Bookовски

«А ты всё же бери пример с Кнаусгора, или с Уэльбека, или с Рансмайра, или с Кельмана, или с Зебальда. Я имею в виду, бери пример с настоящей литературы. С книг, которые останутся, в отличие от чудовищной муры, которую ты пишешь» сказала романному Кристиану Крахту его романная мать, не читавшая ни Зебальда, ни Кнаусгора, ни Уэльбека, а потому не сумевшая понять, что её сын брал, ооо, ещё как брал пример со всех этих привилегированных ноющих белых мужиков. Поэтому-то так удивительно, что я с этим отвратительным, самовлюбленным, токсичным, зацикленным на брендах типом встретилась только сейчас.

Крахт – представитель поп-литературы, явления, появившегося в Германии во второй половине XX века и поставившего себе целью стереть границу между «высокой» и «массовой» культурой. Несмотря на своё название, поп-литература не имеет ничего общего с бестселлерами, сюжеты которых заставляют прочитывать книгу за один присест, скорее, это немецкий ответ американским битникам, писавшим обо всём и ни о чём, без каких-либо формальных изысков и теоретизирования. Тем не менее немецкий литературный андеграунд ко времени прихода в него Крахта стал куда более популярным, чем был на заре своего появления в 1960е. Писатели всё так же критично относились к темам и формам традиционной культуры, но и читатели воссоединившейся Германии, столица которой стала прибежищем протестно настроенной молодёжи, тоже утратили доверие к традиционности.

В литературу Крахт пришёл в 1996 году из журналистики. Его первому роману Faserland лучше всего удаётся вызывать у читателя раздражение. Рассказчик в нём – молодой состоятельный швейцарец, который отправляется в путешествие по Германии и буквально всё на своём пути описывает с помощью эпитетов «долбаный», «идиотский», «сраный», «говённый», «гадостный», «лажовый» или «херовый». На уровне сюжета в произведении практически ничего не происходит: главный герой, перманентно пребывающий в кризисе среднего возраста с самого рождения, душнит, рассказывает кулстори о том, как он обосрался, ночуя с девушкой, и, перемещаясь по городам, встречает знакомых разных степеней обдолбанности, непременно одетых в куртки Barbour разных цветов. Говорят, Крахт времён Faserland мог позволить себе отказываться от интервью высказываниями в духе «я слишком богат для этой фигни», в общем, эпатировал не только творчеством, но и собственной персоной, делая вид, что списал героя с себя.

«Евротрэш», вышедший на немецком три года назад, – последняя на текущий момент книга писателя, претендующая на звание opus magnum. В ней состарившийся со времён Faserland рассказчик в компании живущей в доме престарелых матери отправляется в путешествие по Швейцарии, причём практически с той самой точки, на которой мы расстались с ним в дебютном произведении. Матушка давно и крепко сидит на смеси фенобарбитала с дешёвым фанданом, все отходы её жизнедеятельности выводятся через стому, и вообще, дама она своеобразная: вышла из семьи нацистов, любит приврать и периодически вставить фразочку на французском, которого, по собственным уверениям, не знает. Периодически она просит романного Кристиана рассказывать ей истории, не заморачиваясь с их правдивостью, и в какой-то момент главный герой подключается к материнской игре: представляется таксисту Даниэлем Кельманом и, переставая придавать принципиальное значение тому, правда перед ним или выдумка, откровенничает о том самом бесячем герое из Faserland. Фикшн кидает спасательный круг утопающему в элементах автобиографической прозы рассказчику: невесёлая реальность с дедом-садистом, помешанном на превосходстве белой расы, отцом-нуворишем, так и не вписавшемся в среду богачей, и матерью-алкоголичкой, пролежавшей несколько месяцев в коме, становится лишь частью повествования, не мешающей создавать сюжет о весёлом дорожном приключении в компании разбрасывающейся деньгами старушки. Mamaland старческой забывчивости и выдумки спасает от Faserlandа точности в описании болезненных воспоминаний – так и работает автофикшн.

www.group-telegram.com/jp/bookovski.com/873

2.9K viewsAug 5 at 10:35

«А ты всё же бери пример с Кнаусгора, или с Уэльбека, или с Рансмайра, или с Кельмана, или с Зебальда. Я имею в виду, бери пример с настоящей литературы. С книг, которые останутся, в отличие от чудовищной муры, которую ты пишешь» сказала романному Кристиану Крахту его романная мать, не читавшая ни Зебальда, ни Кнаусгора, ни Уэльбека, а потому не сумевшая понять, что её сын брал, ооо, ещё как брал пример со всех этих привилегированных ноющих белых мужиков. Поэтому-то так удивительно, что я с этим отвратительным, самовлюбленным, токсичным, зацикленным на брендах типом встретилась только сейчас.

Крахт – представитель поп-литературы, явления, появившегося в Германии во второй половине XX века и поставившего себе целью стереть границу между «высокой» и «массовой» культурой. Несмотря на своё название, поп-литература не имеет ничего общего с бестселлерами, сюжеты которых заставляют прочитывать книгу за один присест, скорее, это немецкий ответ американским битникам, писавшим обо всём и ни о чём, без каких-либо формальных изысков и теоретизирования. Тем не менее немецкий литературный андеграунд ко времени прихода в него Крахта стал куда более популярным, чем был на заре своего появления в 1960е. Писатели всё так же критично относились к темам и формам традиционной культуры, но и читатели воссоединившейся Германии, столица которой стала прибежищем протестно настроенной молодёжи, тоже утратили доверие к традиционности.

В литературу Крахт пришёл в 1996 году из журналистики. Его первому роману Faserland лучше всего удаётся вызывать у читателя раздражение. Рассказчик в нём – молодой состоятельный швейцарец, который отправляется в путешествие по Германии и буквально всё на своём пути описывает с помощью эпитетов «долбаный», «идиотский», «сраный», «говённый», «гадостный», «лажовый» или «херовый». На уровне сюжета в произведении практически ничего не происходит: главный герой, перманентно пребывающий в кризисе среднего возраста с самого рождения, душнит, рассказывает кулстори о том, как он обосрался, ночуя с девушкой, и, перемещаясь по городам, встречает знакомых разных степеней обдолбанности, непременно одетых в куртки Barbour разных цветов. Говорят, Крахт времён Faserland мог позволить себе отказываться от интервью высказываниями в духе «я слишком богат для этой фигни», в общем, эпатировал не только творчеством, но и собственной персоной, делая вид, что списал героя с себя.

«Евротрэш», вышедший на немецком три года назад, – последняя на текущий момент книга писателя, претендующая на звание opus magnum. В ней состарившийся со времён Faserland рассказчик в компании живущей в доме престарелых матери отправляется в путешествие по Швейцарии, причём практически с той самой точки, на которой мы расстались с ним в дебютном произведении. Матушка давно и крепко сидит на смеси фенобарбитала с дешёвым фанданом, все отходы её жизнедеятельности выводятся через стому, и вообще, дама она своеобразная: вышла из семьи нацистов, любит приврать и периодически вставить фразочку на французском, которого, по собственным уверениям, не знает. Периодически она просит романного Кристиана рассказывать ей истории, не заморачиваясь с их правдивостью, и в какой-то момент главный герой подключается к материнской игре: представляется таксисту Даниэлем Кельманом и, переставая придавать принципиальное значение тому, правда перед ним или выдумка, откровенничает о том самом бесячем герое из Faserland. Фикшн кидает спасательный круг утопающему в элементах автобиографической прозы рассказчику: невесёлая реальность с дедом-садистом, помешанном на превосходстве белой расы, отцом-нуворишем, так и не вписавшемся в среду богачей, и матерью-алкоголичкой, пролежавшей несколько месяцев в коме, становится лишь частью повествования, не мешающей создавать сюжет о весёлом дорожном приключении в компании разбрасывающейся деньгами старушки. Mamaland старческой забывчивости и выдумки спасает от Faserlandа точности в описании болезненных воспоминаний – так и работает автофикшн.

BY Bookовски