Участником нигерийского газового проекта вполне мог стать «Газпром». Он получил приглашение едва ли не первым, даже создал с местной госкорпорацией СП Nigaz, профиль которого подразумевал развитие поставок газа на внутренний рынок. «Газпром» участвовал в проработке проекта, его обосновании, но войти сам не решился.
Участие в АКК могло бы дать российским компаниям контракты на строительство, поставки труб и оборудования, а также возможность выйти на новые рынки — газа, газомоторного топлива, электроэнергии.
Нигерия пока ещё заинтересована в партнёрстве с российскими компаниями, потому что понимает: главной проблемой может быть заполнение трубы газом. Нынешние игроки поставлять газ на внутренний рынок не заинтересованы, они предпочитают экспорт, и за каждый миллиард кубометров с заводом «Нигерия СПГ» идёт борьба. В отличие от Китая и ЕС, Россия может быть заинтересована в том, чтобы газ оставался именно в Нигерии. Теоретически.
На практике ответственное в том числе и за Нигерию подразделение — Gazprom International — продолжает искать добычные проекты, с таким упорством, будто в России газ вот-вот кончится. Лучом света была новость про намерение вложиться в ЭС во Вьетнаме но других за ней пока не последовало, и в Африке Gazprom International остаётся исключительно «добывающей» компанией (точнее, пытающейся добывать).
Участником нигерийского газового проекта вполне мог стать «Газпром». Он получил приглашение едва ли не первым, даже создал с местной госкорпорацией СП Nigaz, профиль которого подразумевал развитие поставок газа на внутренний рынок. «Газпром» участвовал в проработке проекта, его обосновании, но войти сам не решился.
Участие в АКК могло бы дать российским компаниям контракты на строительство, поставки труб и оборудования, а также возможность выйти на новые рынки — газа, газомоторного топлива, электроэнергии.
Нигерия пока ещё заинтересована в партнёрстве с российскими компаниями, потому что понимает: главной проблемой может быть заполнение трубы газом. Нынешние игроки поставлять газ на внутренний рынок не заинтересованы, они предпочитают экспорт, и за каждый миллиард кубометров с заводом «Нигерия СПГ» идёт борьба. В отличие от Китая и ЕС, Россия может быть заинтересована в том, чтобы газ оставался именно в Нигерии. Теоретически.
На практике ответственное в том числе и за Нигерию подразделение — Gazprom International — продолжает искать добычные проекты, с таким упорством, будто в России газ вот-вот кончится. Лучом света была новость про намерение вложиться в ЭС во Вьетнаме но других за ней пока не последовало, и в Африке Gazprom International остаётся исключительно «добывающей» компанией (точнее, пытающейся добывать).
Although some channels have been removed, the curation process is considered opaque and insufficient by analysts. The gold standard of encryption, known as end-to-end encryption, where only the sender and person who receives the message are able to see it, is available on Telegram only when the Secret Chat function is enabled. Voice and video calls are also completely encrypted. At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup. Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. During the operations, Sebi officials seized various records and documents, including 34 mobile phones, six laptops, four desktops, four tablets, two hard drive disks and one pen drive from the custody of these persons.
from jp
