В староокситанском эти два слова звучат почти одинаково: cor ‘сердце’, cors ‘тело’. Как их не спутать?
В латыни было три грамматических рода (мужской, женский и средний), а в романских языках осталось только два (есть нюансы, но мы их опустим). Словам среднего рода надо было куда-то деться, и они неравномерно распределились между мужским и женским.
Так вот, латинские COR ‘сердце’ и CORPUS ‘тело’ оба среднего рода, но в староокситанском cors сменило род на мужской, а cor осталось среднего – такой вот редкий интересный реликт утраченной категории. Получается, разница между этими двумя словами прежде всего грамматическая: у "сердца" (cor) в единственном числе невозможно окончание -s, показатель мужского рода у "тела" (cors).
Оба слова у трубадуров встречаются крайне часто. С сердцем все понятно (ну какая любовная лирика без постоянных упоминаний сердца), а тело почему такое вездесущее? Ну, иногда речь действительно о плоти и телесности. Но чаще используется устойчивое выражение «мое (твое, его, ее…) тело», которое означает всего-навсего «я (ты, он, она…)». Так что, когда Джауфре Рудель пишет per vos totz lo cors mi dol, он имеет в виду не «из-за вас у меня все тело болит», а «из-за вас я весь в страдании». А ieu mos cors (буквально «я мое тело») означало «я собственной персоной».
Такая внутренняя форма поначалу может шокировать, но ведь для носителей языка она уже стерлась, и при употреблении этих выражений они думали о теле не сильно больше, чем когда сейчас по-английски говорят somebody или nobody.
Если переводить это «мое тело» буквально, иногда может получиться что-нибудь забавно-неприличное или даже парадоксальное. Например, у Раймбаута де Вакейраса: «пока я не получу весточку от ее прекрасного тела». Или у Арнаута Даниэля: «где бы я ни был, мое тело не отдаляется от нее ни на ноготь».
(Да, ошибки переписчиков и вытекающую из них путаницу между cor и cors никто не отменял. Но для этого текcтологию и придумали 😉)
В староокситанском эти два слова звучат почти одинаково: cor ‘сердце’, cors ‘тело’. Как их не спутать?
В латыни было три грамматических рода (мужской, женский и средний), а в романских языках осталось только два (есть нюансы, но мы их опустим). Словам среднего рода надо было куда-то деться, и они неравномерно распределились между мужским и женским.
Так вот, латинские COR ‘сердце’ и CORPUS ‘тело’ оба среднего рода, но в староокситанском cors сменило род на мужской, а cor осталось среднего – такой вот редкий интересный реликт утраченной категории. Получается, разница между этими двумя словами прежде всего грамматическая: у "сердца" (cor) в единственном числе невозможно окончание -s, показатель мужского рода у "тела" (cors).
Оба слова у трубадуров встречаются крайне часто. С сердцем все понятно (ну какая любовная лирика без постоянных упоминаний сердца), а тело почему такое вездесущее? Ну, иногда речь действительно о плоти и телесности. Но чаще используется устойчивое выражение «мое (твое, его, ее…) тело», которое означает всего-навсего «я (ты, он, она…)». Так что, когда Джауфре Рудель пишет per vos totz lo cors mi dol, он имеет в виду не «из-за вас у меня все тело болит», а «из-за вас я весь в страдании». А ieu mos cors (буквально «я мое тело») означало «я собственной персоной».
Такая внутренняя форма поначалу может шокировать, но ведь для носителей языка она уже стерлась, и при употреблении этих выражений они думали о теле не сильно больше, чем когда сейчас по-английски говорят somebody или nobody.
Если переводить это «мое тело» буквально, иногда может получиться что-нибудь забавно-неприличное или даже парадоксальное. Например, у Раймбаута де Вакейраса: «пока я не получу весточку от ее прекрасного тела». Или у Арнаута Даниэля: «где бы я ни был, мое тело не отдаляется от нее ни на ноготь».
(Да, ошибки переписчиков и вытекающую из них путаницу между cor и cors никто не отменял. Но для этого текcтологию и придумали 😉)
The War on Fakes channel has repeatedly attempted to push conspiracies that footage from Ukraine is somehow being falsified. One post on the channel from February 24 claimed without evidence that a widely viewed photo of a Ukrainian woman injured in an airstrike in the city of Chuhuiv was doctored and that the woman was seen in a different photo days later without injuries. The post, which has over 600,000 views, also baselessly claimed that the woman's blood was actually makeup or grape juice. Overall, extreme levels of fear in the market seems to have morphed into something more resembling concern. For example, the Cboe Volatility Index fell from its 2022 peak of 36, which it hit Monday, to around 30 on Friday, a sign of easing tensions. Meanwhile, while the price of WTI crude oil slipped from Sunday’s multiyear high $130 of barrel to $109 a pop. Markets have been expecting heavy restrictions on Russian oil, some of which the U.S. has already imposed, and that would reduce the global supply and bring about even more burdensome inflation. "The argument from Telegram is, 'You should trust us because we tell you that we're trustworthy,'" Maréchal said. "It's really in the eye of the beholder whether that's something you want to buy into." The SC urges the public to refer to the SC’s I nvestor Alert List before investing. The list contains details of unauthorised websites, investment products, companies and individuals. Members of the public who suspect that they have been approached by unauthorised firms or individuals offering schemes that promise unrealistic returns Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders.
from jp
