В 1953 году в доме Перли и Холланда Куков появляется мужчина, знакомый хозяина дома по военному госпиталю, в котором они оба оказались. Тизер «Перли узнаёт от Базза шокирующую правду о своем муже» наводит на мысли про возможное предательство (не шпионил ли он на японцев? не дезертировал ли?), но секрет Холланда в другом, и для его брака он является серьезной угрозой. В «Истории одного супружества» поднимаются темы ЛГБТ (Эндрю Шон Грир — открытый гомосексуал) и расизма (Куки чернокожие, за окном, напоминаю, 1953 год), материнства (сына зовут просто Сыночек) и выбора, но не просто мелодрамой этот роман делает тема войн и тех шрамов, что они оставляют на телах и душах. А еще важно и для сюжета, и для времени прочтения мною книги Грира, что «это не обычная история о мужчинах на войне — она о тех, кто на войну не пошел. <…> Их выжгли из истории, потому что ничто не жжет так, как позор. Никто не расплачивается их купюрами. Но я вписала их имена в мою историю. Я вписала все наши имена. Как еще нас смогут вспомнить?»
В 1953 году в доме Перли и Холланда Куков появляется мужчина, знакомый хозяина дома по военному госпиталю, в котором они оба оказались. Тизер «Перли узнаёт от Базза шокирующую правду о своем муже» наводит на мысли про возможное предательство (не шпионил ли он на японцев? не дезертировал ли?), но секрет Холланда в другом, и для его брака он является серьезной угрозой. В «Истории одного супружества» поднимаются темы ЛГБТ (Эндрю Шон Грир — открытый гомосексуал) и расизма (Куки чернокожие, за окном, напоминаю, 1953 год), материнства (сына зовут просто Сыночек) и выбора, но не просто мелодрамой этот роман делает тема войн и тех шрамов, что они оставляют на телах и душах. А еще важно и для сюжета, и для времени прочтения мною книги Грира, что «это не обычная история о мужчинах на войне — она о тех, кто на войну не пошел. <…> Их выжгли из истории, потому что ничто не жжет так, как позор. Никто не расплачивается их купюрами. Но я вписала их имена в мою историю. Я вписала все наши имена. Как еще нас смогут вспомнить?»
Telegram, which does little policing of its content, has also became a hub for Russian propaganda and misinformation. Many pro-Kremlin channels have become popular, alongside accounts of journalists and other independent observers. The original Telegram channel has expanded into a web of accounts for different locations, including specific pages made for individual Russian cities. There's also an English-language website, which states it is owned by the people who run the Telegram channels. The Russian invasion of Ukraine has been a driving force in markets for the past few weeks. Channels are not fully encrypted, end-to-end. All communications on a Telegram channel can be seen by anyone on the channel and are also visible to Telegram. Telegram may be asked by a government to hand over the communications from a channel. Telegram has a history of standing up to Russian government requests for data, but how comfortable you are relying on that history to predict future behavior is up to you. Because Telegram has this data, it may also be stolen by hackers or leaked by an internal employee. "Russians are really disconnected from the reality of what happening to their country," Andrey said. "So Telegram has become essential for understanding what's going on to the Russian-speaking world."
from jp
