ЭХО / Новости

Война на нейролептиках

Лучше в тюрьму, чем на фронт — возвращаться в действующую армию не хочет ни один из пациентов госпиталя, с которыми удалось поговорить журналистке «Новой вкладки». Военные лежат в отделении психиатрии и ждут решения комиссии, которая определяет их пригодность к службе. Медики говорят, что возвращение в части ждёт многих. Это понимают даже далёкие от выздоровления пациенты.

💬 «Если какое-то давление, меня всего трясёт, голова не соображает. Третий месяц таблетки пью — ни фига не помогает. Тяжело сконцентрироваться. Я уже дураком стал. [Но в перспективе] либо в тюрьму, либо иди дальше служи. Да пусть садят в тюрьму! Пять лет, зато жив останусь. А если десять — повешусь да и всё» (Павел, мобилизованный).

Среди диагнозов рядовых и младших командиров, находящихся в этом отделении — ментальные расстройства от посттравматического синдрома до шизофрении. Большую часть времени пациенты листают странички в телефонах, но новости про войну не смотрят, объясняя журналисту, что «везде враньё».

💬 «Я тоже сначала думал, что там бандеровцы. А потом поговорил — они такие же, как мы, никакие они не бандеровцы! Мы одно время дом у местных снимали. Сосед яйца нам продавал по 50 рублей, приносил с огорода зелень. Если бы я знал, что буду жить под землёй с мышами, я бы никогда не пошёл на войну» (Владимир, контрактник).

Пациентов делятся на «усиленных», которым разрешается ходить по территории больницы, и «строгих». Этих постоянно сопровождают, чтобы они не причинили вреда ни себе, ни окружающим. В психиатрическом отделении есть и те, кто лишился конечностей, но травмирующие воспоминания здесь преследуют даже не покалеченных минами и бомбами.

💬 «На войне много грязи во всех смыслах. Мы как-то пришли на позицию, а там окопы по бёдра, очень маленькие. "Что за хрень, почему так мало выкопали?" Отвечают: посмотри под ноги. Смотрим — а мы по трупам ходим. Их так много, что они уже с землёй смешались. Их никто не забрал, трупы были российские» (Камиль, контрактник).

Среди эпизодов, рассказанных этим военным, история о приказе расстрелять за пьянку двоих сослуживцев. По словам собеседника журналистки, он саботировал указание. У него диагностировали шизофрению, но комиссия может счесть, что даже такое заболевание не препятствует службе, говорят в госпитале.

💬 «Здесь такие кренделя лежат — ужас. Ведь в больнице можно купить всё: и наркотики, и водку, и проститутку. Дал 500 рублей охране — вышел — нажрался — вернулся. Наркоманам и алкоголикам на ВВК ставят категорию Д, некоторые возвращаются в часть после госпиталя: санитарам помогают, дрова колют. Оружие им уже не дают. Остальным категорию В — и обратно» (медсестра).

С этой категорией военнообязанный не подлежит призыву, но считается годным в период мобилизации. Формально в России нет военного положения, при котором таких людей могут направлять на фронт, однако на практике это условие не соблюдается.

www.group-telegram.com/jp/echoonline_news.com/9210

23.3K viewsedited  Sep 19 at 09:36

Война на нейролептиках

Лучше в тюрьму, чем на фронт — возвращаться в действующую армию не хочет ни один из пациентов госпиталя, с которыми удалось поговорить журналистке «Новой вкладки». Военные лежат в отделении психиатрии и ждут решения комиссии, которая определяет их пригодность к службе. Медики говорят, что возвращение в части ждёт многих. Это понимают даже далёкие от выздоровления пациенты.

💬 «Если какое-то давление, меня всего трясёт, голова не соображает. Третий месяц таблетки пью — ни фига не помогает. Тяжело сконцентрироваться. Я уже дураком стал. [Но в перспективе] либо в тюрьму, либо иди дальше служи. Да пусть садят в тюрьму! Пять лет, зато жив останусь. А если десять — повешусь да и всё» (Павел, мобилизованный).

Среди диагнозов рядовых и младших командиров, находящихся в этом отделении — ментальные расстройства от посттравматического синдрома до шизофрении. Большую часть времени пациенты листают странички в телефонах, но новости про войну не смотрят, объясняя журналисту, что «везде враньё».

💬 «Я тоже сначала думал, что там бандеровцы. А потом поговорил — они такие же, как мы, никакие они не бандеровцы! Мы одно время дом у местных снимали. Сосед яйца нам продавал по 50 рублей, приносил с огорода зелень. Если бы я знал, что буду жить под землёй с мышами, я бы никогда не пошёл на войну» (Владимир, контрактник).

Пациентов делятся на «усиленных», которым разрешается ходить по территории больницы, и «строгих». Этих постоянно сопровождают, чтобы они не причинили вреда ни себе, ни окружающим. В психиатрическом отделении есть и те, кто лишился конечностей, но травмирующие воспоминания здесь преследуют даже не покалеченных минами и бомбами.

💬 «На войне много грязи во всех смыслах. Мы как-то пришли на позицию, а там окопы по бёдра, очень маленькие. "Что за хрень, почему так мало выкопали?" Отвечают: посмотри под ноги. Смотрим — а мы по трупам ходим. Их так много, что они уже с землёй смешались. Их никто не забрал, трупы были российские» (Камиль, контрактник).

Среди эпизодов, рассказанных этим военным, история о приказе расстрелять за пьянку двоих сослуживцев. По словам собеседника журналистки, он саботировал указание. У него диагностировали шизофрению, но комиссия может счесть, что даже такое заболевание не препятствует службе, говорят в госпитале.

💬 «Здесь такие кренделя лежат — ужас. Ведь в больнице можно купить всё: и наркотики, и водку, и проститутку. Дал 500 рублей охране — вышел — нажрался — вернулся. Наркоманам и алкоголикам на ВВК ставят категорию Д, некоторые возвращаются в часть после госпиталя: санитарам помогают, дрова колют. Оружие им уже не дают. Остальным категорию В — и обратно» (медсестра).

С этой категорией военнообязанный не подлежит призыву, но считается годным в период мобилизации. Формально в России нет военного положения, при котором таких людей могут направлять на фронт, однако на практике это условие не соблюдается.

BY ЭХО / Новости