ReadMe.txt

🧵Работа Пенелопы это не сизифов труд

Вчера я провел у себя в твиттере два опроса. Я попросил оценить своих подписчиков, насколько понятны в тексте будут среднестатистическому взрослому читателю, владеющему русским языком как родным, два выражения с античными отсылками — сизифов труд и работа Пенелопы. Интересным образом ответы распределились зеркально (90:10 и 10:90). То есть 90% опрошенных предположили, что упоминание Сизифа, вечно катящего камень в гору, будет понятно или скорее понятно читателю. И те же 90% сказали, что читатель не разгадает, что же значит фраза про Пенелопу.

Оба выражения имеют довольно схожее значение — бесконечная работа.

Но есть важный нюанс. Сизиф был наказан и не выбирал по доброй воле катить этот камень. А вот Пенелопа, жена Одиссея, сделала осознанный выбор. В 19 главе «Одиссеи» рассказывается, как она пошла на хитрость, чтобы отвадить назойливых женихов. Она говорит им: мне надо сначала доткать покров гробовой старцу Лаэрту (отцу Одиссея). По ночам Пенелопа сама уничтожает результаты своей работы и на следующий день начинает заново:

Целый я день за тканьем проводила; а ночью, зажегши
Факел, сама все, натканное днем, распускала. Три года
Длилася хитрость удачно, и я убеждать их умела.

Если смотреть по корпусу русского языка, то упоминаемость и Пенелопы, и Сизифа в XVIII-XIX вв. в принципе была примерно равная.

В случае с женой Одиссея чаще всего пишут про работу Пенелопы (ср. с французским travail de Pénélope), реже про пенелопину ткань (toile de Pénélope), жизнь и проч.

Вот, например, Пушкин пишет Вяземской в духе современных селфхелп-книг: «Нельзя дело делать за делом, если остальное время идет беспутно. Нужно сначала уравновесить согласие. А то выйдет работа Пенелопы. Одно истребит другое. Не надобно слишком полагаться на добрые природные расположения». Или Анненский Тургеневу: «Деревенская жизнь, Тургенев — для Вас открывает Пенелопину жизнь: тките и тките».

С Сизифом же любопытно. Устойчивое сегодня выражение — сизифов труд — вообще не встречается до 1911 года. Чаще всего это «камень Сизифа» (le rocher de Sisyphe). Или «сизифова работа» (как и у Пенелопы). Например, в «Крейцеровой сонате» Толстого: «Говорить бывало, когда мы останемся одни, ужасно трудно. Какая-то это была сизифова работа». Реже — муки, мучения Сизифа.

В первые десятилетия XX века формы «сизифова работа» и «сизифов труд» некоторое время сосуществуют. Например, в 1920 году Трубецкой в книге «Европа и человечество» пишет, что работа европеизированного народа «в значительной своей части, действительно, становится Сизифовым трудом». А год спустя Деникин в «Очерках русской смуты» еще пишет «сизифова работа». Но эта форма заметно увядает: после второй мировой остается исключительно конструкция «сизифов труд».

Параллельно в эти же двадцатые-тридцатые годы исчезает постепенно конструкция про Пенелопу. Интеллектуалы со старорежимным образованием еще используют ее, как, например, Вернадский в своем дневнике за 1938 год («Работал над книгой, но медленно. Как Пенелопа, все переделываю»), но все реже. И когда Бродский в эссе 1991 года упоминает работу Пенелопы, ему уже приходится пояснять контекст — он не вполне узнаваем.

www.group-telegram.com/jp/bookswithklishin.com/686

8.6K viewsIlya Klishin, edited  Dec 27, 2023 at 17:42

🧵Работа Пенелопы это не сизифов труд

Вчера я провел у себя в твиттере два опроса. Я попросил оценить своих подписчиков, насколько понятны в тексте будут среднестатистическому взрослому читателю, владеющему русским языком как родным, два выражения с античными отсылками — сизифов труд и работа Пенелопы. Интересным образом ответы распределились зеркально (90:10 и 10:90). То есть 90% опрошенных предположили, что упоминание Сизифа, вечно катящего камень в гору, будет понятно или скорее понятно читателю. И те же 90% сказали, что читатель не разгадает, что же значит фраза про Пенелопу.

Оба выражения имеют довольно схожее значение — бесконечная работа.

Но есть важный нюанс. Сизиф был наказан и не выбирал по доброй воле катить этот камень. А вот Пенелопа, жена Одиссея, сделала осознанный выбор. В 19 главе «Одиссеи» рассказывается, как она пошла на хитрость, чтобы отвадить назойливых женихов. Она говорит им: мне надо сначала доткать покров гробовой старцу Лаэрту (отцу Одиссея). По ночам Пенелопа сама уничтожает результаты своей работы и на следующий день начинает заново:

Целый я день за тканьем проводила; а ночью, зажегши
Факел, сама все, натканное днем, распускала. Три года
Длилася хитрость удачно, и я убеждать их умела.

Если смотреть по корпусу русского языка, то упоминаемость и Пенелопы, и Сизифа в XVIII-XIX вв. в принципе была примерно равная.

В случае с женой Одиссея чаще всего пишут про работу Пенелопы (ср. с французским travail de Pénélope), реже про пенелопину ткань (toile de Pénélope), жизнь и проч.

Вот, например, Пушкин пишет Вяземской в духе современных селфхелп-книг: «Нельзя дело делать за делом, если остальное время идет беспутно. Нужно сначала уравновесить согласие. А то выйдет работа Пенелопы. Одно истребит другое. Не надобно слишком полагаться на добрые природные расположения». Или Анненский Тургеневу: «Деревенская жизнь, Тургенев — для Вас открывает Пенелопину жизнь: тките и тките».

С Сизифом же любопытно. Устойчивое сегодня выражение — сизифов труд — вообще не встречается до 1911 года. Чаще всего это «камень Сизифа» (le rocher de Sisyphe). Или «сизифова работа» (как и у Пенелопы). Например, в «Крейцеровой сонате» Толстого: «Говорить бывало, когда мы останемся одни, ужасно трудно. Какая-то это была сизифова работа». Реже — муки, мучения Сизифа.

В первые десятилетия XX века формы «сизифова работа» и «сизифов труд» некоторое время сосуществуют. Например, в 1920 году Трубецкой в книге «Европа и человечество» пишет, что работа европеизированного народа «в значительной своей части, действительно, становится Сизифовым трудом». А год спустя Деникин в «Очерках русской смуты» еще пишет «сизифова работа». Но эта форма заметно увядает: после второй мировой остается исключительно конструкция «сизифов труд».

Параллельно в эти же двадцатые-тридцатые годы исчезает постепенно конструкция про Пенелопу. Интеллектуалы со старорежимным образованием еще используют ее, как, например, Вернадский в своем дневнике за 1938 год («Работал над книгой, но медленно. Как Пенелопа, все переделываю»), но все реже. И когда Бродский в эссе 1991 года упоминает работу Пенелопы, ему уже приходится пояснять контекст — он не вполне узнаваем.

BY ReadMe.txt