1. я приехала в центр имени сухаревой, потому что устала жить;
они спрашивают у меня, почему я решила волонтерить. я хочу сказать, что отрабатываю долг перед Богом, но в волонтерской инструкции было сказано, что волонтеры не обсуждают политику и религию со своими подопечными.
когда мы играем в тик-так бум, я говорю им, что можно использовать мат, но почему-то никак не могу попросить их обращаться ко мне на «ты».
я хотела сказать этим девочкам, что в моей голове такая же помойка; вместо этого передвинула рюкзак на видное место.
2. у А. ногти обрезаны под мясо; она проводит ими по розовой руке М. цокает, качает головой, говорит мне что снова лежит здесь из-за парня, который ее бьет
А. 13, они вместе уже 2 года
я смотрю на белые отпечатки кожи у меня на руках и думаю о том, что девичество похоже на кусок мяса, разорванный дворовым псом
3. П. показывает мне портрет мужчины, говорит это ее парень я спрашиваю, сколько ему лет 27 П. в этом году сдает ЕГЭ и я тяжело вздыхаю — я знаю выражение на ее лице
на одну секунду я вспоминаю, как он мне говорил, что я талантлива —
у всего есть цена
4. К. говорит, что ненавидит чертаново: (бывший?) парень заставлял ее развозить закладки по варшавке. я рассказываю, как недавно сидела у чертановских прудов, пока было тепло
я там раньше ходила так же думала о смерти и как бы не спалиться маме что курила (хотя скорее просто держала во рту дым не давая как бы убить себя)
если я не могу принести им сигарет, то что я вообще могу?
5. я спрашиваю у М., где она берет наркоту — «я всегда оказываюсь там, где она есть» она хочет выкурить бесплатный косяк в Таиланде в следующий раз, говорит там они в вейпшопах повсюду
у нее идеальный разрез глаз и круглые кольца в ушах и в носу, она почти что диснеевский олененок нам нельзя дружить, это неэтично я ищу следы аммиака на ее руке у нас совсем одинаковые зрачки
никто ничего не сделал, она звонила в платные клиники, все равно ей бы ничего не было, она здесь четвертый раз
я говорю «ты главное береги себя» она мне «стараюсь» и я чувствую, что уперлась в угол души о котором забыла на четыре года
мир взрывается, впервые я выгляжу младше
6. когда я двадцать минут жду автобус до метро нагорная, они от меня не уходят: я все пытаюсь вспомнить, где я их видела, почему думаю, будто их знаю
в каких лагерях мы, возможно, целовались или проходили мимо?
мне почти 19, я знаю, со мною что-то случилось в детстве, возможно поэтому мне снятся изнасилования, где я лежу в лоне матери, как в «рассказе служанки», а мир совсем немой, совсем неподвижный, только с потолка капают кусочки лсд и пот
плесень, которую я видела в туалете бара «Энтузиаст», слизывает с меня остатки вишневого пива и желания видеться с другими мужчинами; у меня не спрашивают паспорт, и я спотыкаюсь, врезавшись в себя пьяную, пятнадцатилетнюю;
когда они узнают мой возраст, предлагают лечь с ними. я кашляю, вежливо отказываюсь.
1. я приехала в центр имени сухаревой, потому что устала жить;
они спрашивают у меня, почему я решила волонтерить. я хочу сказать, что отрабатываю долг перед Богом, но в волонтерской инструкции было сказано, что волонтеры не обсуждают политику и религию со своими подопечными.
когда мы играем в тик-так бум, я говорю им, что можно использовать мат, но почему-то никак не могу попросить их обращаться ко мне на «ты».
я хотела сказать этим девочкам, что в моей голове такая же помойка; вместо этого передвинула рюкзак на видное место.
2. у А. ногти обрезаны под мясо; она проводит ими по розовой руке М. цокает, качает головой, говорит мне что снова лежит здесь из-за парня, который ее бьет
А. 13, они вместе уже 2 года
я смотрю на белые отпечатки кожи у меня на руках и думаю о том, что девичество похоже на кусок мяса, разорванный дворовым псом
3. П. показывает мне портрет мужчины, говорит это ее парень я спрашиваю, сколько ему лет 27 П. в этом году сдает ЕГЭ и я тяжело вздыхаю — я знаю выражение на ее лице
на одну секунду я вспоминаю, как он мне говорил, что я талантлива —
у всего есть цена
4. К. говорит, что ненавидит чертаново: (бывший?) парень заставлял ее развозить закладки по варшавке. я рассказываю, как недавно сидела у чертановских прудов, пока было тепло
я там раньше ходила так же думала о смерти и как бы не спалиться маме что курила (хотя скорее просто держала во рту дым не давая как бы убить себя)
если я не могу принести им сигарет, то что я вообще могу?
5. я спрашиваю у М., где она берет наркоту — «я всегда оказываюсь там, где она есть» она хочет выкурить бесплатный косяк в Таиланде в следующий раз, говорит там они в вейпшопах повсюду
у нее идеальный разрез глаз и круглые кольца в ушах и в носу, она почти что диснеевский олененок нам нельзя дружить, это неэтично я ищу следы аммиака на ее руке у нас совсем одинаковые зрачки
никто ничего не сделал, она звонила в платные клиники, все равно ей бы ничего не было, она здесь четвертый раз
я говорю «ты главное береги себя» она мне «стараюсь» и я чувствую, что уперлась в угол души о котором забыла на четыре года
мир взрывается, впервые я выгляжу младше
6. когда я двадцать минут жду автобус до метро нагорная, они от меня не уходят: я все пытаюсь вспомнить, где я их видела, почему думаю, будто их знаю
в каких лагерях мы, возможно, целовались или проходили мимо?
мне почти 19, я знаю, со мною что-то случилось в детстве, возможно поэтому мне снятся изнасилования, где я лежу в лоне матери, как в «рассказе служанки», а мир совсем немой, совсем неподвижный, только с потолка капают кусочки лсд и пот
плесень, которую я видела в туалете бара «Энтузиаст», слизывает с меня остатки вишневого пива и желания видеться с другими мужчинами; у меня не спрашивают паспорт, и я спотыкаюсь, врезавшись в себя пьяную, пятнадцатилетнюю;
когда они узнают мой возраст, предлагают лечь с ними. я кашляю, вежливо отказываюсь.
они тоже это видят?
#стишки #фрагменты
BY день собак в кроссовках
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
WhatsApp, a rival messaging platform, introduced some measures to counter disinformation when Covid-19 was first sweeping the world. Some people used the platform to organize ahead of the storming of the U.S. Capitol in January 2021, and last month Senator Mark Warner sent a letter to Durov urging him to curb Russian information operations on Telegram. But Kliuchnikov, the Ukranian now in France, said he will use Signal or WhatsApp for sensitive conversations, but questions around privacy on Telegram do not give him pause when it comes to sharing information about the war. False news often spreads via public groups, or chats, with potentially fatal effects. Groups are also not fully encrypted, end-to-end. This includes private groups. Private groups cannot be seen by other Telegram users, but Telegram itself can see the groups and all of the communications that you have in them. All of the same risks and warnings about channels can be applied to groups.
from jp
