Заговор Черного Сердца

(начало в предыдущем посте)

Естественно, не обошли стороной и секс, которому некоторые адепты также стали придавать роль мистической практики и даже таинства, называя «наслаждением Рая», «восхождением» (вхождение в состояние экстаза) и «Кристерией». Оргии и промискуитет не были источником греха, а напротив, очищения, символического утверждения свободного духа последователей ереси.

Сама концепция греха переворачивается с ног на голову: «тот, кто признает, что Бог всё делает в нем, тот не согрешит. Ибо он не должен приписывать себе, но Богу всё, что он делает». Таким образом, кающийся во грехах «сам есть Дьявол, и ад, и чистилище, мучающий себя», ибо «ничто не является грехом, кроме того, что почитается грехом».

Неудивительно, что такими идеологическими вывертами заинтересовалась католическая церковь, которая к началу 15 века стала рассматривала ересь Братьев как серьёзную угрозу. В церковных работах, посвященных ересям (ставших основой для знаменитого «Молота ведьм»), их учение смешивалось с колдовством и поклонением дьяволу. В скором времени по всей Европе инквизиция и светские власти начнут возжигать свои костры.

Конечно, потворство чувственным удовольствиям (или грехам, с точки зрения церкви) не являлось для Братьев самоцелью (по крайней мере на доктринальном уровне), а скорее следствием достижения «внутреннего обожествления». Однако при жизни этот опыт был доступен только духовной элите — представителям секты, в отличие от большинства «грубых духом».

Достигнув единения с богом, каждое действие, совершённое членом этой элиты, ощущалось как совершаемое «не во времени, а в вечности» и обладало огромным мистическим значением. Эту тайную мудрость, «извлеченную из самых сокровенных глубин Божественной Бездны» поведал один из адептов весьма озадаченному инквизитору, добавив: «лучше весь мир будет разрушен, чем “свободный человек” воздержится хоть от одного поступка, к которому побуждает его природа» (Норман Кон. «Погоня за Тысячелетним царством»).

Спонтанность действия «свободного человека» становится для Братьев неотъемлемой чертой святости (тут можно проследить явные параллели уже с тантрическим буддизмом). Эта же внутренняя свобода — источник для любых социальных идей и практик еретиков, включавших отрицание церковной иерархии и радикально коммунистические взгляды на собственность (которые подчас служили оправданием для воровства и грабежей).

Однако всё тот же элитизм сыграл с учением злую шутку — как обычно, оказалось, что «некоторые животные более равны, чем другие»: статус «живого бога» резервировали за собой лидеры культа, как например объявивший себя новым Христом Николас Базельский, который даровал своим последователям «свободу от всякого греха» только в обмен на полное подчинение его собственной воле.

Тем не менее, Мюррей Букчин в «Экологии свободы» относит Братьев и их идеи к «наследию свободы» (в противоположность «наследию владычества»): «освобождение от строгой внутренней регламентации чувств и телесных движений становится субъективным аспектом экзистенциально освобожденного индивида... без которого понятие свободы остаётся лишь внешней социальной абстракцией».

Отголоски идей Братьев на протяжении веков будут вновь и вновь звучать не только в трудах различных философов (включая Штирнера и Ницше), но и в самых различных художественных и общественных движениях — от символистов конца 19 века и сюрреалистов 1920-х до контркультурных 60-х.

Иллюстрация: Иероним Босх — Сад земных наслаждений (центральная часть).

www.group-telegram.com/jp/blackheartconspiracy.com/365

1.1K viewsOct 31 at 16:00

(начало в предыдущем посте)

Естественно, не обошли стороной и секс, которому некоторые адепты также стали придавать роль мистической практики и даже таинства, называя «наслаждением Рая», «восхождением» (вхождение в состояние экстаза) и «Кристерией». Оргии и промискуитет не были источником греха, а напротив, очищения, символического утверждения свободного духа последователей ереси.

Сама концепция греха переворачивается с ног на голову: «тот, кто признает, что Бог всё делает в нем, тот не согрешит. Ибо он не должен приписывать себе, но Богу всё, что он делает». Таким образом, кающийся во грехах «сам есть Дьявол, и ад, и чистилище, мучающий себя», ибо «ничто не является грехом, кроме того, что почитается грехом».

Неудивительно, что такими идеологическими вывертами заинтересовалась католическая церковь, которая к началу 15 века стала рассматривала ересь Братьев как серьёзную угрозу. В церковных работах, посвященных ересям (ставших основой для знаменитого «Молота ведьм»), их учение смешивалось с колдовством и поклонением дьяволу. В скором времени по всей Европе инквизиция и светские власти начнут возжигать свои костры.

Конечно, потворство чувственным удовольствиям (или грехам, с точки зрения церкви) не являлось для Братьев самоцелью (по крайней мере на доктринальном уровне), а скорее следствием достижения «внутреннего обожествления». Однако при жизни этот опыт был доступен только духовной элите — представителям секты, в отличие от большинства «грубых духом».

Достигнув единения с богом, каждое действие, совершённое членом этой элиты, ощущалось как совершаемое «не во времени, а в вечности» и обладало огромным мистическим значением. Эту тайную мудрость, «извлеченную из самых сокровенных глубин Божественной Бездны» поведал один из адептов весьма озадаченному инквизитору, добавив: «лучше весь мир будет разрушен, чем “свободный человек” воздержится хоть от одного поступка, к которому побуждает его природа» (Норман Кон. «Погоня за Тысячелетним царством»).

Спонтанность действия «свободного человека» становится для Братьев неотъемлемой чертой святости (тут можно проследить явные параллели уже с тантрическим буддизмом). Эта же внутренняя свобода — источник для любых социальных идей и практик еретиков, включавших отрицание церковной иерархии и радикально коммунистические взгляды на собственность (которые подчас служили оправданием для воровства и грабежей).

Однако всё тот же элитизм сыграл с учением злую шутку — как обычно, оказалось, что «некоторые животные более равны, чем другие»: статус «живого бога» резервировали за собой лидеры культа, как например объявивший себя новым Христом Николас Базельский, который даровал своим последователям «свободу от всякого греха» только в обмен на полное подчинение его собственной воле.

Тем не менее, Мюррей Букчин в «Экологии свободы» относит Братьев и их идеи к «наследию свободы» (в противоположность «наследию владычества»): «освобождение от строгой внутренней регламентации чувств и телесных движений становится субъективным аспектом экзистенциально освобожденного индивида... без которого понятие свободы остаётся лишь внешней социальной абстракцией».

Отголоски идей Братьев на протяжении веков будут вновь и вновь звучать не только в трудах различных философов (включая Штирнера и Ницше), но и в самых различных художественных и общественных движениях — от символистов конца 19 века и сюрреалистов 1920-х до контркультурных 60-х.

Иллюстрация: Иероним Босх — Сад земных наслаждений (центральная часть).

BY Заговор Черного Сердца