Bookовски

​​Сентябрь в Берлине очень литературный. Во-первых, сейчас в городе проходит международный литературный фестиваль, на который приехали Пол Линч, Бен Окри, Рейчел Каск, Щепан Твардох, Хироко Оямада, Элиф Шафак и другие современные авторы, известные во всём мире. Во-вторых, на днях объявят шорт-лист Немецкой литературной премии, о прошлогодних результатах которой я недавно рассказывала в одном из своих постов. Шесть книг поборются за звание лучшей из лучших, и кто же реально am besten, мы узнаем 14 октября.

Если честно, мне казалось, что в немецком литературном мире всё как у нас, и в списках премии каждый год примерно одно и то же: нацисты-скейтбордисты и грустные книжки о коллективной травме разделённой Германии. Но недавно открыла лонг и удивилась тематическому разнообразию. Ироничный ретеллинг мифа, большевистский террор, дружба румынских мальчуганов, чьи пути-дороги разошлись из-за переезда одного из них в Швейцарию, геноцид езидов в Шангале десять лет назад. Откуда-то взялся тренд на санатории: сразу в нескольких романах действие происходит именно там. Возможно, все готовятся к стопятидесятилетию Томаса Манна и пытаются переосмыслить «Волшебную гору».

Болеть решила за миллениальский роман «Айова», изначально привлёкший в книжном своей забавной обложкой. Его авторка, Стефани Сарнагель, – немецкая то ли Отесса Мошфег, то ли Патриция Локвуд, которая, совершенно точно видела четвёртый сезон «Девочек» Лины Данэм и решила взять пример с героини сериала. Променяв продавленный диван на билет до Айовы, как и Ханна, Сарнагель отправилась в Айову, чтобы посвятить себя креативному письму. Точнее, его преподаванию в маленьком колледже уездного городка.

Помимо этого нашла в списке «Площадь рейхканцлера» Норы Боссонг, которую можно описать как более изощрённую и извращённую версию «Чтеца» Шлинка. У героини-нацистки из романа Боссонг есть пасынок, а её малолетний любовник был не только его другом, но ещё и геем, скрывающим свою ориентацию.

Очень хотелось бы однажды прочитать «Ностальгию» Андре Кубичека. По сюжету романа молодая женщина из Лаоса переезжает в Потсдам, чтобы быть с любимым, а четырнадцать лет спустя её сына-подростка буллит из-за азиатского происхождения немецкий учитель.

Ещё одна книга из длинного списка, у которой я вечно залипаю на выкладке в магазинах – «Самая красивая версия» Рут Марии Томас. Восток Германии, два миллениала, любовь, страсть, абьюз, очень много абьюза. Томас, кстати, соцработница в сфере защиты молодёжи из Коттбуса, так что явно знает о чём пишет.

В общем, никакого сбивающего с ног запаха нафталина при знакомстве с аннотациями книг-номинантов. Почитала бы весь лонг, но по иронии судьбы коротаю вечера в компании романа о сталинских репрессиях из шорт-листа «Большой книги» и «Ясной Поляны».

www.group-telegram.com/jp/bookovski.com/891

2.9K viewsedited  Sep 13 at 10:32

​​Сентябрь в Берлине очень литературный. Во-первых, сейчас в городе проходит международный литературный фестиваль, на который приехали Пол Линч, Бен Окри, Рейчел Каск, Щепан Твардох, Хироко Оямада, Элиф Шафак и другие современные авторы, известные во всём мире. Во-вторых, на днях объявят шорт-лист Немецкой литературной премии, о прошлогодних результатах которой я недавно рассказывала в одном из своих постов. Шесть книг поборются за звание лучшей из лучших, и кто же реально am besten, мы узнаем 14 октября.

Если честно, мне казалось, что в немецком литературном мире всё как у нас, и в списках премии каждый год примерно одно и то же: нацисты-скейтбордисты и грустные книжки о коллективной травме разделённой Германии. Но недавно открыла лонг и удивилась тематическому разнообразию. Ироничный ретеллинг мифа, большевистский террор, дружба румынских мальчуганов, чьи пути-дороги разошлись из-за переезда одного из них в Швейцарию, геноцид езидов в Шангале десять лет назад. Откуда-то взялся тренд на санатории: сразу в нескольких романах действие происходит именно там. Возможно, все готовятся к стопятидесятилетию Томаса Манна и пытаются переосмыслить «Волшебную гору».

Болеть решила за миллениальский роман «Айова», изначально привлёкший в книжном своей забавной обложкой. Его авторка, Стефани Сарнагель, – немецкая то ли Отесса Мошфег, то ли Патриция Локвуд, которая, совершенно точно видела четвёртый сезон «Девочек» Лины Данэм и решила взять пример с героини сериала. Променяв продавленный диван на билет до Айовы, как и Ханна, Сарнагель отправилась в Айову, чтобы посвятить себя креативному письму. Точнее, его преподаванию в маленьком колледже уездного городка.

Помимо этого нашла в списке «Площадь рейхканцлера» Норы Боссонг, которую можно описать как более изощрённую и извращённую версию «Чтеца» Шлинка. У героини-нацистки из романа Боссонг есть пасынок, а её малолетний любовник был не только его другом, но ещё и геем, скрывающим свою ориентацию.

Очень хотелось бы однажды прочитать «Ностальгию» Андре Кубичека. По сюжету романа молодая женщина из Лаоса переезжает в Потсдам, чтобы быть с любимым, а четырнадцать лет спустя её сына-подростка буллит из-за азиатского происхождения немецкий учитель.

Ещё одна книга из длинного списка, у которой я вечно залипаю на выкладке в магазинах – «Самая красивая версия» Рут Марии Томас. Восток Германии, два миллениала, любовь, страсть, абьюз, очень много абьюза. Томас, кстати, соцработница в сфере защиты молодёжи из Коттбуса, так что явно знает о чём пишет.

В общем, никакого сбивающего с ног запаха нафталина при знакомстве с аннотациями книг-номинантов. Почитала бы весь лонг, но по иронии судьбы коротаю вечера в компании романа о сталинских репрессиях из шорт-листа «Большой книги» и «Ясной Поляны».

BY Bookовски