Ютуб выдал какое-то видео с участием Константина Эрнста, и хочется сказать пару слов про Константина Эрнста и его формулу выживания в дикой природе. Если долго всматриваться в Константина Эрнста, можно заметить, что отвечает на вопросы он одинаково вялым тоном (но очень вежливо) и примерно в одном и том же духе: либо он «не помнит», либо «помнит смутно».
ОРТ? Действительно, будто бы было такое ОРТ, но вы знаете, это было так давно, почти тридцать лет назад, столько воды утекло. Березовский? Какой Березовский? Погодите, я припоминаю — Борис, да? Да, кажется был такой. Листьев? О, да, Листьев, с теплотой вспоминаю, мы его вообще все часто вспоминаем.
И далее в том же духе. Гениально. Есть такие исторические деятели, которые начинают излишне углубляться в детали, эпатировать спрашивающего, нести ерунду или, наоборот, витать в облаках — в случае Эрнста складывается ощущение, что человека вообще нет в помещении. Улетел снимать фильм «Вызов». Kremlin’s Creative Director выглядит витриной собственноручно созданного визуального стиля страны — вежливо помалкивающая пустота с редкими вкраплениями каких-то блестяшек. Прыгаешь вокруг, руками размахиваешь — ничего не происходит.
Ютуб выдал какое-то видео с участием Константина Эрнста, и хочется сказать пару слов про Константина Эрнста и его формулу выживания в дикой природе. Если долго всматриваться в Константина Эрнста, можно заметить, что отвечает на вопросы он одинаково вялым тоном (но очень вежливо) и примерно в одном и том же духе: либо он «не помнит», либо «помнит смутно».
ОРТ? Действительно, будто бы было такое ОРТ, но вы знаете, это было так давно, почти тридцать лет назад, столько воды утекло. Березовский? Какой Березовский? Погодите, я припоминаю — Борис, да? Да, кажется был такой. Листьев? О, да, Листьев, с теплотой вспоминаю, мы его вообще все часто вспоминаем.
И далее в том же духе. Гениально. Есть такие исторические деятели, которые начинают излишне углубляться в детали, эпатировать спрашивающего, нести ерунду или, наоборот, витать в облаках — в случае Эрнста складывается ощущение, что человека вообще нет в помещении. Улетел снимать фильм «Вызов». Kremlin’s Creative Director выглядит витриной собственноручно созданного визуального стиля страны — вежливо помалкивающая пустота с редкими вкраплениями каких-то блестяшек. Прыгаешь вокруг, руками размахиваешь — ничего не происходит.
BY Эрнест и гиперболоиды
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
But Kliuchnikov, the Ukranian now in France, said he will use Signal or WhatsApp for sensitive conversations, but questions around privacy on Telegram do not give him pause when it comes to sharing information about the war. Telegram boasts 500 million users, who share information individually and in groups in relative security. But Telegram's use as a one-way broadcast channel — which followers can join but not reply to — means content from inauthentic accounts can easily reach large, captive and eager audiences. Telegram was co-founded by Pavel and Nikolai Durov, the brothers who had previously created VKontakte. VK is Russia’s equivalent of Facebook, a social network used for public and private messaging, audio and video sharing as well as online gaming. In January, SimpleWeb reported that VK was Russia’s fourth most-visited website, after Yandex, YouTube and Google’s Russian-language homepage. In 2016, Forbes’ Michael Solomon described Pavel Durov (pictured, below) as the “Mark Zuckerberg of Russia.” That hurt tech stocks. For the past few weeks, the 10-year yield has traded between 1.72% and 2%, as traders moved into the bond for safety when Russia headlines were ugly—and out of it when headlines improved. Now, the yield is touching its pandemic-era high. If the yield breaks above that level, that could signal that it’s on a sustainable path higher. Higher long-dated bond yields make future profits less valuable—and many tech companies are valued on the basis of profits forecast for many years in the future. Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders.
from jp
