Бундесканцлер

​​🇩🇪 Почему Германия такая левая?

До самого 2013 года ФРГ считалась последней страной Европы без восходящей партии «правых популистов». Даже сегодня, когда вершину общественного дискурса занимает проблема чрезмерной иммиграции, а для электорального успеха правых политиков есть объективные факторы — экономическая нестабильность и острые социальные расколы, «Альтернатива для Германии» (AfD) остаётся крайне маргинальной политической силой, в то время как правые партии, сходные по идеологии, получают значительное представительство в парламентах соседних стран, включая Францию, Италию и Нидерланды. Но в чём причины такой исключительности немецкого кейса?

1. Исторический фактор. Травма нацистского прошлого до сих пор определяет политическую культуру ФРГ. Послевоенная политика памяти (Erinnerungspolitik) и нарратив исторической ответственности, транслируемые в мемориалах, музеях, образовании и государственных СМИ, табуируют любые политические идеи, даже отдалённо напоминающие национализм. Система государственного просвещения тоже активно работает над формированием культурной устойчивости к радикализму, дискурсивно приравнивая почти любую неумеренность к вызовам демократическому строю и статусу-кво. Именно поэтому порог входа для того, чтобы сослыть «нацистом», «ревизионистом» или «антидемократом», в сегодняшней Германии так низок.

2. Культурный фактор. С одной стороны, целый корпус социологических исследований характеризует немецкое общество как солидарное, а культуру — как коллективистскую, где государство воспринимается защитником и гарантом социальной справедливости. Истоки такого этатизма by default, опять же — в истории, начиная с раннего влияния протестантской этики и заканчивая социал-демократическими реформами XX века. С другой стороны, всемирный опрос ценностей (WVS) Рональда Инглхарта показал, что граждане ФРГ более склонны поддерживать идеи равенства, экологической устойчивости и инклюзии. Доля постматериалистов здесь — самая высокая в мире, а исповедуемые ими идеалы самовыражения во многом конгруэнтны классическим политическим требованиям левых партий.

3. Институциональный фактор. Во-первых, в государственный строй Федеративной республики изначально была вшита «иммунная система» против тоталитаризма: декларативно консенсусная демократия, запрещающее исторический ревизионизм законодательство и, например, заметная роль Федеральной службы по защите Конституции, которая занимается мониторингом, классификацией и, наконец, запретом организаций, представляющих угрозу конституционному порядку. Одно заявление BfV о предполагаемом экстремизме той или иной партии способно привести к её значительной репутационной дискредитации в общественном восприятии. Во-вторых, уникальная немецкая избирательная система, по крайней мере до недавних пор, систематически снижала влияние крайних партий, но стимулировала создание коалиций, межпартийный консенсус и стремление к центру.

4. Медийный фактор. Немецкая послевоенная медийная структура тоже развивалась в контексте стремления к предотвращению радикализации: для защиты демократического плюрализма мнений по британскому образцу были созданы т.н. общественные теле- и радиовещатели, чье существование финансируется за счёт специального обязательного сбора. Ряд таких СМИ — ARD, ZDF, Deutschlandfunk — и сегодня пользуется доверием большинства немцев, однако перманентно уличается в ангажированности: риторической поддержке левых и леволиберальных тем при одновременной демонизации правых.

Иными словами, уникальная «резистентность» ФРГ к правому повороту гипердетерминирована и сводится к целой когорте политических и социальных механизмов: от мягкой «педагогики стыда» до жестких правовых мер. И хотя случай Германии сегодня — это скорее исключение, чем правило, оно не должно восприниматься как неизменное. На фоне глобальных трендов к поляризации, экономической нестабильности и пресловутого кризиса представительных демократий пересматриваться начинает и немецкая политическая норма.

@BundeskanzlerRU

www.group-telegram.com/jp/bundeskanzlerRU.com/1663

3.4K viewsedited  Nov 28, 2024 at 19:00

​​🇩🇪 Почему Германия такая левая?

До самого 2013 года ФРГ считалась последней страной Европы без восходящей партии «правых популистов». Даже сегодня, когда вершину общественного дискурса занимает проблема чрезмерной иммиграции, а для электорального успеха правых политиков есть объективные факторы — экономическая нестабильность и острые социальные расколы, «Альтернатива для Германии» (AfD) остаётся крайне маргинальной политической силой, в то время как правые партии, сходные по идеологии, получают значительное представительство в парламентах соседних стран, включая Францию, Италию и Нидерланды. Но в чём причины такой исключительности немецкого кейса?

1. Исторический фактор. Травма нацистского прошлого до сих пор определяет политическую культуру ФРГ. Послевоенная политика памяти (Erinnerungspolitik) и нарратив исторической ответственности, транслируемые в мемориалах, музеях, образовании и государственных СМИ, табуируют любые политические идеи, даже отдалённо напоминающие национализм. Система государственного просвещения тоже активно работает над формированием культурной устойчивости к радикализму, дискурсивно приравнивая почти любую неумеренность к вызовам демократическому строю и статусу-кво. Именно поэтому порог входа для того, чтобы сослыть «нацистом», «ревизионистом» или «антидемократом», в сегодняшней Германии так низок.

2. Культурный фактор. С одной стороны, целый корпус социологических исследований характеризует немецкое общество как солидарное, а культуру — как коллективистскую, где государство воспринимается защитником и гарантом социальной справедливости. Истоки такого этатизма by default, опять же — в истории, начиная с раннего влияния протестантской этики и заканчивая социал-демократическими реформами XX века. С другой стороны, всемирный опрос ценностей (WVS) Рональда Инглхарта показал, что граждане ФРГ более склонны поддерживать идеи равенства, экологической устойчивости и инклюзии. Доля постматериалистов здесь — самая высокая в мире, а исповедуемые ими идеалы самовыражения во многом конгруэнтны классическим политическим требованиям левых партий.

3. Институциональный фактор. Во-первых, в государственный строй Федеративной республики изначально была вшита «иммунная система» против тоталитаризма: декларативно консенсусная демократия, запрещающее исторический ревизионизм законодательство и, например, заметная роль Федеральной службы по защите Конституции, которая занимается мониторингом, классификацией и, наконец, запретом организаций, представляющих угрозу конституционному порядку. Одно заявление BfV о предполагаемом экстремизме той или иной партии способно привести к её значительной репутационной дискредитации в общественном восприятии. Во-вторых, уникальная немецкая избирательная система, по крайней мере до недавних пор, систематически снижала влияние крайних партий, но стимулировала создание коалиций, межпартийный консенсус и стремление к центру.

4. Медийный фактор. Немецкая послевоенная медийная структура тоже развивалась в контексте стремления к предотвращению радикализации: для защиты демократического плюрализма мнений по британскому образцу были созданы т.н. общественные теле- и радиовещатели, чье существование финансируется за счёт специального обязательного сбора. Ряд таких СМИ — ARD, ZDF, Deutschlandfunk — и сегодня пользуется доверием большинства немцев, однако перманентно уличается в ангажированности: риторической поддержке левых и леволиберальных тем при одновременной демонизации правых.

Иными словами, уникальная «резистентность» ФРГ к правому повороту гипердетерминирована и сводится к целой когорте политических и социальных механизмов: от мягкой «педагогики стыда» до жестких правовых мер. И хотя случай Германии сегодня — это скорее исключение, чем правило, оно не должно восприниматься как неизменное. На фоне глобальных трендов к поляризации, экономической нестабильности и пресловутого кризиса представительных демократий пересматриваться начинает и немецкая политическая норма.

@BundeskanzlerRU

BY Бундесканцлер