Один из плюсов существования различных дисциплин и направлений философии в том, что порой примеры из других областей бывают поучительными. Так, по каналам философов сознания недавно пронеслась волна постов о том, можно ли переводить «mind» как «разум», а не как «сознание». Это мне напомнило о спорах насчет перевода «belief» в эпистемологии.
Но для начала, а какая вообще разница, переводится ли некий термин единообразно или нет? Может, везде должен решать его величество контекст и первый королевский помощник, именуемый «авторским произволом»? В чем ставка?
По моим наблюдениям типично возникает два соображения о том, почему это важно. Первое состоит в том, что определенные варианты перевода могут наводить неподготовленного слушателя на нерелевантные интуиции и ассоциации. Второе отсылается к тому, что есть сложившаяся среди профессионального сообщества тенденция переводить некоторый термин так, а не иначе. Отсюда следует этический аргумент о том, что неподготовленные слушатели заслуживают справедливого отношения — того, чтобы им передавали тему в плюс-минус устоявшейся терминологии, а не в авторском переводе, который сам по себе может стать помехой на пути дальнейшего изучения темы. Банальный пример: по поисковому запросу «разум-тело» вы не найдете интересующей вас информации, а по запросу «сознание-тело» найдете.
Но что там с «belief»? Есть два устоявшихся варианта – «убеждение» и «мнение». Разумно задаться вопросом, а как же именно они устоялись? Вполне себе достойным образом употребления этих слов в статьях по эпистемологии. Они не были навязаны директивно, открыты для пересмотра и, можно сказать, даже прошли некий конкурентный отбор.
Каноничным примером перевода, который уводит мысли незнакомого с эпистемологией человека в отдаленные от нее матери, является перевод «belief» как «верования». Если вы хотите пользоваться таким переводом, то должны быть готовы, что чуть ли не каждый встречный будет после ваших слов задумываться о религии или даже сходу высказываться о том, что «обоснованной веры не бывает». В этом плане выбор терминологии и вариантов перевода – это не столь безобидное дело, как может показаться, поскольку мы в конечном счете ответственны за прайминг, который этим самым выбором создаем.
Совсем другая ситуация с переводом «belief» как «полагания». Такой вариант, кажется, сходу не создает ненужных ассоциаций, но почему он тогда не принят в контексте эпистемологии? Полагаю, что дело в том, что этот термин в общефилософском контексте уже соотнесен с немецкой классической философией. Теперь уже риск в том, что подготовленные люди, услышав знакомое слово, скрасят обсуждение одних проблем обсуждением того, что к ним напрямую не относится.
Часто ли русскоязычные эпистемологи спорят о правильном переводе «belief»? Очень редко. На то есть понятная причина: если в конце концов мы сходимся на том, что используем любой из переводов как технический термин для обозначения интересующего нас явления, то никакой проблемы нет в том, называете ли вы его «мнением» или «верованием».
И тут важно понять, а какое явление нас интересует? С «belief» всё относительно просто, хотя единого философского значения у термина нет. Есть три наиболее вероятных варианта того, что именно называют этим словом – ментальное состояние, пропозициональную установку или поведенческую диспозицию. Эти разные взгляды на природу убеждения объединяет общая интуиция нефактивности того состояния, установки или диспозиции, на которую мы хотим указать. Означает это следующее: если вы в чем-то убеждены, то это не значит, что так оно и есть.
Так или иначе, невысказанный мотив многих споров о переводе – это забота о тех, кто с темой не знаком вообще, а поэтому предполагается, что их нетрудно запутать. Мне видится, что эту заботу можно выразить более явно, заявив напрямую: «Оставь ассоциации всяк сюда входящий и рассматривай философские термины только в их техническом значении».
Один из плюсов существования различных дисциплин и направлений философии в том, что порой примеры из других областей бывают поучительными. Так, по каналам философов сознания недавно пронеслась волна постов о том, можно ли переводить «mind» как «разум», а не как «сознание». Это мне напомнило о спорах насчет перевода «belief» в эпистемологии.
Но для начала, а какая вообще разница, переводится ли некий термин единообразно или нет? Может, везде должен решать его величество контекст и первый королевский помощник, именуемый «авторским произволом»? В чем ставка?
По моим наблюдениям типично возникает два соображения о том, почему это важно. Первое состоит в том, что определенные варианты перевода могут наводить неподготовленного слушателя на нерелевантные интуиции и ассоциации. Второе отсылается к тому, что есть сложившаяся среди профессионального сообщества тенденция переводить некоторый термин так, а не иначе. Отсюда следует этический аргумент о том, что неподготовленные слушатели заслуживают справедливого отношения — того, чтобы им передавали тему в плюс-минус устоявшейся терминологии, а не в авторском переводе, который сам по себе может стать помехой на пути дальнейшего изучения темы. Банальный пример: по поисковому запросу «разум-тело» вы не найдете интересующей вас информации, а по запросу «сознание-тело» найдете.
Но что там с «belief»? Есть два устоявшихся варианта – «убеждение» и «мнение». Разумно задаться вопросом, а как же именно они устоялись? Вполне себе достойным образом употребления этих слов в статьях по эпистемологии. Они не были навязаны директивно, открыты для пересмотра и, можно сказать, даже прошли некий конкурентный отбор.
Каноничным примером перевода, который уводит мысли незнакомого с эпистемологией человека в отдаленные от нее матери, является перевод «belief» как «верования». Если вы хотите пользоваться таким переводом, то должны быть готовы, что чуть ли не каждый встречный будет после ваших слов задумываться о религии или даже сходу высказываться о том, что «обоснованной веры не бывает». В этом плане выбор терминологии и вариантов перевода – это не столь безобидное дело, как может показаться, поскольку мы в конечном счете ответственны за прайминг, который этим самым выбором создаем.
Совсем другая ситуация с переводом «belief» как «полагания». Такой вариант, кажется, сходу не создает ненужных ассоциаций, но почему он тогда не принят в контексте эпистемологии? Полагаю, что дело в том, что этот термин в общефилософском контексте уже соотнесен с немецкой классической философией. Теперь уже риск в том, что подготовленные люди, услышав знакомое слово, скрасят обсуждение одних проблем обсуждением того, что к ним напрямую не относится.
Часто ли русскоязычные эпистемологи спорят о правильном переводе «belief»? Очень редко. На то есть понятная причина: если в конце концов мы сходимся на том, что используем любой из переводов как технический термин для обозначения интересующего нас явления, то никакой проблемы нет в том, называете ли вы его «мнением» или «верованием».
И тут важно понять, а какое явление нас интересует? С «belief» всё относительно просто, хотя единого философского значения у термина нет. Есть три наиболее вероятных варианта того, что именно называют этим словом – ментальное состояние, пропозициональную установку или поведенческую диспозицию. Эти разные взгляды на природу убеждения объединяет общая интуиция нефактивности того состояния, установки или диспозиции, на которую мы хотим указать. Означает это следующее: если вы в чем-то убеждены, то это не значит, что так оно и есть.
Так или иначе, невысказанный мотив многих споров о переводе – это забота о тех, кто с темой не знаком вообще, а поэтому предполагается, что их нетрудно запутать. Мне видится, что эту заботу можно выразить более явно, заявив напрямую: «Оставь ассоциации всяк сюда входящий и рассматривай философские термины только в их техническом значении».
BY здесь были драконы
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Apparently upbeat developments in Russia's discussions with Ukraine helped at least temporarily send investors back into risk assets. Russian President Vladimir Putin said during a meeting with his Belarusian counterpart Alexander Lukashenko that there were "certain positive developments" occurring in the talks with Ukraine, according to a transcript of their meeting. Putin added that discussions were happening "almost on a daily basis." At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup. Perpetrators of such fraud use various marketing techniques to attract subscribers on their social media channels. 'Wild West' Stocks closed in the red Friday as investors weighed upbeat remarks from Russian President Vladimir Putin about diplomatic discussions with Ukraine against a weaker-than-expected print on U.S. consumer sentiment.
from jp
