(чтобы понимать, что происходит, ознакомьтесь с ними, выше есть линк).
О первом моменте. Алексей, отличная позиция! Однако мы не помним, чтобы сводили философию Мейясу к одному тексту. Посты мемно комментируют конкретный косяк в переводе, восстанавливают контекст вокруг этого косяка, а также троллят хайп, некогда поднявшийся вокруг «После конечности». Вы можете с этим спорить, но хайп-страсти по Мейясу разгорелись именно после перевода книги. Событие «преодоление[-без-преодоления] корреляционизма» (и нет, преодоление не состоялось вовсе не потому, что спекулятивно одарённый продолжает корреляциониста, а потому что его радикализация круга проваливается) для русскоязычного читателя также случилось ровно после этого. Да вы и сами признали, что рецепция состоялась вокруг этого текста. Для нашей критики не было никакой необходимости осуществлять обзор всего творчества Мейясу, которого вы, видимо, требуете (но неясно, почему это требование релевантно в контексте того, чем мы занимались). В следующий раз сделаем приписку: «но сейчас Квентин хороший мальчик, потому что иначе взглянул на идеализм»😂, хотя на наш взгляд радикальность изменений, о которых говорит Алексей, преувеличена.
Говоря о «хорошем Квентине» «спустя шесть лет». Мы посмотрели «После конечности», «Время без становления», «Каноничный вопрос и фактичность» (смотрели и другие тексты, но в них Квентин не затрагивает тему преодоления круга). Последний текст среди перечисленных датируется 2013-м годом, так что прошло даже семь лет (с публикации «После конечности»). Во всех трёх текстах используется конкретный логический эксплойт, который был нам интересен в посте. Он работает не только в случае идеалиста, но в итоговом аргументе против круга (который есть во всех трех текстах). Можно ли свести Мейясу к одному тексту? Нет [хотя не уверены, скорее всего можно, но нам этот вопрос не особо интересен]. Можно ли найти в этих текстах одну и ту же манеру преодолевать круг? Да. Причем в поздних текстах проблему этой аргументации сложнее увидеть, потому что теме к.к. посвящается меньше внимания, чем в программной работе. Даже если бы наше высказывание претендовало на общий обзор этой философии, затронутый аспект оставался бы прежним. Почему выделение категории «субъектализм» должно что-то менять для нас — неясно, ведь главный предмет нашей критики не упоротая таксономия вымышленных философских течений.
О втором моменте. Алексей, если вы придёте критиковать перевод от Pensée Française, то его никто не будет прикрывать энтузиазмом. И давайте оговоримся: в индустрии философских переводов в русскоязычном поле всё работает на энтузиазме, даже если кому-то швыряют пару жадных копеек. К переводчику было максимально лояльное отношение в посте. Когда было сказано, что можно не знать какого-то правила, то это было сказано всерьёз. Слабое отрицание в оригинале реально можно интересно анализировать, использовав его для деконструкции текста. Так что благодарность переводчику не была такой уж саркастичной. В том же тексте упоминается редактор (или несколько редакторов), чьей задачей было вычитывать текст в регистре понимания (в тексте на этом ставится акцент). Поскольку в русскоязычном поле редактора считают чуть ли мессией, которая тащит на себе текст, то было бы странно не потроллить столь крупную промашку в столь важном месте. Говоря о «важном» месте. Мы плавно переходим к третьему моменту. Забыли об уважении: если бы наши переводы внимательно читали, то нам бы это казалось весьма уважительным отношением.
О третьем моменте. Интересный аргумент: «ну есть и другие тексты Мейясу, просто сходите их почитать». Быть может, стоит оценивать ошибки, допущенные в переводе текста, исходя из того, насколько они искажают или не дают уловить мысль, продвигаемую в этом конкретном тексте? В данном случае, этим «неуловимым» выступает содержательный момент, на котором держится весь хайп этой книги. Но, разумеется, можно опять поиграть с перспективой, чтобы заявить, что это незначимо😉. Говоря же о «щедром предположении».
(чтобы понимать, что происходит, ознакомьтесь с ними, выше есть линк).
О первом моменте. Алексей, отличная позиция! Однако мы не помним, чтобы сводили философию Мейясу к одному тексту. Посты мемно комментируют конкретный косяк в переводе, восстанавливают контекст вокруг этого косяка, а также троллят хайп, некогда поднявшийся вокруг «После конечности». Вы можете с этим спорить, но хайп-страсти по Мейясу разгорелись именно после перевода книги. Событие «преодоление[-без-преодоления] корреляционизма» (и нет, преодоление не состоялось вовсе не потому, что спекулятивно одарённый продолжает корреляциониста, а потому что его радикализация круга проваливается) для русскоязычного читателя также случилось ровно после этого. Да вы и сами признали, что рецепция состоялась вокруг этого текста. Для нашей критики не было никакой необходимости осуществлять обзор всего творчества Мейясу, которого вы, видимо, требуете (но неясно, почему это требование релевантно в контексте того, чем мы занимались). В следующий раз сделаем приписку: «но сейчас Квентин хороший мальчик, потому что иначе взглянул на идеализм»😂, хотя на наш взгляд радикальность изменений, о которых говорит Алексей, преувеличена.
Говоря о «хорошем Квентине» «спустя шесть лет». Мы посмотрели «После конечности», «Время без становления», «Каноничный вопрос и фактичность» (смотрели и другие тексты, но в них Квентин не затрагивает тему преодоления круга). Последний текст среди перечисленных датируется 2013-м годом, так что прошло даже семь лет (с публикации «После конечности»). Во всех трёх текстах используется конкретный логический эксплойт, который был нам интересен в посте. Он работает не только в случае идеалиста, но в итоговом аргументе против круга (который есть во всех трех текстах). Можно ли свести Мейясу к одному тексту? Нет [хотя не уверены, скорее всего можно, но нам этот вопрос не особо интересен]. Можно ли найти в этих текстах одну и ту же манеру преодолевать круг? Да. Причем в поздних текстах проблему этой аргументации сложнее увидеть, потому что теме к.к. посвящается меньше внимания, чем в программной работе. Даже если бы наше высказывание претендовало на общий обзор этой философии, затронутый аспект оставался бы прежним. Почему выделение категории «субъектализм» должно что-то менять для нас — неясно, ведь главный предмет нашей критики не упоротая таксономия вымышленных философских течений.
О втором моменте. Алексей, если вы придёте критиковать перевод от Pensée Française, то его никто не будет прикрывать энтузиазмом. И давайте оговоримся: в индустрии философских переводов в русскоязычном поле всё работает на энтузиазме, даже если кому-то швыряют пару жадных копеек. К переводчику было максимально лояльное отношение в посте. Когда было сказано, что можно не знать какого-то правила, то это было сказано всерьёз. Слабое отрицание в оригинале реально можно интересно анализировать, использовав его для деконструкции текста. Так что благодарность переводчику не была такой уж саркастичной. В том же тексте упоминается редактор (или несколько редакторов), чьей задачей было вычитывать текст в регистре понимания (в тексте на этом ставится акцент). Поскольку в русскоязычном поле редактора считают чуть ли мессией, которая тащит на себе текст, то было бы странно не потроллить столь крупную промашку в столь важном месте. Говоря о «важном» месте. Мы плавно переходим к третьему моменту. Забыли об уважении: если бы наши переводы внимательно читали, то нам бы это казалось весьма уважительным отношением.
О третьем моменте. Интересный аргумент: «ну есть и другие тексты Мейясу, просто сходите их почитать». Быть может, стоит оценивать ошибки, допущенные в переводе текста, исходя из того, насколько они искажают или не дают уловить мысль, продвигаемую в этом конкретном тексте? В данном случае, этим «неуловимым» выступает содержательный момент, на котором держится весь хайп этой книги. Но, разумеется, можно опять поиграть с перспективой, чтобы заявить, что это незначимо😉. Говоря же о «щедром предположении».
BY La Pensée Française
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
In 2014, Pavel Durov fled the country after allies of the Kremlin took control of the social networking site most know just as VK. Russia's intelligence agency had asked Durov to turn over the data of anti-Kremlin protesters. Durov refused to do so. Lastly, the web previews of t.me links have been given a new look, adding chat backgrounds and design elements from the fully-features Telegram Web client. Oh no. There’s a certain degree of myth-making around what exactly went on, so take everything that follows lightly. Telegram was originally launched as a side project by the Durov brothers, with Nikolai handling the coding and Pavel as CEO, while both were at VK. Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care. But Kliuchnikov, the Ukranian now in France, said he will use Signal or WhatsApp for sensitive conversations, but questions around privacy on Telegram do not give him pause when it comes to sharing information about the war.
from jp
