Не помню, сколько лет (точно больше десяти) мы знакомы с Сергеем Самойленко. Для меня он всегда был в первую очередь культуртрегером и журналистом. Как поэта я его почти не знал, хотя именно это определение всегда шло у Самойленко через запятую — вторым, иногда и первым. Какие-то стихи он публикует у себя в фейсбуке, а еще есть несколько книжек, и одну из которых Сергей подарил мне, когда я заходил к ним с Юлей незадолго до отъезда. (Все в этом году уезжают, я каждый раз боюсь, что это навсегда.) Большинство стихотворений в книге «Остановки сердца» написаны Сергеем в 1990-е; не в последнюю очередь она интересна мне именно этим: пока я учился в школе, люди творили всякие интересные штуки, и ретроспективно это осмысливать очень здорово. А еще понял, что мне далеко не все стихи Самойленко по нраву, но по ним видно, что он настоящий большой поэт, не чуждый и традиции, и экспериментам. Горжусь знакомством с ним, дорожу подарком, надеюсь увидеть его и Юлю когда-нибудь снова. Год-то такой, что надеяться всё труднее.
Не помню, сколько лет (точно больше десяти) мы знакомы с Сергеем Самойленко. Для меня он всегда был в первую очередь культуртрегером и журналистом. Как поэта я его почти не знал, хотя именно это определение всегда шло у Самойленко через запятую — вторым, иногда и первым. Какие-то стихи он публикует у себя в фейсбуке, а еще есть несколько книжек, и одну из которых Сергей подарил мне, когда я заходил к ним с Юлей незадолго до отъезда. (Все в этом году уезжают, я каждый раз боюсь, что это навсегда.) Большинство стихотворений в книге «Остановки сердца» написаны Сергеем в 1990-е; не в последнюю очередь она интересна мне именно этим: пока я учился в школе, люди творили всякие интересные штуки, и ретроспективно это осмысливать очень здорово. А еще понял, что мне далеко не все стихи Самойленко по нраву, но по ним видно, что он настоящий большой поэт, не чуждый и традиции, и экспериментам. Горжусь знакомством с ним, дорожу подарком, надеюсь увидеть его и Юлю когда-нибудь снова. Год-то такой, что надеяться всё труднее.
Andrey, a Russian entrepreneur living in Brazil who, fearing retaliation, asked that NPR not use his last name, said Telegram has become one of the few places Russians can access independent news about the war. Groups are also not fully encrypted, end-to-end. This includes private groups. Private groups cannot be seen by other Telegram users, but Telegram itself can see the groups and all of the communications that you have in them. All of the same risks and warnings about channels can be applied to groups. In a message on his Telegram channel recently recounting the episode, Durov wrote: "I lost my company and my home, but would do it again – without hesitation." The next bit isn’t clear, but Durov reportedly claimed that his resignation, dated March 21st, was an April Fools’ prank. TechCrunch implies that it was a matter of principle, but it’s hard to be clear on the wheres, whos and whys. Similarly, on April 17th, the Moscow Times quoted Durov as saying that he quit the company after being pressured to reveal account details about Ukrainians protesting the then-president Viktor Yanukovych. "He has kind of an old-school cyber-libertarian world view where technology is there to set you free," Maréchal said.
from jp
