской битве было посвящено всего 9 строк, а великие князья были поработителями трудового населения.

Сталин собственноручно переписывал как тексты учебников, внося туда «роль Ивана Грозного - собирателя земель», так и концепт истории в целом.

Теперь Советская власть хотела опереться на идеалы империи, символизм силы и величие исторических побед. Была начата реформа образования.

В 1935 году количество часов на изучение истории выросло с 14 до 25,5 в месяц. Были изданы новые учебники.

Под нож «сталинской цензуры» попал в них Фридрих Энгельс за статью «Внешняя политика русского царизма», в которой политика русских царей трактовалась как завоевательная. Текст Энгельса в СССР в итоге был запрещён.

Репрессии коснулись и трудов Карла Маркса, который считал Московию «наследницей системы монгольского рабства», а Российскую империю — преемницей Московии, которая опутала всю Русь «монгольскими цепями», «играя традиционную роль раба, ставшего господином».

Именно при Сталине в школьных учебниках опять появились цари, государственные деятели и воители - от Александра Невского и Дмитрия Донского до Александра Суворова и Михаила Кутузова.

Все внешнее окружение СССР в новых учебниках истории представлялось кольцом врагов, которым необходимо было противостоять. Чтобы придать воспитанию молодежи «правильное» направление, учреждались военно-исторические журналы, открывались обязательные для посещения школьниками военно-исторические музеи.

Матрица идеологического воспитания целых поколений жива и поныне. Ничего нового сегодняшняя власть не придумала.

Конечно, к реальному изучению прошлого «историческая пропаганда» не имеет никакого отношения.

Государство не занимается образованием, она формирует догму - сочиняет удобную ей в данный момент версию истории, и объявляет ее единственно верной.

И делает это не ради любви к истории, а исключительно ради обеспечения самосохранения режима.

BY Бедный Рюрик