Эллиниcтика

К прекращению движения, застою и остановке пытаются принудить и мужчину, тем самым как бы лишив подчиняемый полис его маскулинности, если можно так выразиться, «обабить» его. Именно так обстоят дела в законченно оседлых обществах: скажем, Геродот замечает, что «людей у персов много, а мужей среди них мало». Про тирана Аристодема тоже, по Плутарху, говорили, что он «един­ст­вен­ный муж­ сре­ди куман­цев».

Более того, сообщает Полиэн, персидский царь царей, Кир, «когда лидийцы опять восстали … послал Мазара Мидянина, поручив, чтобы, когда он завладеет страной, отнять у них оружие и коней и заставить их носить женское платье, и еще не учиться ни стрелять из лука, ни ездить верхом, а всем ткать и перебирать струны … лидийцы, быв прежде самыми воинственными из варваров, стали самыми неспособными к войне», и тем перестали быть угрозой.

Согласно Дионисию, похожее устроил и Ари­сто­дем, захватив власть: вскоре он «решил, что неза­мет­но под­рас­та­ет нема­лая угро­за для него» в виде сыновей убитых им граждан города; тогда он, «при­ни­мая меры пре­до­сто­рож­но­сти в отно­ше­нии них, чтобы как-нибудь … не замыс­ли­ли что-либо про­тив тира­нии … решил изне­жить посред­ст­вом вос­пи­та­ния всю под­рас­таю­щую моло­дежь горо­да, упразд­нив гим­на­сии и тре­ни­ров­ки с ору­жи­ем, а так­же изме­нив образ жиз­ни, кото­рый маль­чи­ки вели преж­де. А имен­но, он при­ка­зал юно­шам носить длин­ные воло­сы, подоб­но девуш­кам, укра­шая их цве­та­ми, зави­вая и покры­вая куд­ри голов­ны­ми сет­ка­ми, наде­вать раз­но­цвет­ные и дохо­дя­щие до пят хито­ны, заку­ты­вать­ся в тон­кие и мяг­кие накид­ки и досуг свой про­во­дить в тени­стых местах … их сопро­вож­да­ли шед­шие рядом нянь­ки, кото­рые нес­ли зон­ты и вее­ры. И мыли их те же самые жен­щи­ны … Таким вот вос­пи­та­ни­ем Ари­сто­дем губил маль­чи­ков». Иными словами, чтобы обезопасить свою власть, он также решил обратить мужчин в женщин, от которых совсем не боялся восстания.

Евгений Головин писал похожее: «Если кто-либо станет бунтовать … его всегда могут обвинить в легкомыслии, верхоглядстве, дилетантизме, авантюризме — по сути, в наличии мужских качеств. Отсюда унизительные компромиссы и страх индивида перед гинекократическими законами … который глубинная психология вообще и Эрих Нойман (1975) в частности именуют „страхом перед кастрацией“», тем самым, что осуществлялось порой даже буквально, но чаще — концептуально, ментально и психологически, пусть и не всегда так в открытую и лобовую, как в случае персов и Аристодема.

Процесс, который лишает номадической активности, одомашнивает, нередко сравнивают с чем-то подобным: уже Ницше писал, что «нравственные чудища старых времен сходятся в том, что … „если глаз твой соблазняет тебя, вырви его“», отмечая, что подобное «„лечение“ есть кастрация». Увы! «Таково наше общество, наше прирученное, посредственное, оскопленное общество». Выхолощенность в нём скорее норма, при знакомстве с типичной жертвой которой скорее прочих приходит на ум пожелание в духе «grow some balls».

То, к чему стремились уже древние деспотии и тирании, с успехом продолжается и в наши дни. Кочевой элемент старательно вымывается из мужчины, что отмечает автор легендарного Стэнфордского тюремного эксперимента, психол. Ф. Зимбардо (2017 [2015]): «В вырождении мужчины участвует целая цепочка институтов, начиная от государства … и заканчивая учебными заведениями и семьей».

⬅️⬆️ «Мужчина номад, а женщина оседла?», 4/6 ➡️

www.group-telegram.com/jp/hellenistics.com/391

11.3K viewsedited  Feb 11 at 14:44

К прекращению движения, застою и остановке пытаются принудить и мужчину, тем самым как бы лишив подчиняемый полис его маскулинности, если можно так выразиться, «обабить» его. Именно так обстоят дела в законченно оседлых обществах: скажем, Геродот замечает, что «людей у персов много, а мужей среди них мало». Про тирана Аристодема тоже, по Плутарху, говорили, что он «един­ст­вен­ный муж­ сре­ди куман­цев».

Более того, сообщает Полиэн, персидский царь царей, Кир, «когда лидийцы опять восстали … послал Мазара Мидянина, поручив, чтобы, когда он завладеет страной, отнять у них оружие и коней и заставить их носить женское платье, и еще не учиться ни стрелять из лука, ни ездить верхом, а всем ткать и перебирать струны … лидийцы, быв прежде самыми воинственными из варваров, стали самыми неспособными к войне», и тем перестали быть угрозой.

Согласно Дионисию, похожее устроил и Ари­сто­дем, захватив власть: вскоре он «решил, что неза­мет­но под­рас­та­ет нема­лая угро­за для него» в виде сыновей убитых им граждан города; тогда он, «при­ни­мая меры пре­до­сто­рож­но­сти в отно­ше­нии них, чтобы как-нибудь … не замыс­ли­ли что-либо про­тив тира­нии … решил изне­жить посред­ст­вом вос­пи­та­ния всю под­рас­таю­щую моло­дежь горо­да, упразд­нив гим­на­сии и тре­ни­ров­ки с ору­жи­ем, а так­же изме­нив образ жиз­ни, кото­рый маль­чи­ки вели преж­де. А имен­но, он при­ка­зал юно­шам носить длин­ные воло­сы, подоб­но девуш­кам, укра­шая их цве­та­ми, зави­вая и покры­вая куд­ри голов­ны­ми сет­ка­ми, наде­вать раз­но­цвет­ные и дохо­дя­щие до пят хито­ны, заку­ты­вать­ся в тон­кие и мяг­кие накид­ки и досуг свой про­во­дить в тени­стых местах … их сопро­вож­да­ли шед­шие рядом нянь­ки, кото­рые нес­ли зон­ты и вее­ры. И мыли их те же самые жен­щи­ны … Таким вот вос­пи­та­ни­ем Ари­сто­дем губил маль­чи­ков». Иными словами, чтобы обезопасить свою власть, он также решил обратить мужчин в женщин, от которых совсем не боялся восстания.

Евгений Головин писал похожее: «Если кто-либо станет бунтовать … его всегда могут обвинить в легкомыслии, верхоглядстве, дилетантизме, авантюризме — по сути, в наличии мужских качеств. Отсюда унизительные компромиссы и страх индивида перед гинекократическими законами … который глубинная психология вообще и Эрих Нойман (1975) в частности именуют „страхом перед кастрацией“», тем самым, что осуществлялось порой даже буквально, но чаще — концептуально, ментально и психологически, пусть и не всегда так в открытую и лобовую, как в случае персов и Аристодема.

Процесс, который лишает номадической активности, одомашнивает, нередко сравнивают с чем-то подобным: уже Ницше писал, что «нравственные чудища старых времен сходятся в том, что … „если глаз твой соблазняет тебя, вырви его“», отмечая, что подобное «„лечение“ есть кастрация». Увы! «Таково наше общество, наше прирученное, посредственное, оскопленное общество». Выхолощенность в нём скорее норма, при знакомстве с типичной жертвой которой скорее прочих приходит на ум пожелание в духе «grow some balls».

То, к чему стремились уже древние деспотии и тирании, с успехом продолжается и в наши дни. Кочевой элемент старательно вымывается из мужчины, что отмечает автор легендарного Стэнфордского тюремного эксперимента, психол. Ф. Зимбардо (2017 [2015]): «В вырождении мужчины участвует целая цепочка институтов, начиная от государства … и заканчивая учебными заведениями и семьей».

⬅️⬆️ «Мужчина номад, а женщина оседла?», 4/6 ➡️

BY Эллиниcтика